Отец знал, что его Кирилл — парень неплохой, но без царя в голове. Мятущийся. Потом образумится и поутихнет… И все его девки и бабы станут на свое место, и все вернется к своим берегам… Жизнь переплетенная. А чем больше все меняется, тем больше остается прежним. Это народ сказал, а он мудрый.
Таксисты познакомили Кирилла с Артемом и Виктором. Те обрисовали привычный сюжет и поставили задачу. Их схема работала уже не первый год. Но никакие аферы с участием Дольникова осуществить было невозможно… Прямо рок какой-то…
В аэропорту милый, прекрасно одетый, простодушный нефтяник из Надыма неожиданно познакомился с очень словоохотливым молодым мужчиной, назвавшимся Виктором, прилетевшим из Германии. Вместе покупали в киоске сигареты. Виктор предложил взять одно такси на двоих — обойдется дешевле. Кроме того, нефтяник плохо знал Москву, и Виктор вызвался по дороге «поработать» экскурсоводом.
Такси тоже «нашел» Виктор, а Кирилл на выезде из аэропорта подобрал еще голосующего с рюкзаком. «Рюкзачник» Артем направлялся в гости к дочке. Разговорились и надумали, пока за окнами вьется шоссейка, перекинуться в карты. Виктор предложил «японское танго», игру бывалого преферансиста.
Туз нужной масти пришел сразу к нефтянику. «Рюкзачник» Артем выглядел туповатым — без конца путал масти, играл из рук вон плохо. Нефтяник ликовал. Виктор на третьем круге тоже не выдержал и паснул. Нефтяник сразу снял с банка приличную сумму. Попутчики огорчились и, печально повесив носы, предложили:
— Может, еще одну перед прибытием?
— Давайте! — великодушно согласился победитель.
Тугодум с рюкзаком сдавал мучительно долго, то и дело слюнявил пальцы, но в итоге его крепкая рука принесла нефтянику удачу: пиковые валет, дама и король — заветные тридцать очков!
— Ставлю сто баксов! — спокойно и уверенно перебил надымский простак ставку Виктора.
Приезжий не сомневался в своей победе — вероятность более выгодного расклада была ничтожно мала, и он прекрасно это понимал. Только значительно позже, почти у самого города, он с изумлением вдруг обнаружил, что все его отпускные уже стоят на кону… «Рюкзачник» давно спасовал, а красный от напряжения и волнения Виктор сдаваться не думал и выскребал из карманов завалявшиеся жалкие смятые десятки.
— Добавляю последние! — решил добить партнера нефтяник.
— Эх, где наша не пропадала! — внезапно оживился молчавший всю дорогу Кирилл. — Одолжу «штукарь»! Но учти, отдашь полторы. Ты сейчас столько выиграешь! Поверь моему чутью…
Увы, оно шофера «подвело»… Когда открыли карты, у Виктора оказалось на очко больше. Нефтяник не верил своим глазам, а попутчик, не дав ему опомниться, сгреб деньги, швырнул таксисту крупную купюру и, отказавшись от сдачи, выскочил из машины.
«Горюя», вышел и Артем с рюкзаком.
Дольников, «сострадая», предложил довезти нефтяника бесплатно, но, когда остановился у нужного приезжему дома, ограбленный в ярости бросился на водителя с кулаками… Защищаясь, Кирилл нащупал под рукой брошенные им самим когда-то в салоне пассатижи…
Рабочий день Дольникова закончился скверно — он проломил приезжему голову. У нефтяника в град-столице оказались довольно могущественные родственники, быстро смекнувшие, что к чему. А с сильным не дерись, с богатым не судись.
Матерясь про себя, отец обивал пороги МВД и прокуратуры и просил за сына, с состраданием вспоминая заплаканную, задерганную невестку и маленькую внучку. Его гоняли из кабинета в кабинет, хамили, унижали… Никто никогда раньше не опускал его ниже плинтуса. Он до боли сжимал зубы и просил снова, понимая, что унижают только тех, кто унижается.
Но у Дольникова-старшего не было другого выхода, и счастье, что его калитка в министерство оказалась шире, чем у других. Но на будущее он жестко поставил сына в известность, чтобы больше на помощь отца не рассчитывал, жил самостоятельно, ориентируясь на свои силы и законы, и с драками завязывал. А не хочет — его дело! Сугубо личное и никого не касающееся. Ниже городской канализации отец падать не собирается.
И Кирилл начал ходить на подготовительные курсы. А через год поступил в институт. Ему всегда хотелось рисовать.
Подрабатывал грузчиком и курьером. Чапаев к тому времени вполне твердо стояла на ногах, зарабатывая неслабые деньги менеджером турфирмы. Варька росла. Минуты бежали вперед…
А потом в жизни Кирилла начались бесконечные женщины…
Уколы от крысиного бешенства были сделаны, но Наташка уезжать от Кирилла не торопилась. Ей нравилось жить в его большой, темноватой, безалаберной квартире среди разбросанных по полу «каля-маля» и ходить с Кириллом по его многочисленным приятелям. Ожидая его вечерних возвращений из Давыдкова от Гали, Наташка по-прежнему тихо, одиноко плакала. Странно, но и это ей тоже нравилось.
Она часто сидела на полу и рассматривала рисунки. В последнее время ее все больше интересовал серый и неприметный, типично городской пейзаж: черная, злая, нахохлившаяся ворона на мокрой, блестящей от дождя крыше. Увидев пейзаж впервые, Наташка отложила его в сторону и задумалась, пытаясь постичь сокровенное. Ей казалось, в картину вложен тайный смысл. Но какой?..
А осенью, когда начались занятия в институте, Кириллу принесли телеграмму. От Гали из роддома. На телеграфном бланке, кроме адреса, темнели две фразы:
«Родилась дочка. Теперь и у тебя Наташка, и у меня Наташка».
Лёкина мать Нина Петровна отличалась редкой невезучестью. С этой элегантной дамой в любом возрасте, даже «за сорок», вечно происходили какие-то неприятности, прямо как заколдовали. А сама она еще оставалась хоть куда, обаятельная, респектабельная, шикарно одетая жена высшего милицейского городского чина… С ходу ей давали не больше тридцати, и лишь потом, присмотревшись, понимали, что чуточку ошиблись. Свою жизнь Нина целенаправленно посвятила самой себе и поэтому свою жизнь ненавидела.
С мужем они жили по разные стороны забора. Давно и словно обо всем договорившись, хотя не сказали друг другу об этом ни слова. Нина Петровна привыкла к своему непонятному одиночеству при муже, но не смирилась. Ей, да и не только ей, часто казалось, что такая женщина, как она, не может, не должна оставаться одна даже ненадолго. Разглядывая себя в зеркало, Нина каждый раз искренне недоумевала, почему она никому не нужна. Где ее поклонники и воздыхатели? Удивлялись по этому поводу и окружающие.
Многолетний роман с женатым управленцем закончился, как и следовало ожидать, ничем. Иногда Нина грустно размышляла, что, вероятно, слишком умна и красива, мужчины ее просто побаиваются. Но думать так о себе было нехорошо. Нина отметала пустые домыслы, снова терзалась в догадках и опять жила сама по себе, отрешившись от дочери и общаясь по вечерам исключительно с телевизором. А муж допоздна пропадал на работе. И жаловался, явившись домой ближе к ночи:
