Сумасшествие. Глупая идея – выбросить его за пределы страны. Но все-таки я еду на север, проезжаю Акко, проезжаю Нагарию, сворачиваю на северное шоссе.
Небо начинает светлеть, огни машины почти незаметны на этой узкой дороге. Внезапно нас освещают прожекторы, военный патруль останавливает нас, заграждения, бронетранспортеры, автоматы и солдаты. Пограничники – черкесы, друзы.
– Куда направляетесь? Я гляжу на Наима.
– В Пкиин… – говорит он.
– Но вы едете не в том направлении. Ну-ка, выходите из машины!
Они внимательно осматривают нас, все вызывает их подозрение – Наим, я, машина, освещают ее прожектором, вытаскивают из нее все, роются под сиденьями, все выворочено, открывают чемоданы, старая одежда прежних поколений разбросана по земле, они с удивлением обнаруживают большую шляпу, трогают цицит, отрезанные пейсы.
– Кто вы такие?! – почти кричат они.
Наим вытаскивает удостоверение. Я ищу свое.
В конце концов они отпускают нас, показывают дорогу в деревню, через полчаса шоссе кончается, на склоне горы мерцают неясные огни маленькой деревни.
– Вот… – говорит он. Я высаживаю его.
– Иди к отцу. Скажи, что ты больше не работаешь у меня.
И тогда он начинает тихо плакать. Объясняет, что готов жениться, что он не просто ее возлюбленный.
– Возлюбленный? – Что это он говорит? Весь мир перевернулся вверх тормашками! – Сколько вам лет?
– У нас в деревне… в таком возрасте… – пытается он возразить, а слезы все еще льются у него из глаз.
Я улыбаюсь.
– Иди, иди, скажи отцу, пусть отправит тебя учиться в школу…
Он действительно любит ее. Влюбился потихоньку, а я и не заметил.
Он пошел, таща свои чемоданы, скоро я потерял его из виду, он скрылся за поворотом дороги. Я пытаюсь повернуть назад, но мотор заглох. Огни погасли. Аккумулятор окончательно сел.
Я достал Асин аккумулятор, пальцами откручиваю винты и закручиваю их вновь. Но и теперь мотор не реагирует – ее аккумулятор тоже сдал за эти последние месяцы, а я и не обратил внимания.
Вокруг запах полей, надо мной звездное небо, стою на узкой разбитой дороге. Точка в Галилее.
Прежняя жизнь, новая жизнь…
Он исчез, а мне надо все начинать сначала.
Такие вот дела…
Стою у древней машины выпуска сорок седьмого года, которая не подает признаков жизни, и нет никого, кто бы выручил меня.
Надо искать Хамида…
Но я все стою. Безмолвие обволакивает меня, глубокая тишина, словно я оглох.
Он имел право убить меня, но не убил, даже не ударил, не дотронулся до меня, пожалел или побоялся. У нас в деревне ел бы я землю.
Господи всемогущий, спасибо Тебе…
До чего же хорошо было, только теперь я понимаю, как было все хорошо, все с самого начала и до конца, и как она поцеловала меня и порвала рубашку. Дафи, Дафи, Дафи – я могу произносить ее имя всю ночь, и как это я вдруг застонал, что это случилось со мной, какой стыд, вздыхаю и вздыхаю, а она только смотрит на меня, любимая…
Я встаю перед тобой на колени…
Эта горячая пыль, запах деревни, а во мне вновь просыпается желание…
Я падаю перед Тобою ниц, о Господи…
Это было так хорошо, Дафи, Дафи.
А теперь вернуться в деревню, сказать папе – вот, я пришел.
Сказать ослам – здрасьте…
Ну и пусть, пусть даже не позволят мне увидеть ее, я буду ее помнить…
Тысячу лет не забуду…
Я уже тоскую, не могу без нее…
А он все не уезжает. Погасил огни. Из-за кактусовой ограды я вижу, как он поднимает капот и пытается завести мотор. Стоит не двигаясь… большая усталая тень… застрял…
Пусть попыхтит немного, а то забыл, как работают…
«Вернись в школу», – сказал он, а я уже и забыл, что существует школа. Хороший он человек, хороший и усталый, а беднягу Аднана они так раздражали…
Можно и любить их, и делать им больно…
Застрял там как следует, сам не выберется. Но если я вернусь, чтобы помочь ему, он накинется на меня, лучше пойду разбужу Хамида.
Удивляйтесь, люди, – вот что случилось с Наимом, и преисполнился он надежды…
Покинувший Израиль.
Поэма X. Н. Бялика (1873–1934).
Так называют евреев, приехавших в Израиль из Германии.
Библия, Ветхий завет.
Кирия – район в Тель-Авиве, где расположены различные министерства и учреждения.
Дети из Восточной Европы, переправленные в Палестину через Тегеран.
Галуты – евреи, проживающие в рассеянии.
Ударные отряды зарождавшейся армии.
Обрезание.
Это его старуха? (арабск.)
Горячий юго-восточный ветер.
Жители сельскохозяйственных поселений.
Еврейское агентство, оказывающее посреднические услуги репатриантам.
Национальное лакомство.
Поэма X. Н. Бялика.
Верхняя одежда – нечто вроде халата.
Кушанье из семян кунжута.
Стихотворение X. Н. Бялика.
Что скажешь ты нам (арамейск.).
Община евреев Индии.
Первая алия (1881 г.) – первая волна поселенцев, состоявшая из евреев-студентов из России.
Любящие Сион (палестинофилы) – участники движения (конец XIX века) за национальное возрождение.
Известный израильский поэт (1910–1970).
Молодежь, мальчишки (арабск.).
Будь проклят твой отец (арабск.).
О Господи (арабск.).
Из стихотворения X. Н. Бялика.
Незаконнорожденный (иврит). В данном контексте – пройдоха, хитрец.
Высшая религиозная школа у евреев Восточной Европы.
«Мертвецы пустыни» – поэма X. Н. Бялика. – Здесь и далее перевод Б. Э. Жаботинского.
Фаршированная рыба (идиш).
От полседьмого до восьми вечера – время передач на арабском языке.
Алия, начавшаяся в 1904 году, после Кишиневского погрома.
