Пожалуйста, свяжись со мной. Сообщи, что с тобой все в порядке.
Сегодня рано утром был у тебя. Извини, но я был вынужден это сделать. Я хотел убедиться, что тебя там нет; и еще — теперь я знаю, что ты не оставила дом насовсем. Все твои вещи в шкафу на месте.
Я постоянно думаю о том, что с тобой что-то случилось или ты с собой что-нибудь сделала.
Я в отчаянии и не знаю, что делать.
Пытаясь разыскать твою подругу Салли, понял, что не знаю больше никого из твоих друзей. Если в ближайшее время мне не удастся получить от тебя сообщение, попытаюсь связаться с Чарльзом Флинтоффом. Уже начинаю думать, что о твоем исчезновении мне следует сообщить в полицию.
Если тебе удастся получить это сообщение, прошу тебя, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, дай о себе знать.
Я люблю тебя.
Роберт
— Черт возьми!
Первой реакцией Стефани был гнев: как он смеет искать с ней связь, как у него хватило наглости прийти в ее дом среди ночи и лазить по ее шкафам, кто позволил ему думать, что у него есть право звонить Чарльзу Флинтоффу, ее боссу! И как он смеет заявлять, что любит ее!
Она почувствовала, что ей перестало хватать воздуха, сердце забилось столь часто, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. От спазматической боли сжался желудок, затем в нем что-то сильно забурлило, и она подумала, что ее сейчас стошнит. Пытаясь справиться с волнением, она начала медленно и глубоко дышать.
Неужели он до сих пор не понял, что между ними все кончено?
Стоя в дверях дома и наблюдая, как Роберт и Кейти садятся в свои машины, она была уверена, что больше никогда не увидит ни того, ни другого; а уж тем более не могла предположить, что Роберт вновь будет искать способы общения с ней.
Теперь она понимает, что сильно ошибалась.
Где-то глубоко внутри, не давая ей успокоиться, яростно звенел колокольчик. Прошло всего лишь несколько часов, а Роберт уже попытался найти ее и даже был у нее дома. Она вчера забыла забрать у него ключ!
Внезапно уголки ее губ тронула улыбка. Она представила отчаянные попытки Роберта связаться с ней… но все безуспешно. Он идет к ней и обнаруживает, что дом пуст. Он просматривает ее одежду, обувь — все на месте, даже компьютер. Он не имеет ни малейшего представления, где она может быть: и он, очевидно, предположил самое худшее. Он решил, что случившееся ее настолько расстроило, что она совершила какую-нибудь глупость: пошла и бросилась в Лиффи. Неужели он настолько самоуверен, чтобы в это действительно поверить? И уже в который раз она поймала себя на мысли, что он ее совершенно не знает.
Она решила еще раз перечитать сообщение. Улыбка медленно сошла с лица. Ей сейчас только не хватало, чтобы о ее исчезновении он сообщил в полицию или позвонил ее боссу.
Придется с ним переговорить.
Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила ее еще раз взглянуть на время отправления сообщения. Прошло чуть более пятнадцати минут, возможно, он еще находится в режиме он-лайн. Отец Стефани являлся абонентом AOL — Америка он Лайн, — и, следовательно, у него стояла программа AIM, позволяющая вести беседу в режиме реального времени. Не так давно она была в Европе с рабочей поездкой, которая заканчивалась в Латвии. Звонки на мобильный телефон поступали с трудом, слышимость на линиях международной связи была настолько ужасной, что ей ничего не оставалось делать, как общаться с Робертом с помощью AIM.
В нижней части экрана Стефани нашла желтый значок в виде шагающего человечка и щелкнула по нему, активизируя программу. Она ввела свое имя и пароль и стала ждать, когда произойдет загрузка ее личных данных. Она понимала, что шанс поймать Роберта за компьютером в столь ранний час рождественского утра чрезвычайно мал…
Он-лайн: robertwalker.
Поставив стрелку на имя, она на секунду задержалась, не решаясь щелкнуть мышкой.
Он-лайн 35 минут.
Она усмехнулась. Это, как ничто другое, говорило ей о состоянии дел в доме Уокеров. Что он делает у компьютера так рано?
Стефани дважды щелкнула по имени, и ящик открылся. Он был разделен на две половины: исходящие сообщения шли внизу, в то время как ответы появлялись в верхней части экрана. Она заколебалась, глядя на свое имя, светящееся красным на белом экране: stephanieburroughs. Затем ее пальцы быстро забегали по клавиатуре:
Да?
Она увидела, как почти сразу в нижней части экрана появилось: пишет Роберт Уокер. А еще чуть позже на экране появилось и само сообщение Роберта.
Слава богу. С тобой все нормально? Я ужасно беспокоился.
Со мной все хорошо.
Но где ты сейчас находишься?
Со мной все хорошо.
Ты не хочешь сказать мне, где ты?
Нет.
Скажи мне, все ли у тебя хорошо?
Да.
Стефани. Прошу тебя, поговори со мной. Нам о многом необходимо поговорить.
Нам не о чем разговаривать. Я хочу, чтобы ты вернул мои ключи. Не подходи больше к моему дому. Держись подальше от моего босса. Я больше не хочу тебя видеть.
Так не должно быть.
Но так уже есть.
Пожалуйста, мне необходимо с тобой поговорить. О настоящем. О будущем.
У нас нет будущего. Возвращайся к своей жене, Роберт Уокер.
Щелкнув на кнопку, Стефани вышла из AIM. Она знала, что, находясь на другом конце, Роберт сразу же получит сообщение о том, что stephanieburroughs прекратила переписку. Боже, какая самоуверенность! Поразительная самоуверенность!
— У тебя все нормально, дорогая?
Стефани вздрогнула. Подняв глаза, она увидела отца в дверном проеме. Интересно, как долго он там стоял?
— Извини, папа. Я не могла заснуть. Решила просмотреть свою почту.
— Что-нибудь важное?
— Один только мусор.
— Со мной все в порядке. Честное слово, я вполне хорошо себя чувствую.
Стефани Берроуз сидела в кровати, обхватив руками чашку горячего бульона.
— Ты неважно выглядишь. — Тони Берроуз, присев на край кровати, внимательно посмотрела на дочь. — У тебя замученный вид, черные круги под глазами, как синяки.
— Мама, я знаю о твоих способностях все преувеличивать.
— Да, ты меня знаешь. Я всегда говорю о том, что вижу. Это значительно облегчает жизнь. — Она посмотрела, как Стефани отхлебнула из чашки.
— Я думала, это будет куриный бульон, — сказала Стефани. Куриный бульон ее матери был одним из ярчайших воспоминаний детства. Любая болезнь, будь то корь или свинка, каждый порез, царапина или зубная боль, лечилась бульоном. И надо сказать, что действовало безотказно.
