Ланс поспешно продолжил:
— В конце концов, поместье Сент-Леджеров никогда не было ограничено в порядке наследования. Нет закона, обязывающего вас делать меня наследником.
— Нет, такого закона нет, — прошептал его отец. — По крайней мере, земного, — он поднял свои яростные глаза, изучая лицо сына с настойчивостью, которая приводила Ланса в замешательство. Он отвернулся, подойдя к окну позади стола, и услышал, как отец глубоко вздохнул.
— Когда я позволил тебе уйти в армию, то надеялся, что если ты увидишь мир, твое чувство к дому изменится. Что каким-то образом эта земля станет значить для тебя все то, что значит для меня.
— Боже правый, сэр. Так и есть! — воскликнул Ланс. И никогда он не чувствовал это сильнее, чем сейчас, когда понимал, что должен отдать все свои права на нее. Склонившись к окну, он мог видеть скалистый берег бухты у замка, освещенные солнцем волны, накатывающие на темно-золотистый берег. Земля суровой, жесткой и невероятной красоты. Ланс почувствовал, как его сердце заныло от этого вида.
Он попытался пошутить:
— Но я, кажется, имею слишком большую склонность попадать в неприятности, сэр. Сомневаюсь, что Замок Леджер сможет выжить со мной в роли хозяина. Посмотрите на убытки, которые я сумел причинить за то короткое время, пока вас не было.
— Замок все еще стоит, и Трокмортон сообщил мне, что ты проделал замечательную работу, приглядывая за имением.
— Да, но как же все остальное? Испорченный кристалл и… и мой брат. Вэла чуть не убили.
— Судя по синякам на твоем лице, твой брат очень даже живой, — сухо ответил отец.
Ланс с печальной улыбкой потрогал опухоль под правым глазом и был вынужден признать правоту отца.
— Но остается вопрос о Рейфе Мортмейне, — вздохнул он. — Я не смог отдать его в руки правосудия за кражу меча Сент-Леджеров. Он сбежал. И все же я должен признать, что рад этому. Хоть он и исчез с осколком кристалла.
— Кристалл облечен такой странной силой. Может быть, это принесет бедному мальчику что-то хорошее.
Ланс повернулся и с удивлением посмотрел на отца.
— Принесет Рейфу что-то хорошее? Но, сэр, вы всегда ненавидели и не доверяли Мортмейнам так же сильно, как и Вэл.
— Так и есть. К моему стыду, — Анатоль встал из-за стола, чтобы присоединиться к Лансу у окна.
Они неподвижно стояли рядом, отец рассеянно смотрел наружу, как будто вспоминая что-то, что не считал особенно приятным.
— Когда твоя мать захотела взять Рейфа Мортмейна в Замок Леджер, я пытался воспротивиться этой идее. Возможно, если бы мы нашли мальчика пораньше, когда он только осиротел, все было бы иначе, возражал я. Но он уже казался таким диким, таким ожесточенным. На самом же деле, я просто не мог пройти мимо того факта, что мальчик был Мортмейном. Но ты знаешь, какой убедительной может быть твоя мать, — жесткая линия рта Анатоля немного смягчилась. — Я никогда не мог отказать этой женщине. Однако, с тех пор как Рейф ступил на нашу землю, я не дал мальчику ни единого шанса. Я следил за ним, как поступал бы, если бы привел домой опасного зверя. И в тот день, когда ты едва не утонул в озере Мэйден…
— Отец, я столько раз говорил вам, что это был лишь несчастный случай, и Рейф спас меня. Так же, как он поступил, когда «Цирцея» пошла на дно.
— Теперь я понимаю это. Но в первый раз, боюсь, я просто использовал это происшествие, чтобы оправдать то, что отсылаю Рейфа.
Глаза Ланса расширились.
— Вы, сэр? Вы отослали его? Я всегда думал, что Рейф сбежал.
Его отец печально покачал головой.
— Нет, я купил парню место на ближайшем корабле, идущем во Францию, и отправил его паковать вещи. Я мог думать лишь о своем желании сохранить семью в безопасности от этих дьяволов Мортмейнов. Но, возможно, если бы я хоть раз выказал мальчику хоть десятую часть той доброты, с которой вы с матерью относились к нему, для Рейфа все могло бы быть по-другому. Боюсь, я несу такую же ответственность за недавние события, как и любой другой.
Ланс мог только молча смотреть на отца, изучая суровое, непреклонное лицо, с изумлением замечая тень вины, сожаления и порицания самого себя. Эмоции, с которыми Ланс был очень хорошо знаком, но никогда не ожидал найти их отражение в глазах Анатоля Сент-Леджера.
Чувствуя внимательный взгляд Ланса, Анатоль криво улыбнулся:
— Ты никогда не предполагал, что я могу совершить такую ошибку, не так ли, сынок?
— Н-нет, сэр.
Он всегда был так уверен в совершенстве своего отца, что даже мысль о том, чтобы показать собственную уязвимость этому человеку, причиняла боль.
Даже сейчас Ланс сказал нерешительно:
— Вы установили высокую планку для подражания, отец. Всегда такой сильный, такой непогрешимый. Мало того, что вы позволили маме дать мне это невероятное романтичное имя, имя легендарного героя. Вы не имеете представления о том, каково это, быть к тому же и сыном легенды.
— Так же, как пытаться быть легендой, — ответил его отец с кратким смешком. В этом звуке прозвучала грубая нотка насмешки над собой. — Ужасный лорд Замка Леджер. Всезнающий и всемогущий. Простой человек не может представить, как ужасно быть вознесенным на такой пьедестал. Все ожидают, что ты будешь так совершенен, так мудр, даже твой собственный сын, — Анатоль печально улыбнулся. — С того дня, как ты научился ходить, ты, казалось, так боготворил меня, что я боялся подпустить тебя слишком близко. Боялся, что ты слишком скоро поймешь, что твой отец всего лишь человек и совсем не безгрешный. Боялся, что восхищение, сияющее в твоих глазах, потухнет и исчезнет. — Отец пожал плечами, выглядя немного смущенным своим признанием. — Но это, должно быть, звучит для тебя нелепо. Ты, вероятно, не можешь понять.
— Но я понимаю, — прошептал Ланс. Он понимал очень хорошо, потому что сам делал тоже самое: отдалялся от отца из боязни разочаровать его. Анатоль Сент-Леджер решил прятать свою уязвимость за суровым обликом, Ланс — за смехом и беспечными шутками. Но он внезапно с удивлением понял, как похожи они были.
Отец вернулся обратно к столу и взял в руки меч Сент-Леджеров.
— У меня достаточно пороков, мой юный Ланселот, — сказал он с усталым вздохом. — У меня всегда был дьявольский темперамент и склонность предпочитать уединение Замка Леджер. Если бы я мог, боюсь, то бы держал своих детей в безопасности, заточенными в этих стенах навсегда.
— Я знаю, — сказал Ланс. — На самом деле, меня очень удивило то, что после стольких лет вы вдруг испытали эту внезапную потребность путешествовать…
Ланс умолк, его глаза сузились при виде того с каким странным выражением Анатоль Сент-Леджер отвел взгляд, и румянец очевидной вины залил его высокие скулы.
