Она повернулась к Джонни и обняла его за плечи:
— А теперь наступило время для нашего с моим партнером танца.
Оркестр заиграл медленную музыку. Талли взяла Джонни за руку и повела в центр зала. Она узнала мелодию — «Без ума от тебя».
«Только коснись меня, и ты поймешь, что все наяву…»
Это была песня, под которую Джонни и Кейт танцевали первый танец на своей свадьбе.
Талли подняла голову, посмотрела на Джонни и вдруг вспомнила то, о чем ей не следовало вспоминать: те минуты, которые она танцевала в его объятиях. Тогда играла другая песня — «Разве мы не получили почти все», — и в конце танца Джонни поцеловал ее. Если бы тогда она сделала иной выбор, пустилась бы за любовью, а не за славой, может быть, Джонни любил бы ее, подарил бы ей Мару, семью и дом.
В золотистом свете старинной люстры Джонни выглядел необычайно привлекательным. У него был тот тип ирландской внешности, которая от возраста только выигрывает. Он серьезно смотрел на Талли, и она вдруг вспомнила прежние времена, когда Джонни был сломлен жизнью и несчастлив. А ей удалось заставить его смеяться хотя бы в ту их единственную романтическую ночь.
— Ты всегда был отличным парнем, — сказала она и, произнеся это, поняла, что должна быть осторожнее со словами.
Она была пьяна, и ей лучше было бы выйти отсюда, но так приятно было плыть в мужских объятиях. Да и что плохого может случиться?
Джонни закружил ее, затем снова прижал к себе.
Публика одобрительно захлопала.
— Не стоило мне пить столько шампанского. Вот теперь не попадаю в ритм.
— Неудивительно. Ты никогда и ни в чем не была ведомой.
Услышав эти слова, она снова вспомнила все, что было между ними, во всех подробностях. Воспоминания прорвались через стены, воздвигнутые ею, чтобы не допускать их в свою жизнь. Талли остановилась и посмотрела на Джонни.
— Что же с нами случилось?
— А разве когда-нибудь были «мы», Талли? — усмехнулся Джонни.
И то, как он произнес это — легко и естественно, — навело Талли на мысль, что он, возможно, давно хотел задать ей этот вопрос. Она не поняла, что пряталось за этой усмешкой — грусть или ирония. Она лишь знала, что танец давно закончился, но Джонни не отпустил ее.
— Я не позволила этому случиться.
— Кейт думает, что я так и не забыл тебя.
Талли знала об этом, всегда знала. Так никогда и не коснувшись этой опасной темы их прошлого, связанного с Джонни и Кейт, Талли постаралась убрать подальше воспоминания об этом во имя своей дружбы. И лучше было оставить все как есть. Но, как всегда, алкоголь и одиночество сделали Талли слабой, и, вместо того чтобы прекратить этот разговор, она вдруг спросила:
— А ты забыл?
Когда Кейт вернулась в зал, оркестр играл «Без ума от тебя».
Эта песня всегда вызывала у нее улыбку. В дверях она остановилась и огляделась. Обеденные столы были убраны. В баре снова выстроились очереди. Она увидела в уголке Мару, которая разговаривала с очень худой девушкой в платье не больше носового платка.
Подавив приступ раздражения, Кейт двинулась дальше. И тут она заметила среди танцующих платье из зеленого шелка, а затем словно весь мир обрушился на нее. Талли была на танцплощадке и буквально висела на Джонни. А он обнимал ее с таким видом, словно они провели вместе всю жизнь. Они не танцевали, — они просто стояли, обнявшись, неподвижные среди танцующих пар. Талли смотрела на Джонни с таким видом, словно только что попросила его отвести ее в постель.
Кейт почувствовала, что не может дышать. В какой-то момент ей показалось, что ее вот-вот стошнит.
«Ты нужна ему, только чтобы забыться».
Кейт всегда помнила, что Джонни выбрал первой не ее. Она сжилась с этим за многие годы. Но смириться с этим было совсем не то же самое, что изменить это.
Музыка смолкла, и Джонни отошел от Талли. Повернувшись, он увидел Кейт. Они смотрели друг на друга через зал, заполненный нарядными людьми. И Кейт, не в силах сдержать слез, заплакала на глазах у всех, кто стоял рядом и мог это видеть. Смутившись, она бросилась к дверям и выбежала из зала.
Оказавшись у лифтов, Кейт начала неистово жать на кнопку.
«Давай же, скорее!» Она не хотела, чтобы ее видели плачущей.
Зазвенел звонок, и двери лифта открылись. Кейт вошла внутрь, прислонилась к двери и сложила руки на груди. Потребовалось несколько секунд нетерпеливого ожидания, прежде чем она сообразила, что забыла нажать на кнопку.
Двери начали закрываться, когда их вдруг раздвинула чья-то рука.
— Уходи, — сказала Кейт мужу.
— Мы танцевали.
— Ха! — Кейт нажала на кнопку и вытерла глаза.
Джонни вошел в лифт.
— Это просто смешно.
На нужном этаже Кейт выскочила из лифта.
— Твою мать! — выругалась Кейт. Она никак не могла вставить ключ в замок — ее руки дрожали. Наконец она открыла дверь и вошла в номер.
И стала ждать, ждать, ждать.
Может быть, ее муж пошел к Талли?
Нет! Она не верила, что это и в самом деле может случиться.
Может быть, Джонни и без ума от Талли, но он — порядочный человек. А Талли — ее лучшая подруга.
Она почему-то забыла об этом в припадке ревности.
Открыв дверь, она увидела, что Джонни сидит в коридоре, вытянув одну ногу. Галстук-бабочка был расстегнут и болтался у него на шее.
— Ты все еще здесь? — Кейт вышла в коридор. Дверь за ее спиной захлопнулась.
— А где мне еще быть?! У тебя наш ключ. Надеюсь, ты собираешься извиниться.
Кейт подошла к Джонни и опустилась на колени рядом с ним.
— Прости меня!
— Я просто не могу поверить, что ты думаешь…
— Я так не думаю.
Кейт взяла Джонни за руку и помогла ему подняться.
— Потанцуй со мной, — сказала она, ненавидя себя за то, что невольно сделала ударение на словах «со мной».
— Здесь?
Кейт обвила руками его шею и начала, покачивая бедрами, медленно приближаться к Джонни, пока не прижала его к стене.
Кейт расстегнула платье и позволила ему упасть на пол.
Джонни опасливо оглядел коридор.
— Кейти!
Он открыл ее сумочку, достал оттуда ключ и отпер дверь.
Они быстро прошли в комнату, упали на диван и стали целоваться со страстью молодоженов, что удивило их обоих.
— Я люблю тебя, — сказал Джонни, в то время как рука его проникла под трусики Кейт. — Постарайся не забывать об этом, ладно?
У Кейт не хватало дыхания, чтобы ответить, поэтому она лишь кивнула, торопливо расстегивая его брюки. И мысленно поклялась, что не позволит страху и неуверенности снова овладеть ею, не позволит себе забыть о его любви.
