– Пару месяцев назад. В одной из тайландских деревень. Туда можно было выбраться один раз в четыре недели.
– Боже, это так красиво…
Никогда не считала татуировки привлекательными, но то, что я вижу, изумляет и поражает воображение.
Чёрно-белая птица Феникс. Мощные крылья раскинулись на верхней части грудной клетки. Хвост спускается ниже, закрывая почти всю левую часть живота.
А как детально прорисована эта гордая, неземная птица! Мои пальцы непроизвольно обрисовывают контур пылающего огнём крыла.
– Как символ возрождения… да?
Нахожу шрамы от пуль, и горло сковывает спазм.
– Иди сюда, малыш, далась тебе эта чёртова птица!
Подхватывает меня под ягодицы, сажает на подоконник, пододвигает к себе, и я снова оказываюсь в плену его сильных рук.
– Ты опять плачешь! Так не годится, – собирает губами влагу и качает головой.
– Никогда больше… не оставляй меня, – шепчу сквозь слёзы.
– Не оставлю… обещаю, – зажимает лицо в ладонях.
И я ему верю. Сегодня. В эту минуту. Сейчас.
– Но придётся выйти за меня замуж, – смотрит прямо в глаза. – На этот раз тебе точно не отвертеться!
Улыбаюсь сквозь слёзы.
Это что же… выходит, снова зовёт меня замуж?
Моя копилка счастья пополняется ещё одним моментом.
Дрожа, льну к нему всем телом. Нежно и страстно целую, желая отдать всю себя. Всё, что могу… и дальше больше.
Мне хочется срастись с ним. Пустить корни в самую глубь. Чтобы навсегда остаться с ним единым целым.
Спины касается мягкая, холодная постель.
Кожа к коже. И сердце бьётся на износ. Рвётся к нему… Всегда только к нему!
Как же сильно я тосковала по Тебе…
Как сильно люблю…
Язык чувств. Прикосновений.
До сладкой истомы разгорающейся внизу живота. До болезненной ломоты.
Так остро. Так ярко. Так необходимо.
Глаза в глаза.
Немая мольба.
Просто люби меня вечно. Хотя и этого, наверное, будет мало.
*********
Картер лежит на спине, закинув одну руку под голову. А я уже которую минуту, стараясь его не разбудить, разглядываю не дающую мне покоя птицу.
– Что такое? – вдруг спрашивает обеспокоенно, застукав меня с поличным.
Да. Раннее утро, а с учётом того, что спать он мне не дал от слова совсем, моё странное состояние вызывает определённые вопросы.
– Эй, – пропускает прядь волос меж пальцев.
– Она такая… страшно-великолепная, что взгляд не оторвать.
– Страшно-великолепная? Онил, завязывай уже.
– Хотя, может, дело не только в этом, – загадочно улыбаюсь и с чувством целую рельефный живот.
– ***ть… Иди сюда.
– Ужас, Лерой. Перестань выражаться! – наигранно недовольно журю его, забираясь наверх. – Не пьёшь, не куришь. Теперь только от нецензурной речи осталось избавиться.
– Или, как вариант, снова начать пить и курить.
– Если честно, я переживала, что ты уйдёшь в монахи насовсем, – выдаю опасливо.
Пауза, а потом тишину разрывает приступ его хохота.
– Но после этой ночи поняла, что зря переживала, – довольно ухмыляюсь, ткнув его под рёбра.
– В монахи. Насовсем. Размечталась…
Стискивает моё бедро и сгребает ткань футболки в кулак.
– Ну ты хоть думал там обо мне?
– Нет, Онил. Пока ловил дзен, о тебе ни дня не думал, – заявляет равнодушно.
– Ах вот как! – хитро прищуриваюсь. – То есть… ещё, скажем… пару лет смог бы провести вдали от всего этого?
Стаскиваю с себя его футболку, эротично изгибаюсь, выпрямляя спину, и поднимаю волосы наверх.
Куда, спрашивается, делась моя стеснительность?
Отъехала на курорт. Или просто отъехала.
А если серьёзно, когда любимый мужчина внушает тебе тот факт, что ты прекрасна, это чудным делом начинает работать…
– Запрещённый приём, – в его глазах мгновенно начинают плясать бесенята.
– Ты подумай, Лерой… – наклоняюсь к нему, нарочно легонько прикасаясь своей грудью к его. – Может, назад… в Тай…
Лизнув солоноватую кожу шеи, кусаю его. Так, чтобы без следов, но ощутимо.
