сказанного казались такими нелепыми.
— Даже не смейся, — продолжил он, поднимаясь и заглядывая ей в лицо, — ты умеешь менять свечи и масло. Так не бывает. Ты невероятная. Ты не просто женщина моей мечты, ты выше всех мечтаний.
Сложно было понять, шутит Андрей или нет, но он так светло улыбался, что в этом сиянии хотелось греться, как под весенним солнышком.
— Я родилась в семье у рокера и бухгалтерши, это ужасная смесь, — улыбнулась она в ответ.
— Это прекрасная смесь, потому что это ты, — Андрей игриво чмокнул её в нос. — И знаешь, что ещё?
— Что? — что ещё за сюрпризы мог таить в себе Андрей?
— У меня в Зеленограде, в гараже, стоит самый настоящий, чёрный как ночь и ревущий как гром Кавасаки Вулкан с четырнадцати литровым движком.
— Ты шутишь? — изумилась Вика, — у тебя есть мотоцикл? Настоящий Кавасаки Вулкан?
— Настоящий, — Андрей продолжал улыбаться, довольный произведённым эффектом. — И я жду не дождусь, когда смогу прокатиться вместе с тобой. Там отличное и удобное пассажирское сиденье. Согласна ли ты, Вика, стать моим пассажиром?
Это предложение звучало так двусмысленно и пугающе, что Вика поспешила перебить его, пока не согласилась на нечто большее, чем пассажирское сиденье шикарного спортивного круизера.
— Мы можем устроить гонки, я на Ямахе, ты на Вулкане.
— Твоя детка меня не обгонит, этот зверь разгоняется до сотни за четыре секунды!
— Зато она лёгкая и манёвренная. И вообще, раз уж на то пошло, я хочу сесть в седло твоего Кавасаки! — от одной мысли об этом у неё перехватывало дыхание. Такой мотоцикл был её недостижимой мечтой.
— О да! — выдохнул Андрей, — я готов отдать что угодно, чтобы увидеть тебя в седле моего зверя.
— Что угодно? — Вика хитро улыбнулась, закусывая нижнюю губу, — тогда я покажу тебе.
Она резко развернула Андрея и толкнула спиной на кровать, завела его руки над головой, прижала их и уселась на него верхом. Так, словно сидит сейчас на мощном спортивном мотоцикле, руки — это руль, а бёдра — это горячее кожаное сиденье, перед которым вибрирует мощное сердце.
— О боже, — голос Андрея дрогнул, а глаза потемнели от расширяющихся зрачков.
Вика нависала над ним, глядя, как он приоткрывает губы в желании поцеловать её, потянулась и сама сделала это, жадно обхватывая их своими губами, дотягиваясь до языка.
— Заводится с пол-оборота, — страстно прошептала она, оторвавшись от него, крепче сжала запястья, — легко управляемый, но такой мощный, — прижала ноги к его бокам, затем двинулась бёдрами несколько раз вперёд и назад, а когда почувствовала, как он наполняется кровью и встаёт под одеждой, прошептала полустоном, — и разгоняется до ста за четыре секунды. Мечта…
— Веди…
Прошептал Андрей на выдохе и закрыл глаза, отдаваясь Вике целиком и полностью.
Вика была отличной наездницей, потому что объездила не одного железного коня, она обожала чувствовать ревущий мотоцикл между своих ног. И ещё больше обожала чувствовать под собой сильное мужское тело, отзывающееся на малейшее движение, чуткое и восприимчивое. Этот контроль кружил голову и захлёстывал адреналином не меньше, чем скорость земли, летящей под двумя колёсами.
Поэтому Ренат так не любил эту позу, даже снизу пытаясь контролировать её, толкаться в своём ритме, не отпуская её ни на мгновение, и всё время пытался перехватить инициативу.
Андрей же отдался ей полностью, доверяя и с наслаждением растворяясь во всём, что она хотела сделать с ним и для него. И да, она старалась для него, когда не позволила ему встать и раздеться. Сама стянула с него футболку и целовала в губы, гладя раскрытыми ладонями широкую красивую грудь. Расстегнула джинсы и стащила с его длинных, стройных ног, любуясь каждым их сантиметром. Ведь странным образом в Андрее Виктории нравилось абсолютно всё и даже больше не удивляли внезапные мысли о том, почему тот, кто с первого взгляда не особо привлёк её внимание, теперь казался верхом совершенства и эталоном мужской красоты. Как радовался глаз, как билось сердце от взгляда на него всего целиком, на мускулистое и жилистое поджарое тело, на созвездия и млечный путь незаживших до конца шрамов, на лицо и светло-серые глаза, в тёмные расширившиеся зрачки, в которые она падала, будто затягиваемая непреодолимой гравитацией в чёрную дыру.
Пока он поднимался по постели выше, чтобы удобно устроиться на мягких подушках, Вика развязала тонкий поясок и распахнула халатик, сбросила его с плеч и уронила на пол. Затем вновь оседлала Андрея, обхватила руками лицо и слилась в невероятно нежном и страстном поцелуе, глубоко проникая в его рот языком и наслаждаясь вкусом. Вкусом лучше вишни и черешни вместе взятых.
Руки Андрея заскользили по её спине и бокам, мягко оглаживая и приобнимая. Вика опустилась ниже, разводя колени и вжимаясь грудью в его грудь. Чувствительные соски тёрлись о его горячую кожу, твердея от этих прикосновений, а он легко постанывал ей в губы от удовольствия и предвкушения.
Затем она оторвалась и подняла его руки к изголовью кровати, чтобы он обхватил прутья пальцами и не отпускал, пока она будет претворять свои планы в жизнь. Андрей медленно выдохнул и прикрыл глаза, глядя сквозь ресницы на то, как Вика опускается ниже вдоль его тела, оставляя дорожку поцелуев на животе. Она не забыла и нежную кожу бедренной ямки возле самого лобка, оставляя на десерт главный приз, который в полной боевой готовности уже высился над телом. Красивый, ровный, чуть светлей, чем загорелая, но всё же не смуглая кожа Андрея. Идеального размера, будто бы созданный как эталон красоты и формы в обрамлении коротко стриженных русых волос.
Вика потёрлась о него щекой, вдыхая мягкий и приятный аромат тела Андрея, который с самого начала так глубоко поражал и пленил её, кардинально отличаясь от мускусного солёного запаха Рената. Кружил ей голову, заставляя неосознанно облизываться. Но облизнула она не только свои губы, но и его член по всей длине снизу вверх, и слыша судорожный вдох, накрыла головку губами. Встретила тонкую шелковистую кожу мягкостью губ и языка, очертила вокруг и скользнула глубже.
— О боже, — едва слышно прошептал Андрей, и это заводило посильней, чем его учащающееся дыхание.
Вика удобно устроилась между его коленей и принялась с удовольствием исследовать вожделенный и удивительный член в своих руках. Она облизывала его с разных сторон, проводила языком по нижней части, а затем вдоль всего ствола. Ловила сверху губами и ненадолго захватывала, дразня и отпуская. Проводила по уздечке то всей шершавой поверхностью, то самым кончиком языка, сжимая в
