Глава 7
– Ну как ты? – Наташа немного простыла, поэтому голос ее звучит глухо: хрипит, стараясь не разбудить ребенка своей болтовней, и постоянно шмыгает носом, заставляя меня то и дело отводить от уха мобильный.
– Отлично, – устроившись на капоте, прячу свободную руку в кармане джинсовых шорт и подпинываю кроссовкой мелкую гальку, каким-то чудом перекочевавшую из палисадника на сияющий чистотой асфальт. Обслуживающая компания в этом районе трудится на славу – ни тебе переполненных мусорных баков, ни разрисованных стен в подъездах, ни нецензурных надписей на металлических дверях, накануне окрашенных темной коричневой краской. – Заболела? Может, лекарства нужны?
– Что ты! Обычная простуда. Никитка в садике подхватил, и я следом. С этой адаптацией с больничных не вылезаем, – вздыхает и, видимо, прикрывает дверь в детскую, где мирно сопит трехлетний мальчишка. Говорят, он похож на меня как две капли воды, а я все никак не могу отыскать в лице маленького чертенка хоть что-то, что могло ему перейти «в наследство» от непутевого дяди. – Как работу искать, если он больше двух недель без очередной инфекции не может, просто не представляю!
– А ты не ищи. У меня, слава богу, все решилось – от новой должности я не в восторге, зато в зарплате не потерял. Так что занимайся сыном и ни о чем не думай. Да и маме с тобой спокойней, она ведь терпеть не может сиделок.
– Скажешь тоже, Максим. Сам ведь знаешь, в каком мы положении – ни сегодня-завтра очередь на операцию подойдет, а ты говоришь не работай! Тебе ведь не миллионы платят! Да и сиделка у нас проверенная – берет немного, а рекомендации врачей выполняет исправно. Баб Тосю со второго этажа за год на ноги массажами поставила!
– В нашем случае массажи бессильны, а с лекарствами ты и сама справишься, – пытаюсь ее переубедить, заранее зная, что девчонка не сдастся, ведь характером она, как и я, пошла в отца. Тот если что-то решит – хоть ты его живьем режь, с намеченного курса ни за что не сойдет. – Деньги получила?
– Да. Звонить не стала, боялась, тебя разбудить. Кто знает, какой у тебя там график! Спасибо тебе.
– Глупости. Брат я тебе или кто?
Хороший вопрос. От которого, я уверен, ей тоже становится не по себе.
Поднимаю глаза к небу, и ловким движением отправляю солнечные очки на их законное место – смахиваю со лба пластиковую оправу и, наконец, перестаю щуриться, спокойно разглядывая пылающий диск сквозь темные стекла.
– Так что там твой Руслан Сергеевич? Бить больше не стал?
– Нет, – да если бы и захотел, вновь такой радости я ему не доставлю: от прошлой встречи с его ребятами, с которыми я не раз опрокидывал кружку-другую пива после тяжелого рабочего дня, кости до сих пор ноют. – Теперь я, Наташка, таксист.
И самому смешно от женского хихиканья, мгновенно перерастающего в лающий кашель.
– Подружку его по Москве катаю: достопримечательности показываю, пакеты с покупками в багажник складываю, приглядываю, чтобы она себе нового мецената не подыскала…
– Ужас какой! Любовница? – даже про ОРЗ забывает, от удивления переходя на крик. – Вот чего мужикам не хватает? У него ведь жена красавица!
Красавица. Только с новой его любовью уже не сравнится: от былой прелести известной модели, после сорока открывшей в себе страсть к созданию собственной линии одежды, уже мало что осталось, да и то, что все — таки удалось сохранить, приходится поддерживать с помощью именитых хирургов. Что делать, такой ей супруг достался: чем старше становится, тем чаще поглядывает на сторону. Может, и сам желает почувствовать себя молодым, поэтому и выбирает девчонок, ничего в этой жизни не смыслящих…
– И как она? Ничего?
– Смотря, с какой стороны посмотреть: есть чем полюбоваться, но в голове ветер гуляет. С придурью, – смягчаю, ведь на самом деле Юлия Константиновна от ангела далека. Три дня мои нервы на прочность испытывает, отдавая бестолковые распоряжения.
