— Так красиво, — говорю я, глядя из окна на купол Сент-Пола.
— Хотел заказать столик в центре ресторана, но нас все равно посадили сюда. Здесь слишком тихо. Прости, — оправдывается Себастиан, пока официант разливает в бокалы белое сухое вино. — У тебя есть куртка или пиджак, что-нибудь теплое? Может немного похолодать.
— Мне и так хорошо. — Я ненароком кладу свою руку на его. — Не переживай. Все замечательно. К тому же я уверена, что если замерзну, ты одолжишь мне свой пиджак.
— Э-э, конечно. Разумеется. — Себастиан берет бокал и случайно сбрасывает мою руку. — Выпьем.
Чокаемся.
— За памятный вечер, — говорю я многозначительно. Я поклялась не говорить о юбилее до тех пор, пока он не заговорит о нем первым. Поиграем в чудесный отдых.
— Как прошла неделя? — спрашивает Себастиан. Мы не общались все это время, если не считать утреннего разговора, во время которого мы договорились о встрече вечером.
— Несколько необычно, — отвечаю я. — Ко мне заявился мой брат Финн, а мама вся на нервах в Дублине. — Рассказываю о том, что мой брат обратился в буддизм. — Только представь, вчера утром в ванной обнаружился паук, а Финн не давал мне его убрать. Он говорит, что, если посадить семя горчицы, томат ни за что не вырастет.
— Умный парень твой брат, — говорит Себастиан, он явно в замешательстве. — А в Дублине он садоводством занимался?
— Это закон кармы, — поясняю я и делаю глоток вина. — Что посеешь, то и пожнешь. Если сеешь добро, много работаешь и все такое, то и пожинаешь плоды своей доброты.
— У тебя что, теперь поселится паучье семейство?
— Не говори так. — Я вздрагиваю от одной только мысли об этом. — Финн захватил мою квартиру полностью, а собирался пожить временно. Повсюду разложил свои вещи. Даже в моей спальне. Просыпаюсь и вижу, как с полки на меня смотрит толстый лысый мужчина.
— Как зовут? — спрашивает Себастиян, сделав вид, что он возмущен.
Тут подходит сомелье, чтобы принять заказ, и я уже не могу как следует пококетничать.
Читаю меню, выполняю свое стандартное упражнение, выбирая здоровую пищу с низким содержанием жира, отказываюсь от своего выбора и внезапно замираю. Меня мучает сознание вины, что завтра утром Лиз и Джейсон придут помочь мне создать www.Lightasafeather.co.uk — диет-чат «Легче перышка». Если я действительно собираюсь его создавать — а я уже почти созрела для этого, — то нужно вести себя серьезнее. Меняю свой выбор и отдаю заказ официанту.
— Разве ты не голодна? — спрашивает Себастиан после ухода сомелье.
— Хорошо пообедала, — лгу я. — У меня была встреча с одним парнем, он приступает к работе в понедельник. Нужно было подготовить пресс-релиз.
— Теперь ясно, — улыбается он. — Я заключил пари сам с собой на то, что ты закажешь жареную телячью отбивную в сливочном соусе и картофель «дофинуаз».
— При обычных обстоятельствах ты бы выиграл, — улыбаюсь, мне неловко от такого комментария. — И что, много проиграл? Может, я смогу тебе чем-то помочь, — отважно говорю я, — чуть позже.
— Не беспокойся. — Себастиан берет бокал с вином и начинает рассказывать о том, как прошла неделя.
Последние три дня он играл с клиентами в гольф. Конечно, клиенты были в восторге. Им и невдомек, что комиссионных, которые они выплатили Себастиану за прошлый год, хватит еще на три такие игры в гольф. Клиенты думают, что это бесплатное удовольствие, а бесплатные удовольствия любят все. Даже клиенты биржевых маклеров. Я пыталась разузнать, чем именно занимаются биржевые маклеры, чтобы можно было поддерживать разговор с Себастианом, но так и не смогла найти никого, кто смог бы описать эту работу в двух словах или еще короче.
— На самом деле здорово, что нашей группе удалось выбраться из офиса. Знаешь, крошка, мы так устали. — Он продолжает рассказывать и просматривает меню вин. — В начале недели парочка молодых людей совершила свою первую сделку, и нам пришлось вспомнить старый ритуал посвящения.
— Да? — спрашиваю я в недоумении.
— Им нужно было пробежать по операционному залу голышом, а все остальные должны были шлепать их линейками. — Он улыбается, вспоминая, как это было.
Сомелье подошел, чтобы принять заказ на вино и смутился от того, что услышал.
— А ты тоже так бегал? После своей первой сделки?
— Все бегают.
Кажется, мой вопрос его удивил, но в конце концов я считала его биржевым маклером. А не воспитанником Итон-колледжа.
— Даже женщины?
— Крошка, у нас там почти что одни мужчины. Но женщины, которые приходят к нам работать, знают, куда идут. Для них у нас существует отдельный ритуал посвящения. — Себастиан подмигивает. — И мы не даем им прозвищ.
— А ты не говорил, что у тебя есть прозвище! — восклицаю я.
Сомелье натирает свой значок, делая вид, что не слышит нас.
— Малыш, у нас у всех есть прозвища.
— А у тебя какое? — жеманно спрашиваю я.
— Осел.
Спасибо тебе господи.
— И за что тебе его дали?
— Мне неловко об этом говорить.
Сомелье перестает натирать значок.
— Да брось ты. Что в этом может быть неловкого? — спрашиваю я. Взываю ко Всевышнему.
— Причина не вполне очевидна. Сначала божоле?
Я киваю, он указывает на бутылку в меню. Сомелье уходит, разочарованный тем, что так и не услышит ответ.
— А у тебя есть прозвище?
— Не переводи разговор на другую тему. За что тебя прозвали Ослом?
— Потому что иногда, я подчеркиваю — иногда, — он смотрит на меня смущенно, — в момент сильного напряжения я кричу, как кричат ослы.
— Сильного напряжения? — спрашиваю я. (Промотать. Не лучший вариант.)
— Да, например, когда англичанин забивает хет-трик. (О!) Или когда выходит хорошая сделка. (Еще какое «О»!) Или… — Он делает паузу, подносит свой бокал к моему и смотрит мне прямо в глаза. — В ночь дикой, неукротимой страсти.
О господи. Как же так. А в моей квартире стены будто картонные. И в гостиной спит брат.
— Ну да, — говорю я, запинаясь, — одни обстоятельства могут оказаться неловкими. Даже более неловкими, чем другие.
— Не знаю. Думаю, в этом есть свой шарм, — говорит он, приподняв одну бровь. Я сосредоточенно слежу за тем, как официант расставляет первые блюда, чувствую, что краска заливает мое лицо.
— Как дела у Патти? — спрашивает Себастиан. — Кажется, у нее было хорошее настроение, когда я звонил.
Он толстым слоем намазывает паштет из гусиной печени на тоненький, хрустящий ломтик поджаренного хлеба. При виде этого мои вкусовые рецепторы выделяют слюну, и я чуть ли не захлебываюсь обезжиренным бульоном.
