Родни ответил великолепно поставленным, эмоционально взволнованным голосом помощника манхэттенского окружного прокурора, в котором лишь чуткое ухо могло уловить говор черного джентльмена, рожденного на Юге.
— Ни о каких обвинениях и речи быть не может. Стопроцентный несчастный случай.
И Родни ретировался на другой конец крытой веранды, где Хук, тщательно закутав сидящего в кресле Кингмена шерстяным одеялом и повязав ему нагрудник с изображением скачущих лошадок, начал кормить хозяина с ложечки вечерней порцией тапиоки. Шея Кингмена была закована в сделанный по индивидуальному заказу металлический обруч, пластиковая подушка-жилет удерживала в вертикальном положении его позвоночник. Вчерашний миллиардер был парализован и утратил способность разговаривать.
Сайрус холодно взглянул на Хука, обтирающего тапиоку с уголков разинутого рта Кингмена, трясущаяся голова которого, казалось, удерживалась только благодаря стальному обручу, связанному стальными пластинами с другими частями аппарата, ставшего тюрьмой Кингмена Беддла.
Скайлар лежал рядом и жадно подлизывал липкую кашицу, пролившуюся мимо рта Кингмена на пол кирпичной веранды.
Сайрус глотнул горячего кофе-"экспрессо".
— Ну, если у вас на Севере все несчастные случаи вроде этого, то я просто счастлив, что занимаюсь юридической практикой здесь, на Юге. Самое большее, с чем мы имеем дело, — это падение с лошади. — Первой реакцией Сайруса на известие о "несчастном случае" с Кингменом был испуг — он решил, что кузина Вирджиния бывшего зятя бронзовым Бранкузи треснула по голове.
Он перешел со своей чашкой к Вирджинии, за милю обойдя кресло-коляску с Кингменом. Если семейство решило пустить небольшую дымовую завесу, что ж, пускай так и будет.
— Другая, — произнес Родни, когда Сайрус отошел достаточно далеко, — я хочу тебе сказать, что ты приняла верное решение.
Другая снова принялась за шитье.
— Буффало Марчетти оказал тебе, твоему семейству и "Кармен Косметикс" не простую услугу, а услугу грандиозную. Он сделал все, о чем ты просила. Усадив эту Тенди на скамью подсудимых, мы первым делом подставили бы под удар твоего отца. В моей конторе хватает парней, уже размечтавшихся о том, чтобы сделать карьеру и имя на обличении самого пронырливого со времен Джи Пи Моргана магната с Уолл-стрит. Они бы поставили жирную точку на восьмидесятых годах, устроив публичное распятие Кингмена Беддла.
— Каким же образом? — остановила его Другая.
— Видишь ли, существовали магнитофонные записи, с которыми Буффало ознакомил меня. В интересах защиты Тенди сделала бы их достоянием гласности. А там материала столько, что с лихвой хватило бы, чтобы посадить за решетку трех Кингменов Беддлов. После оглашения всех этих фактов Милкен и Боски показались бы парочкой озорных бойскаутов!
— Я останусь с отцом, какие бы законы он ни нарушил, — обороняясь, ответила Другая.
— Твой отец был Иваном Грозным Уолл-стрит! — Родни был в курсе, что Кингмен не только подделывал все эти годы документы, не только укрывал доходы, используя японские каналы, но и совершил тридцать лет назад УБИЙСТВО в лесах Канады. Он поглядел на жалкие остатки того, кто раньше был финансовым магнатом, а ныне представлял собой тряпичную куклу с мертвенно-серым лицом и неживым телом, упакованным в металлический каркас — вещь более страшную, чем тюрьма. Может, это и есть Торжество Справедливости?
— Ты уверен? — голос у девушки дрогнул.
— Да. Материала у Буффало было предостаточно, чтобы суд присяжных вынес обвинительное заключение и выдал преступника канадским властям, но он сжег свое досье. Буффало не видит смысла в том, чтобы выставлять на всеобщее обозрение парализованного человека.
Другая покраснела и опустила глаза к пяльцам.
— Ко мне, Скайлар, ко мне, Пит Буль! — восьмилетний мальчик, Клэй Рендольф III, троюродный брат Другой, бросал резиновый мячик на покатой травянистой лужайке Боксвуда. Пит Буль влетел на веранду с чем-то большим и серым в зубах. Затормозив у кресла-коляски Кингмена, он бросил к неподвижным ногам хозяина безжизненного кролика с пушистым хвостом, потом сел и, виляя хвостом, полаял, ожидая похвалы за свой мерзкий подарок.
Вирджиния была в таком шоке, словно это сумасшедшее животное приволокло на ее веранду саму Смерть. Она поднялась на ноги, выпрямилась и гордо вскинула голову, будто собиралась обратиться с приветствием к большому ежегодному собранию Общества колониальных дам.
— Это животное необходимо удалить из усадьбы, иначе в следующий раз оно притащит на мою веранду парочку удушенных прохожих. — Она расправила величественные плечи так, что брошь в виде павлина работы Фаберже закачалась на ее груди.
Хук поднял окровавленного кролика за уши и поволок к коптильне.
Клэй заревел.
— Куда он уносит моего кролика?
— Не беспокойтесь, сэр. Я немножко приведу его в порядок и сразу же принесу обратно, — отозвался Хук, предполагая зарыть трупик несчастного животного за коптильней и вернуться с другим кроликом из клетки, чтобы юный Клэй не заметил.
— А теперь, бабушка, — Другая поцеловала Вирджинию в щеку, — наберись, пожалуйста, терпения и выслушай меня. Мы не знаем точно, насколько пала в состоянии слышать и воспринимать мир вокруг себя, но ему, я уверена, очень важно, чтобы пес был рядом. Вдруг это поможет?
Вирджиния окинула Кингмена ледяным взором, от которого у любого другого мороз пробежал бы по коже.
— Еще чаю, мэм? — Ева поспешно выбежала на веранду, чтобы наполнить полупрозрачную чашечку из китайского фарфора.
— Нет, благодарю, — ответ Вирджинии был холоден, как лед в том старомодном кувшине, где ее муж размешивал коктейль-джулеп.
— Джеймс, — приказала она, — налей мне чего-нибудь покрепче.
— Сейчас принесу, мама, — отозвался Джеймс II, ибо Джеймс Рендольф-старший после трехчасового коктейля держался на ногах едва ли прочнее Кингмена Беддла.
— Ну, ба, — Другая погладила серебристые волосы Вирджинии, — ты же всегда была такой чуткой и терпеливой. Постарайся оставаться такой же и впредь. Я не хочу отдавать моего отца в богадельню, не могу полагаться на доброту совершенно чужих людей. Он не в состоянии говорить, передвигаться, не в состоянии защитить себя.
На веранде воцарилось полное молчание, только в плакучих ивах у реки запутавшийся ветер трепал листья.
Эджмиер. За все эти дни никто из присутствующих ни разу даже не вспомнил, что есть на свете такое место. "Там безвылазно живет сейчас эта ужасная Тенди, и целая рота врачей лечит ее от "нервного расстройства" — подумала Вирджиния. — В клане Рендольфов есть, может быть, несколько алмазов с трещинкой, но внучка никак к ним не относится. Она — драгоценность неподдельная". Вирджиния кивнула.