– На природу… К Учителю… Наставнику… Карпам…– бессовестно прижимаюсь бёдрами к паху.
– ***дец, кто эта женщина? – спрашивает, рвано выдохнув.
– Это всё ты виноват. Совратил. Испортил. Научил плохому. Больше некого винить.
– А мне всё нравится…
Его руки отправляются в отчаянное путешествие по моему телу. Снова гладят плечи, сминают грудь. После чего там оказываются и его жаждущие губы.
– То есть… – задыхаясь от ощущений, продолжаю я. – От плотских утех отказаться ты в итоге не смог бы?
– От плотских утех с тобой – точно нет.
Рывком переворачивает меня и подминает под себя.
– Вот так бы сразу, – намертво смыкаю ладони на его шее и блаженно прикрываю глаза.
*********
Блу Бэй встречает нас мелким дождиком и жарким солнцем. Оставляем машину во дворе Бруксов и заходим в дом.
– Матерь божья! Ну наконец-то! И одеты уже как надо! Молодцы!
В гостиную выплывает Дженнифер, заметившая нас ещё из окна. Реакция Картера на её появление просто бесценна!
– Отомри, Лерой. Да, я – бегемотище! И что? – зевая, потирает спину Смит.
– Ты… беременна, – наконец отвисает он. – Глубоко беременна.
С интересом осматривает её пузо.
– Ага. Спасибо твоему другу по имени «всё под контролем», – раздражённо отзывается Джен.
Осторожно наблюдаю за Картером, но он только обескураженно улыбается и щупает её живот.
И где-то в этом месте я… расслабленно выдыхаю.
Может он и скрывает свои истинные чувства, но тот Картер, который стоит передо мной сейчас, однозначно не похож на того разбитого Картера, которого я провожала в Тайланд. Хорошие перемены бросаются в глаза…
– А мы тебя тоже сейчас удивим! – кидаю сумку на диван и принимаюсь расстёгивать пуговицы на его рубашке.
– Так… Не-не, Онил! Что ты удумала! Мне вот щас вообще нельзя перевозбуждаться! – протестует подруга, закрывая глаза рукой.
– Да ты только посмотри на это!
– Не-не! Я вон на отца своего ребёнка стараюсь не смотреть, а тут ещё один горячий калифорниец на мою голову. Прекрати надо мной издеваться, Онил!
– Ну Джен!
Она обречённо вздыхает и сдаётся. А потом выдаёт такой поток… восторга, что уши в трубочку сворачиваются.
– Святые небеса…
– А чё, собственно, происходит? – интересуется появившийся в дверях «отец ребёнка».
Джен в этот самый момент поглаживает феникса, поэтому да, картина весьма неоднозначная. Сюр.
– Брукс, тащи сюда свою задницу. Глянь!
– Чё за… Ты совсем обалдела, Смит?! Гормоны в мозг ударили?
– Да посмотри ты!
– Ни хера себе! – присвистывает Рид, всё-таки отодвигая Дженнифер в сторонку.
– Круто.
– Привет, брат.
– Привет…
Крепкое мужское объятие – и вот Брукс заботливо застёгивает на Картере рубашку.
– От греха подальше, – кивает на жену.
– Брукс…
– Татуха – огонь, Лерой, но твоё вертикальное положение… радует, слов нет, – ободряюще хлопает друга по плечу.
– Если бы не ты…
– Даже не думай опять заводить эту шарманку. Но да, я помню, ты мне по гроб жизни обязан. И монахам этим своим.
Они снова обнимаются. И у меня на сердце становится тепло-тепло.
– Папаша значит? – прищуривается Лерой.
– Ну. Да. Так вышло, – краснея, оправдывается перед ним Рид. – Все вопросы к Джен. Это она виновата.
– Ой, ну я не могу с вас! – громко смеюсь.
Так забавно стрелки переводят.
– Где мои лимоны? – вопит Смит на весь дом.
– В пакете.
– Ооо, – достаёт один и принимается его нюхать.
– Доконала меня этими лимонами, – потирая глаза, устало признаётся Рид. – Позавчера в ночь пришлось за ними ехать. Как начала ныть…
– Немедленно хочу!
– Потом опять будешь вся чесаться…
– Отстань, – отмахивается она. – И вообще, пошли одеваться. Мы уже опаздываем.
Гонит Брукса наверх, сама поднимается следом, а я, пользуясь моментом уединения, ворую у своего сногсшибательного парня ещё один поцелуй.