– Вот тебе и семейная жизнь, Макс. Душу перед вами выворачиваешь, а вы и не цените вовсе, – а это уже личное. Рана в ее сердце, что вот уже третий год никак не заживает, ведь брак моей младшей сестры рухнул в один миг из-за такой вот разлучницы. Вздыхаю, отталкиваясь от машины, и прохожусь рукой по волосам, жалея, что, вообще, поднял эту тему. С женщинами, познавшими предательство, подобное лучше не обсуждать, не бередить лишний раз их шрамы, что нет-нет да постанывают где-то там, глубоко внутри.
– Ты не кипятись, ладно? – Наташа первой нарушает молчание, перед этим наверняка тряхнув головой. – Здесь ты такую работу себе не найдешь, а если Тихомирова подведешь еще раз, он явно не побрезгует, подпортить твою трудовую.
Знаю. И именно поэтому уговариваю себя держаться – даже если моей начальнице придет в голову заставить меня сплясать польку, отказать я не имею права. Идти работать по профессии в тридцать, без стажа и связей – рискованно. Тех денег, что мне платит Тихомиров, ни один начальник простому менеджеру не отстегнет…
– Макс, – сестра отвлекает меня от тяжелых мыслей, – обещаешь? Даже если она тебя вконец доконает.
– Ладно. Никитке привет передавай, и маму от меня поцелуй. Надеюсь, приеду на следующих выходных, – улыбаюсь, чувствуя себя лучше после двухминутного разговора с семьей, и даже мысль, что этот день я проведу в компании злобной мегеры, дорвавшейся до многомиллионных счетов своего спонсора, уже не кажется такой невыносимой.
– Наговорился? – медленно разворачиваюсь и замираю, изучая стоящую передо мной девицу, что недовольно отстукивает носком туфли нервный ритм, и даже не думаю сомневаться – мое мнение о себе она все же услышала. Сверкает своими янтарными глазами, прикусив нижнюю губу белоснежными зубками, и еще больше заводится, стоит мне приветливо улыбнуться.
– Нарядился как клоун. Когда я говорила, что костюм необязателен, я предполагала что-то другое. У тебя что, штанов поприличней не нашлось?
Юля
Значит, с придурью? Не свожу глаз с человека, чьи загорелые крепкие руки терзают пластмассовую зажигалку, прокручивая ее между пальцев, и едва ли не усилием воли заставляю сердце сравнять свой ритм. Я предложила ему дружбу! Я! Со мной прежде такого никогда не бывало, и как показывает опыт, не стоило и начинать: если решила быть стервой, будь ей до конца, не пугая окружающих спонтанными вспышками доброты. Они от этого теряются – несут бред о несуществующих запретах, отводят взор, то ли из страха, что ты успела заметить секундную заминку перед их твердым отказом, то ли от раздражения, ведь вероятность того, что твоя пустая болтовня им просто неинтересна, никто не отменял.
– Серьезно? Ты что школьник или торговец с рынка? — веселю его напускным недовольством и с шумом выдыхаю, ведь отвечать мне никто не торопится. Мужчина лишь еле заметно приподнимает уголки губ и уже склоняет голову ниже, не позволяя мне увидеть, как улыбка обнажает ряд белых прямых зубов.
Пасмурно стало. Того и гляди, обещанный синоптиками дождь застанет меня у дверей иномарки, что мой водитель в шортах бермудах совсем не торопится открывать. Стоит, даже не подозревая, как мне хочется запустить в него сумочкой и исподлобья нагло скользит по моему телу своим по-мужски цепким взором.
Нужно было другое платье надеть. Это в цветочек, уж слишком легкомысленное: одни рюши по краю короткой юбки чего стоят… Мне ли читать нотации по поводу внешнего вида?
– В ЦУМ? — вместо того, чтобы хоть как-то оправдаться, Максим, наконец, вспоминает о своих должностных обязанностях. Обходит автомобиль и галантно открывает пассажирскую дверь.
Может, я и погорячилась… Не так уж и плох Костров, хотя бы гадать не приходилось, что творится в его голове: если злю, то задышит громче положенного, если притихну, даже в сторону мою не взглянет, сконцентрировавшись на дороге. А этот как робот — молчит и даже бровью не ведет на очередную блажь, что приходит мне на ум.
– Круассаны привез? — в сторону его не смотрю, предпочитая оценивать двух поборниц морали, что уже шушукаются на скамейке, время от времени бросая любопытные взгляды в нашу сторону.
