— Не сомневаюсь.
— Нам бы с тобой на нем оставалось только плакать, глядя на конкуренток. Мы с тобой не красотки. Симпатичные, да, но не более… А такие мужчины, как Константинов, привыкли именно к красоткам. Они не замечают таких, как мы. Хотя могут обратить внимание по двум причинам. Как на профессионала, — она указывает ладонью на себя. — Или как на…
Она переводит ладонь на меня и подвешивает паузу.
— Как на кого? — я не выдерживаю, хотя прекрасно вижу, что она играет со мной.
— Я дала ему слово, что не скажу.
Во мне вновь полыхает злость. Зачем я вообще ее слушаю?! Что стоят ее слова, когда она хочет уязвить меня и задеть?
Я возвращаюсь к чашке с кофе, в которое добавила миндальное молоко, и даю себе установку, что какая-то ревнивая и завистливая помощница не испортит мне утро. Тем более скоро должен спуститься Константинов, а он обещал мне разобраться с ней.
— Твой босс хотел с тобой поговорить, — кидаю Инне, не поворачиваясь.
— Да, хотел, — уверенный голос Максима звучит как эхо.
Он входит в комнату широкими шагами и смотрит только на меня, делает шаг навстречу и перехватывает чашку в моих ладонях. Тянет ее к себе вместе с моими руками и вдыхает аромат.
— Можно мне то же самое? — спрашивает он, понижая голос до преступно красивых вибраций.
— Можно, — я киваю. — Только отдай мои руки.
Он отдает и подмигивает мне, после чего разворачивается к помощнице и меняется в лице тут же. Становится собранным и хмурым.
— Инна, ты больше не работаешь со Светланой. Я решил поменять вас с Германом местами.
— Что? — голос Инны делает нервный взлет к высоким нотам. — Завтра будет пресс-конференция Ольги, она выдвинет обвинения уже официально, я должна подготовить…
— Герман сделает, — отрезает Константинов. — А вы лучше займитесь нашим переездом.
— Переездом?! — вспыхивает Инна.
— Нашим?! — я тоже удивляюсь.
— Здесь слишком много людей, — Константинов поворачивается ко мне и говорит с ленцой, словно ему приходится объяснять очевидные вещи. — Это какой-то штаб, а не дом.
— Но мне же нужно готовиться…
— Разве? Тебе пять лет? Тебя надо учить ходить и говорить?
Я качаю головой.
— Если нам и есть к чему готовиться, так это к свадьбе, — продолжает Константинов. — А это лучше делать в уютной квартирке наедине.
Перемены не заставляют себя ждать. Константинов действительно решает уехать из огромного загородного дома, где прислуги и разных помощников больше, чем ступенек на каждом этаже, и приказывает перевезти вещи в квартиру на Стрелецкой. Я гуглю улицу перед выездом и понимаю, что познакомлюсь с новой точкой роскошной жизни на карте города.
Она, к слову, располагается в самом центре этого города. Что естественно, это же собственность Константинова! Он живет либо в закрытых поселках, где даже вертолеты пролетают по спецразрешениям, либо на главных улицах мировых столиц.
Даже не знаю, как он отважился приехать ко мне домой. В обычный спальный район, где кирпичных домов меньше, чем панелек. Я частенько рисую свой квартал по памяти, чтобы особо не привыкать к новой жизни. Я провела в доме Константинова всего три дня, но уже прикидываю в уме, что мне понадобится программа восстановления после работы на него.
Да, так и назову — “Двенадцать шагов к прошлой жизни”.
Шаг первый — проснуться под соседский отбойный молоток.
Шаг второй — налить себе кофе из обычной турки, а не из высокотехнологичного монстра.
Шаг третий — вспомнить, что любимая тушь у меня MaxFactor, а не вон та золотая коробочка с сакраментальной надписью Chanel.
Шаг четвертый — проверить счета и банковские выписки.
Шаг пятый — пройтись по любимым кафешкам со средним чеком в две тысячи рублей.
И так далее, и так далее…
Я приезжаю в квартиру раньше Константинова, которого по пути перехватили юристы и утащили в офис. Так что я перешагиваю порог на правах хозяйки и неловко руковожу ребятами из грузоперевозок. Показываю, куда поставить коробки, и бросаю напряженные взгляды на мужчину в черном костюме.
