Натан не позволял критиковать своих детей. Ни одного слова — я пошла на это, хотя и считала ошибкой. Мы могли бы сделать все в нашей жизни общим, особенно детей. Но, когда дело касалось Поппи и Сэма, Натан замыкался в звуконепроницаемой камере, и достучаться до него было невозможно.
Сердце Поппи, возможно, и было сделано из чистейшего золота, но она могла больно ранить. Например, очень недобро было с ее стороны прийти на нашу свадьбу в черном, публично обозначив раскол между нами. Когда Натан оставил Роуз ради меня, Поппи словно выплюнула свой вызов ему в лицо: «Я никогда больше не хочу видеть ни тебя, ни эту женщину». Подчиняясь своим душевным порывам, она довела Натана до слез. «Она называла меня по телефону старым козлом, — признался он мне. — Старым козлом».
Поппи и Ричард перебрались из квартиры в большой дом в отвратительно короткий срок. Ричард заработал много денег на своей «стратегии бизнеса», и Поппи с толком потратила их. Это был дом эпохи Эдуарда, просторный и недавно отремонтированный. Сохранились подлинные окна. Палисадник был устроен явно с привлечением дизайнера. Это подтверждали стены из тщательно подобранного серого камня. В центре стояло оливковой дерево в синем керамическом горшке. Дверь распахнулась и появилась Поппи.
— Папа, — воскликнула она, вставая между мной и Натаном. — Как прекрасно!
Отец и дочь были очень похожи. У них был один и тот же цвет кожи т черты лица. Конечно, Поппи была сложена более деликатно — ее талия была тоненькой. Это заставило меня одернуть мой розовый кардиган с шелковой оборкой, маскирующей бедра. Под ним я носила кружевной бюстгалтер, кости которого жестко врезались в мою плоть. До рождения близнецов этот бюстгалтер облегал меня, как вторая кожа, но сейчас он меня сильно раздражал.
Поппи уже не была беспечной студенткой в очках. Она выглядела очень ухоженной и носила контактные линзы. Тем не менее, она не оставила своей привычки близоруко всматриваться в лицо собеседника, порывистости, склонности к вспышкам. Она схватила руку отца и приложила ладонью к своей щеке. «Столько времени прошло. Я очень скучала по тебе, папа». Натан обнял дочь, он сиял.
— Привет, Минти, — наконец сказала Поппи. Ее взгляд скользнул мимо меня. Она расцвела широкой улыбкой и раскрыла объятия. — Близнецы! Я считала минуты. — Она налетела на них и затормошила.
— А у меня красные носки, — сообщил Лукас сводной сестре.
— А у меня синие, — Феликс замыкал шествие.
— Я тоже ношу носки, — Поппи задрала штанину, — в горошек, вот! Теперь, ребята, ответьте мне на один важный вопрос.
Феликс точно знал, что за этим последует.
— Нет, — сказал он. — Я не шалил.
Поппи обхватила их за плечи и склонилась к их головам.
— Вы были непослушными? Рассказывайте все.
Последовали шепот и бормотание, и Поппи, хихикнув, сказала:
— Феликс, ты щекочешь мне ухо.
Наконец она произнесла:
— И это все? Ну, я могу быть гораздо непослушнее.
На обед были бараньи ребрышки с тушеными бобами. Я поглядывала на Натана. Он говорил о ценах на нефть, но не был увлечен разговором и чувствовал себя неловко, судя по тому, как он поджимал губы. Замечала ли это Поппи? Во время разговора она теребила свое дорогое ожерелье из самоцветов. Кожаные шнурки с перьями и бисером, которые она любила носить в дни нашего первого знакомства, теперь были изгнаны из ее гардероба. Ожерелье было красиво и она ласкала его пальцами с благоговением. Когда ей казалось, что ее никто не видит, ее взгляд обращался к мужу, не оставляя никаких сомнений в ее обожании.
Ричард не обращал внимания на жену, он был вполне доволен собой. И наслаждался своим положением. Они с Натаном перешли к обсуждению хедж-фондов, близнецы сосредоточились на мороженом, я была предоставлена самой себе. Поппи казалась обеспокоенной и несколько раз исчезала на кухне. На этот раз она вскочила, чтобы долить воды в мой стакан.
— Папа и Ричард такие скучные англичане.
Она снисходительно взглянула на них и внезапно перевела взгляд на меня.
— Как поживают твои друзья, Минти?
— О, Пейдж в порядке. Она ждет третьего ребенка.
Поппи поставила кувшин на подставку и смахнула со столешницы капли воды.
— Она бросила такую перспективную работу, чтобы сидеть с детьми?
— Д, она принесла серьезную жертву, — я говорила всерьез.
Длинные ресницы Поппи вздрогнули над ее глазами.
— Женщины просто не знают, в какую сторону идти.
— Разве это не ошибочное мнение? Все, что нужно, это просто сделать свой выбор.
— Но это очень сложно.
Я не хотела, чтобы последнее слово оставалось за Поппи. Кроме того, она всегда рвалась к конфронтации. Натан молча наблюдал за мной. Пожалуйста, говорил его взгляд, не надо ничего доказывать. Никогда не понимала, почему Поппи должны сходить с рук ее глупые заявления, но я поступила правильно, сменив тему:
— Как дела на работе?
Поппи работала в издательстве, но недавно удивила всю семью, перейдя в фирму, которая импортировала экзотические свечи и ароматы из Китая и сбывала их через сеть элитных магазинов.
— Прекрасно, прекрасно, прекрасно. Продолжается предрождественское безумие. Иногда такое сумашествие, что мне приходится помогать с упаковкой. — Она покрутила в руках воображаемую коробку. — Мне это нравится. Нравится работать физически. А цвета и ароматы так изящны. — Она добавила, — наша культура игнорирует физический труд, мы не любим пачкать руки.
Близнецы потребовали от Ричарда рассказать сказку. Лукас фыркал со смеху, но Феликс казался озадаченным. Выражение его лица означало, что он не одобряет того, что слышит.
— Большой бурый медведь, — сказал Ричард, держа руки со скрюченными пальцами на уровне ушей, — сожрал старого волшебника.
— Волшебников нельзя сожрать, — категорически заявил Феликс, и я про себя от души порадовалась за него.
Ричард опустил руки.
— Ну, я не заставляю вас верить мне.
Лукас закричал:
— Я верю! Я верю, правда, мамочка?
Я собиралась ответить: «Ну, конечно», когда увидела встревоженные глаза Феликса и поняла, что он в ужасе от такого конца сказки. Натан незаметно покачал головой.
— Каждый из вас может верить, во что хочет, — сказала я.
— Конечно, может, — согласился Ричард, сохраняя хорошее настроение, но слегка обеспокоенный, как человек, не имевший дела с детьми.
Феликс скатился со стула и бросился ко мне… Я провела рукой по его волосам, наслаждаясь их чистотой и мягкостью. От него пахло чесноком, он прижался ко мне всем телом. Нравилось мне это или нет, но связь с ним текла ко мне через пальцы. Через несколько секунд Лукас спустился со стула и прижался к Натану в подражание своему брату.
