Церковь была переполнена, но Фиона ни разу не оглянулась вокруг: она шла к Деклану с сияющей улыбкой во все лицо. Через несколько мгновений она собиралась стать его женой.
Деклан на пару секунд закрыл глаза от осознания чуда происходящего.
Хилари было все равно, кто увидит ее слезы; она даже не вытирала лицо.
Клара ощутила, как из уголка ее глаза выкатывается слеза, и, к ее изумлению, Фрэнк Эннис подал ей платок.
Среди прихожан могло быть с полсотни подобных сцен, но Деклан и Фиона не заметили ни одной. Они не могли отвести глаз друг от друга.
* * *
Отец Флинн просил лишь об одном — чтобы речи были покороче. Один мудрый человек сказал ему, что есть единственное правило, которое стоит помнить: речь не бывает слишком короткой или слишком льстивой. Он сказал это Фиониному отцу, который легко мог растечься мыслью. Он также упомянул об этом Джонни, который как шафер, конечно, чувствовал, что необходимо как-нибудь рискованно пошутить; но в лице отца Флинна он увидел нечто такое, что заставило его придерживаться исходного сценария.
Фотограф Маут Манган был верен своему слову и на диво расторопен. Никому не приходилось даже замирать, чтобы он успел сделать снимок. Отец Флинн взял у него визитку на случай, если его услуги понадобятся вновь.
Зал был убран с поразительным вкусом. Массивные буфетные стойки так и манили к себе, а бесчисленные друзья близнецов делали то, что называлось “практикой”: раздавали напитки и ухаживали за гостями.
Куда ни глянь, везде Фиона и Деклан встречали дружеские и доброжелательные взгляды. Фиона был так счастлива, что даже беседа с Розмари Уолш не смогла испортить ей настроение.
— Еще раз спасибо за такую изумительную корзину для пикников, — поблагодарила она. — Это очень щедрый подарок.
— Вот хорошо. Ты написала очень милое письмо. Стоило попытаться. Так странно — захотеть такую вещь. Мы с Бобби подумали, что делать нечего — надо попытаться найти для вас первоклассную модель.
— И вам удалось это, миссис Уолш. Она великолепна. Пойдемте, я вас представлю кому-нибудь. Например, моей маме и маме Деклана.
— Не стоит, дорогая. Кто эта леди с морщинистым лицом, в цветной юбке? На цыганку похожа.
— Это Вонни. Она специально приехала из Греции.
— Цыганка?
— Нет, что вы. У нее там ремесленная лавка.
— Значит, гречанка?
— Ирландка.
— Боже! Очень колоритная дама, очень.
— Я приведу ее к вам, — сказала Фиона и пробралась к Вонни. Она ухватилась за руку Вонни и зашептала: — Тут есть только одна ядовитая личность, и она сказала, что хотела бы с тобой познакомиться. Это та, что так плохо поступила с Аней. Помнишь, я тебе говорила?
— Веди меня к ней. — У Вонни опасно блеснули глаза.
— Только не переусердствуй, — предупредила Фиона.
— Я буду сама кротость, — пообещала Вонни.
Все произнесли короткие, но прочувствованные и теплые речи. Чего еще желать?
Еда была очень вкусной, и Фиона предложила тост за тех, кто приготовил эти дивные угощения. Оставались только пирог и танцы.
Вонни замучила Розмари своим восхищением новыми ирландцами, которые пришли, как раз когда кельты стали в них нуждаться. Розмари давно не доводилось встречать такой напор, и в какой-то момент она с легким содроганием поймала себя на том, что согласно кивает.
Линда и Ник сказали, что они ни в коем случае не хотят отодвинуть на второй план Фиону и Деклана, но подумывают, не пожениться ли им тоже в этой церкви и не устроить ли прием в этом зале.
— Вы женитесь? — радостно ахнули Хилари и Клара. Обе надеялись и строили планы, чтобы эти двое молодых сошлись, но вот так, чтобы пожениться… Об этом они и не мечтали.
Аня вполглаза присматривала за гостями в инвалидных колясках, так, на всякий случай, если им вдруг потребуется помощь.
— Аня!
— Да, миссис Уолш?
— Я хотела у тебя кое-что спросить.
— Да, пожалуйста.
— Мне, право, неловко…
— Вы хотите в туалет, миссис Уолш? Конечно, я вас провожу. — Как обычно, Аня была готова прийти на помощь.
— Нет-нет, ничего подобного. Я о том, что сказала вам с Карлом. Я очень сожалею.
— Но это было так давно. Уже давно. Все забыто.
— Карл помнит. У него каменеет лицо, когда он меня видит. Он мой единственный сын. Если вы поженитесь, ты будешь моей невесткой, а твои дети — моими внуками. Я не перенесу, если все это потеряю из-за своих дурацких замечаний.
— Нет-нет, поверьте мне, миссис Уолш.
— Ты можешь называть меня Розмари?
— Нет, это очень трудно. Дайте Карлу время. Что касается меня, то я уже с вами помирилась. Я всегда буду вам другом. Я люблю вашего сына и надеюсь сделать его счастливым, но я не хочу получить его руку насильно. Ведь так говорят?
— Есть такое выражение, Аня. Ты мудрая девочка. А я просто старая дура.
— Что вам не помешает, так это кусок свадебного пирога. Я пойду и принесу его для вас, — сказала Аня.
Розмари смотрела, как та в элегантном платье пересекает помещение, мимоходом перекидываясь парой слов с гостями. Вдруг она вспомнила, как всего несколько недель назад сама делала то же самое на своей рубиновой свадьбе. Что же с ней стало за это короткое время?!
Том и Кэти Фезер появились, как раз когда начали резать пирог, чтобы посмотреть, как преуспели их протеже. Похоже, тут был оглушительный успех. Они последовали всем их инструкциям даже по поводу остатков. Все было запечатано в пластиковые пакеты и убрано в холодильник.
Начались танцы. Жених и невеста танцевали под композицию “Настоящая любовь”.
Потом к ним присоединились родители. Шафер хотел пригласить подружку невесты, но та уже танцевала с Давидом, так что Джонни вместо нее пригласил Кьяру, одну из Фиониных сестер. Затем дядя Деклана пригласил на танец Хилари. Карл и Аня вышли на танцпол. Линда и Ник танцевали, тесно обнявшись, обсуждая собственную свадьбу. Танцевали Тим и Лидия. У них тоже были планы. Они собирались купить и отремонтировать дом на побережье. Бобби дотянулся и взял Розмари за руку.
— Вот у меня к тебе тоже “навеки верная любовь”, Розмари. Я так чувствую, — сказал он.
— Спасибо, милый Бобби, — откликнулась она.
Давненько она не называла его милым Бобби.
Клара подняла глаза, когда к ней приблизился Фрэнк Эннис. Ему очень шел его наряд. В нем он выглядел предательски хорошо.
— Вы обещали мне танец, — напомнил он.
— Приятно, что вы запомнили.
— Вы самая элегантная женщина в этом зале, — сказал он, когда они вышли танцевать.
Он довольно легко двигался и, вопреки ее опасениям, ни разу не наступил ей на ногу.