Он поднялся со мной, но помогать не собирается. Никаких указаний, графиков и уточнений, как обычно бывало с Инной. Наоборот, он безучастно смотрит в дальний угол и кажется, вот-вот сольется со стенкой. Через пару минут до меня доходит, что он всего лишь охранник. Он сторожит меня, пока в квартире есть посторонние, заодно проверяет комнаты, а после уходит вместе с грузчиками.
Фух.
Слава богу!
Лучше одной. К охране я точно не скоро привыкну. Легче перенести флирт Константинова, чем хмурые лица парней бойцовской наружности. Хотя чего притворяться, флирт Константинова меня не раздражает. Я только не могу разгадать причину — у него такой стиль общения со всеми девушками или он помогает мне войти в роль?
Я осматриваю светлые комнаты и усмехаюсь, что Константинов назвал это “квартиркой”. Ну да, в футбол не поиграешь, только если в хоккей. Но то, что уютно, не поспоришь. Я останавливаюсь в просторной гостиной с электрическим камином и замечаю настенные часы.
Уже третий час.
Черт.
Зря я заметила часы. А до этого зря услышала обрывки разговоров в доме и запомнила, что пресс-конференция бывшей жены Максима начнется в два.
— Вот пожалеешь же, — бурчу сама на себя, но беру пульт в руку. — Вот зря же.
Второй новостной канал уже транслирует нужную картинку. Сперва говорит юрист в сером дорогом костюме, но через минуту камера переключается на Ольгу. Она выглядит собранной и холодной, как музейная статуэтка. Что-то совершенное и в то же время неживое.
Я вглядываюсь в ее идеальные черты лица и удивляюсь, что посчитала нас похожими. Только цвет волос и сходится, да и тот, если верить Константинову, заслуга колориста, а не природы.
— Да, спасибо, — Ольга коротко кивает, когда слово передают ей. — Я бы хотела сделать короткое заявление, дополнив слова моего юриста.
Она подвигает к себе стакан воды, о чем-то раздумывает и делает несколько глотков. Она откашливается и выпрямляется, из-за чего ее осанка становится строгой стрелой.
— Я хочу обратиться к Светлане, — неожиданно произносит Ольга.
ЧТО?!
— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Тебе приходится скрывать правду и изображать счастливую влюбленную пару. Хотя, может, ты еще не понимаешь во что ввязалась. Не познакомилась с темной стороной его характера.
Я не знаю, куда себя деть, и ежусь от пронзительного взгляда Ольги, которым она смотрит в камеру.
Прямо мне в душу.
— Мой бывший муж, Максим Викторович Константинов, умеет быть разным. Я выходила замуж не за тирана, а за обаятельного мужчину с тонким чувством юмора и красивой улыбкой. И сильными руками, да. Он с легкостью может поднять на руки и пронести по красной ковровой дорожке.
Упоминание ковровой дорожки отдается внутри. Ведь это значит, что она тоже следит за новостями. Как я сейчас украдкой смотрю ее интервью, так и она видела мои фотографии. Может, даже то голосование на сайте попалось ей на глаза.
— Только потом эти руки делали мне больно, — давит Ольга. — Оставляли следы, которые я готова показать в суде. Я готова раздеться догола, чтобы доказать свою правду.
Боже, как это выключить? Я не хочу это смотреть…
— Так или иначе, Светлана, я знаю одно — ты связана договором. Брачным или какой тебе подсунули его юристы. Ты сейчас так же слаба, как была я пять лет назад, но я готова помочь тебе. Я хочу поговорить с тобой, в любом формате, в каком ты выберешь. С камерами или без, наедине или с адвокатами, только ничего не бойся. Я могу защитить тебя от него.
Ольга с вызовом смотрит на собравшихся журналистов и снова коротко кивает. Она прощается и первой выходит из-за стола.
В моей же голове хаос. Ее слова о договоре, обаянии Константинова, все то, что есть на самом деле, переплетаются со словами, в которые я не могу поверить. Я едва знаю его, но намеки на тирана не видела. И я не понимаю, почему она так хочет встретиться со мной. Ее команда что-то придумала? Это подстава для Константинова? Или она уверена, что убедит меня при личной встрече?
