— Нет, хотя персонал знает, что я терпеть не могу небрежности в обслуживании и, если что не так, сразу сделаю замечание. — Рун сдержанно улыбнулся. — Я считаю, что в «Клубе Марим» все должно быть по высшему классу. Когда впервые выставлялись ваши картины? — спросил он, пока они наслаждались фруктово-грибным ассорти, приготовленным на мексиканский манер.
— Это произошло года два тому назад. Моя подруга разбила лагерь за оградой Гайд-Парка и предложила мне выставить там мои картины, — объяснила Сорча. — Владелец галереи в Найтсбридже[3] проходил мимо и, увидев мои работы, предложил их выставить в его галерее. Вскоре он заглянул ко мне и сообщил, что половина картин продана, к тому же я еще получила комиссионные. А после второй выставки я уже смогла отдать долг отцу. Теперь я могу оплачивать жилье, есть, пить и одеваться на заработанные мною деньги. Поэтому я не нуждаюсь в авансах, а также и в более частом получении дивидендов. — С этими словами она доела последний гриб в розовом соку. — Разумеется, я не отказываюсь от дивидендов, но они не решают для меня финансовую проблему.
— В настоящее время один процент наших доходов переводится на счет отдела финансов, в качестве возврата нашего долга, но, как только мы погасим долги, дивиденды будут весьма значительными, — сказал Рун. — «Клуб Марим» обладает большим экономическим потенциалом, а наша задача состоит в том, чтобы поддерживать высочайший класс обслуживания гостей, — заявил он, словно лектор на курсах начинающих бизнесменов. — Если мы не свернем с нашего пути, то, несомненно, в самое ближайшее время наши доходы возрастут. Впрочем, если мы хотим в будущем повысить качество обслуживания, не следует сразу гнаться за большими деньгами.
Сорча вздохнула: в этот день она выслушала слишком много лекций.
— Если даже «Клуб Марим» не является элитным, значит, пришел конец мировой цивилизации? — опрометчиво спросила она.
Рун нахмурился, но, прежде чем он успел что-либо ответить, к ним подошел официант.
— Cataplana для мадам, — провозгласил он и поставил дымящееся блюдо из моллюсков, свинины и свежих овощей перед Сорчей. — Бифштекс с кровью для вас, сеньор де Браганса.
— Великолепно, — сказала Сорча, отведав типично португальское блюдо, как его и отрекомендовал старший официант.
Во время обеда она без конца восхищалась и нахваливала португальскую кухню. Шоколадный мусс на десерт также был необыкновенно вкусным. Ей понравился и местный сыр, который подавали с сухими бисквитами и сладким белым виноградом.
— Я бы хотела приехать сюда еще и остаться подольше, — заметила Сорта, когда они пили кофе.
— Когда же? — спросил Рун. — И что значит «подольше»? Она задумалась.
— Наверно, в июне, и поживу здесь с месяц.
Рун осторожно поставил чашку на блюдце.
— Целый месяц? — повторил он. Сорча уже хотела объяснить, как она собирается здесь заниматься живописью, но, услышав нотки усталости в его голосе, передумала.
— С первого до тридцатого, — уточнила она.
Рун заставил себя улыбнуться.
— Если у вас так хорошо идут дела с картинами, может быть, не стоит разбрасываться?
— Чтобы мой интеллект развивался только в одном направлении, как у вас? — возразила Сорча. — Нет, покорно благодарю.
По тому, как Рун сжал губы, она поняла, что попала в «яблочко», но он тем не менее промолчал, правда, чуть позже вдруг решительно заявил:
— Мне бы хотелось устроить здесь вашу выставку. Все, что вам следует сделать…
— Все, что мне следует сделать, — это забронировать заранее номер в гостинице, — перебила она.
— На июнь все номера уже забронированы, — ответил Рун.
Сорча сощурила зеленоватые глаза. Неужели правда? Или он сознательно ставит препятствия на ее пути?
— Тогда я арендую одну из вилл, они, я надеюсь, еще свободны? — резко спросила она.
— Представьте себе, что все виллы тоже забронированы, но… — Рун поднял руку, предупреждая ее протест, — вы можете жить в коттедже. Он принадлежал одному местному фермеру, но потом его выкупил голландский бизнесмен, — объяснил Рун, — отремонтировал, частично обновил, соорудил бассейн, высадил сад, и тут внезапно разорился. «Клуб Марим» приобрел у него недвижимость, конечно, коттедж не такой шикарный, как виллы, но есть все необходимое. Я и сам иногда там остаюсь, когда задерживаюсь на работе, и должен сказать, что в нем очень удобно жить. — Он помялся. — Единственный недостаток: этот коттедж стоит несколько обособленно от других домов.
— Звучит потрясающе! — воскликнула Сорча, подумав о том, что одиночество только поможет ей в работе над картинами.
Рун сжал салфетку.
— Целый месяц без людей вам не будет скучно?
— Скучать, когда мне предстоит знакомиться с достижениями «Клуба Марим»? — произнесла она высокопарно. — Сомневаюсь.
— А что касается ваших комиссионных, вы еще будете ими заниматься?
— Если и буду, то смогу привезти их с собой, — ответила Сорча со вздохом.
После ее объяснений отношения между ними, казалось, стали проще, но она не сумела полностью завоевать его доверие. До этого было еще далеко. Рун смотрел на нее как на неизбежное зло, которое хочешь не хочешь, а придется терпеть. Он по-прежнему относился к ней настороженно. Один Бог знает, почему. Когда к ним подошел официант, на губах Сорчи заиграла чуть заметная хитрая улыбка. Девушка расправила плечи. Если ее партнер ждет от нее неприятностей, может быть, стоит вознаградить его за ожидание и устроить небольшой скандал?
— Еще кофе, мадам? — спросил официант.
— Да, пожалуйста. — И совершенно неожиданно для Рун положила ладонь на его руку:
— Я помню, вы говорили, что мы с вами можем разделить ложе.
Он нахмурился.
— Извините, я не понял.
— Разделить ложе, — промурлыкала она, соблазнительно вытянув губки. Неужели забыли?
Рун с испугом покосился на официанта.
— О… да… я помню. Но…
— Вы разве не хотите на мне жениться? — спросила Сорча.
Он выдернул свою руку из-под ее руки.
— Соблазнительное предложение, но нет, не хочу.
— Еще кофе, сэр? — поинтересовался официант, который, несомненно, все слышал.
— Черный, пожалуйста, — смущенно пробормотал Рун.
Сорча вздохнула с обреченно-драматическим видом.
— Значит, вас интересует только мое тело? Это старая песенка, но, если секс…
— Я это сказал только ради красного словца, — перебил Рун сдавленным голосом, словно она вцепилась ему в горло. — И вы это прекрасно знаете!
Она широко раскрыла огромные невинные глаза.
