— Пошли внутрь, посмотрим, кто еще здесь есть, и чего-нибудь выпьем, — предложил Адам и двинулся вперед.
— Смотрите-ка, здесь все-таки что-то переделывают, — воскликнула Бекки. — Появились встроенный бар и кухня. Очень кстати — с угощением тут всегда были трудности.
Рэчел посмотрела на бар в форме буквы «Г» в дальнем правом углу и на еще не законченную кухню в ближнем правом углу. На широком прилавке стояли прохладительные напитки со льдом, чашки, тарелочки, салфетки, красное и белое вина, множество закусок и сладостей. За баром и на полу громоздились бочонки с пивом, которым частенько уделяли внимание. Прямо перед ней были створчатые двери со стеклянными панелями, выходившие на мощеный внутренний дворик, обращенный к озеру Олмсте и частично затененный огромными дубами. Гости любовались видом, наслаждались свежим воздухом, беседовали, выпивали, отгоняя насекомых, в основном ос, привлеченных запахом пива, вина и кока-колы.
Она взглянула направо, где арка вела в зал, выложенный керамической плиткой. Видны были красно-золотые вымпелы и воздушные шары, парившие в потоках воздуха от огромных вентиляторов и из распахнутых высоких окон. Повсюду висели увеличенные рисунки из школьного ежегодника, перед которыми стояли группки людей, вспоминая прошлое.
Налево, за тремя каменными арками, столы и стулья были расставлены по сторонам зала возле окон, середина оставалась свободной для танцев. Паркетный пол блестел от частой натирки. С неприкрытых балок высокого потолка свисали всевозможные украшения. С восьми вечера до часа ночи здесь будет играть оркестр. Пока музыканты еще не появились, и присутствующих развлекал музыкальный автомат, исполняя музыку пятидесятых и шестидесятых годов. Повсюду было очень людно и очень шумно, и Бекки пришлось повысить голос почти до крика, чтобы ее услышали.
— После ремонта тут стало гораздо лучше. Если установить кондиционеры и открыть смотровую площадку, то наша следующая встреча пройдет великолепно.
Все закивали, соглашаясь.
Скотт заявил:
— Давайте выбираться из этого хаоса. Пройдем к сцене, а то не видно и не слышно, что там происходит.
Они заняли места, и женщины завели нескончаемую беседу, а мужчины опрокинули по первому стаканчику.
Бекки и Джен увлеклись разговором со старыми подругами. Рэчел рассеянно оглядывала зал, словно в поисках знакомых лиц. В музыкальном автомате пластинка сменилась на «Ночь после трудного дня» Битлз. Внезапно взгляд Рэчел замер, словно зачарованный. «Отойдите!» — мысленно приказала она парс, на миг загородившей ей вид. Когда двое отошли и ничто больше не мешало ей, Рэчел уставилась на высокого, мускулистого, красивого мужчину, не в силах оторвать взгляд от его черных волос и лица с правильными чертами. Она помнила, что глаза у него голубые, замечательного оттенка… даже знала, как он выглядит без одежды. Бог ты мой, это же… Что он делает в Огасте? На этой встрече? С Керри Симмонс, которую в 1964 году считали самой плохой девочкой класса?
Рэчел с трудом отвела глаза и постаралась унять расходившиеся нервы и замедлить дыхание. Она взяла из рук Скотта стакан и потягивала вино, делая вид, что слушает, как Адам пересказывает разговор в баре со старым приятелем. Помнит ли ее Квентин Ролс? Вряд ли, судя по той череде женщин, которых он узнал и покорил, если верить тому, что пишут в газетах. Интересно, упоминается ли в этих сплетнях она, будет ли она — для него Рэчел Тимс — названа в книге, раскрывающей всю его подноготную? Что подумают о ней друзья, если прочтут такое? Что она скажет ему сегодня, ведь избежать встречи в тесном зале невозможно? Как она объяснит что-то друзьям, если он упомянет тот круиз? Может быть, убраться отсюда, прежде чем она попадет в неловкое положение, или лучше остаться и делать вид, что они незнакомы? Рэчел снова взглянула на него. (Ох, нет, это он смотрит сюда! Он видит меня!)
Ей показалось, что Квентин специально встретился с ней взглядом. (А почему бы и нет? Ведь я сама пялюсь на него с откровенным недоверием и в нарождающейся панике.) На мгновение у нее мелькнула безумная надежда, что она сегодня покажется ему лучше, чем в последний раз, когда он обнимал ее, обнаженную, в ее каюте, в ночь перед тем, как она ускользнула с корабля, даже не простившись с ним! Квентин улыбнулся, слегка кивнул головой и повернулся к Керри.
Рэчел чуть не вскочила со стула, поняв, что ее узнали. Поскольку в 1964 году весь мир был охвачен битломанией, зазвучал еще один из хитов знаменитой четверки — «Она любит тебя». Слова, казалось, издевались над ней, напряжение ее росло. (Господи, помоги мне проигнорировать его и избежать встречи с ним! Не дай ему второй раз ввести меня в соблазн! Даже если такая возможность представится, я не имею права снова проявить слабость и поддаться искушению!)
Два часа прошли благополучно, но Рэчел никак не могла успокоиться. Пару раз они с Квентином оказывались совсем рядом, но не делали попыток признать друг друга. Теперь все присутствующие знали, что знаменитый герой спорта находится в зале, и почти все стремились познакомиться с этим красивым человеком. Скотт и Адам поговорили с ним, а потом рассказали, какой он приветливый и интересный. Рэчел с облегчением вздохнула, увидев, что Квентин занят и находится далеко от нее, и все же была весьма удивлена и даже разочарована, поскольку он не подошел к ней и вообще больше не обращал на нее внимания.
Она побеседовала со многими друзьями Дэниела, приехавшими из разных городов, с местными приятелями, танцевала с несколькими мужчинами, в том числе по два раза со Скоттом и Адамом. Танцуя с Адамом под «Часовню любви», она обсуждала с ним собрание Общества помощи инвалидам и разрушительное наводнение, случившееся на этой неделе в центральной и юго-западной Джорджии. Уже несколько дней она вместе с другими собирала одежду, продукты, воду в бутылках и туалетные принадлежности для отправки в зону бедствия. Сходив в воскресенье в церковь, она три дня посвятила работе над романом: писать пришлось от руки, поскольку над Огастой бушевали сильнейшие грозы, и она не решалась включать компьютер.
Рэчел без аппетита что-то съела, чтобы заполнить желудок и не дать вину замутить голову. Уголком глаза они видела, как Квентин танцует с Керри и с другими женщинами. Она знала, каково находиться в объятиях этих сильных рук. Ах, как он прижимал ее к своей мощной груди в танцевальном салоне корабля, в экзотических ночных клубах, на романтических пляжах. Она помнила прикосновение его щеки к виску, теплоту его дыхания, когда он говорил что-то на ухо, пожатие длинных пальцев, когда другая его рука скользила по ее спине. Как же ей было хорошо, когда он щекотал ее шею и покрывал поцелуями лицо. Она перебирала в памяти, как они смеялись, часами болтали, бродили по карибским городкам, бегали босиком по песку, плавали и ныряли в спокойных водах уединенных бухточек, ездили верхом по пляжам, залитым лунным светом, играли в судовом казино, пили тропические напитки, покупали всякую всячину и успели побывать на Гренаде до заварушки. Вдруг вспомнилось, как они ездили на автобусе через венесуэльские джунгли на стекольную фабрику неподалеку от Каракаса, и купили там сувениры, которые она бережно хранит до сих пор. Рэчел не забыла ни единого мгновения, проведенного с ним так много лет назад. Она знала, какой он умелый и щедрый любовник… все ее внутренние запреты смыло тогда волной экстаза, испытанного с ним. Да, во время круиза Квентин был великолепен, но таков ли он сегодня? Изменился ли под светом славы? Или тогда, много лет назад, одурачил ее?
