И я осаживаюсь от удивления. Я итак немного опасаюсь этой сумасшедшей, а оружие в её руках придаёт мне дополнительного тонуса.
Закрыв ладонью глаза медведя, Мара уверенным движением вдавливает тонкое лезвие до упора ему под ухо. Да, там, как и у людей, должна быть щель между костями, но попробуй попади! Тем более при такой шкуре, жировой прослойке и густой шерсти. Её стилет втыкается как горячий нож в кусок масла. Медведь даже не вздрагивает.
Вытирает о шкуру медведя оружие, прячет его в свою сумку.
– Ты убила чужого питомца. Зачем?
– Это эвтаназия. Ему было уже пора.
Разворачивается и идёт к такси.
– Если что, я тебе такую услугу не заказывал! Не вздумай им в меня тыкнуть, когда я усну.
– Даже если тебя будет ждать более жёсткий способ смерти?
– Даже если!
– Учту.
Мы меняем гостиницу на другую. В этот раз я беру номер с большой двухместной кроватью. Вчерашние сны не вдохновляют, а на одноместной было немного тесновато.
– Что тебе заказать?
– Я хочу ягодный мусс.
– В меню нет ягодного мусса.
– Найди…
Закатываю терпеливо глаза. Окей!! Обзваниваю несколько ресторанов в округе, пока она прохлаждается в душе.
Клюквенный? Нормально. Заказываю доставку.
Себе – пару блюд из меню нашей гостиницы.
Обернувшись полотенцем, Мара выходит из душа, присаживается рядом и стаскивает мой салат.
Тяну обратно:
– Ты сказала – хочешь мусс. Тебе его сейчас доставят.
– Я не сказала, что хочу ТОЛЬКО мусс, – она выдёргивает выскальзывающую из моих пальцев чашку, забирает десертную вилку.
Чёрт с ней.
– Вино будешь?
– Нет. Я хочу травяной чай.
Дожёвываю, проглатываю. Дотягиваюсь до местной трубки и заказываю ей чайник чая.
И почему это я такой сговорчивый и внимательный? Разве не она сейчас у меня на службе?
Смотрю на её обнажённые плечи. Хочется вцепиться зубами в шею… ласково… Или не очень!
В дверь звонят. Дотягиваюсь до ствола, убираю за спину. Смотрю в глазок. Официант…
Открываю дверь, пропускаю его вперёд, оставаясь у стены.
– Ваш заказ, – закатывает он ещё один столик.
– Этот заберите, – киваю на предыдущий.
Увозит. Закрываю дверь.
Мара поднимает стальную крышку, там вазочка с клюквенным муссом.
Съедает ложку, задумчиво и медленно пережёвывая. Закрывает крышку обратно.
– Это всё? – скептически поднимаю я бровь.
Кивает.
– Невкусно? – тоже пробую мусс.
Да вкусно! Съедаю ещё пару ложек.
Какая капризная…
Гашу верхний свет, оставляя только ночник. Падаю навзничь на кровать.
Надо бы обсудить сложившуюся ситуацию!
– Количество проблем увеличивается, Мара. Благодаря тебе.
– Я привлечена решать только одну, и я её решаю. На дне рождения белоглазого будут все влиятельные женщины вашей семьи. И благодаря мне мы туда попадём. Я посмотрю на них.
– У слова фаворит есть антоним?
– Опальный.
– Опальный… Чем это мне грозит?
– Не заботься об этом.
Фыркаю с нервным смешком.
– А о чём тогда заботиться? О бессмертной душе?
– Именно.
– Завтра нам нужно будет пойти к людям, которые не определились, будем ли мы с тобой жить.
– Это решать не им. Но «завтра» будет сложным для тебя днём.
Мара садится на пол, рисует мелом какие-то мандалы перед собой. Выкладывает руны. Зажигает свечу.
– Что говорят твои руны?
– Руны говорят: твоя смерть ходит близко.
– Я думаю, они намекают на тебя. Если ты продолжишь в том же духе, мои убийцы будут вынуждены встать в очередь.
– Игорь не станет тебя убивать. Он всего лишь хочет забрать у тебя кое-что ценное.
– М? – подрываюсь я. – Что он может забрать? Всё, чем я якобы владею, итак принадлежит ему.
– Он хочет забрать меня. Но делать это силой не хочет, чтобы не наводить смуту среди своих офицеров. Ведь один прецедент порождает закон в вашем мире. А если его офицеры почувствуют от него угрозу своим близким, то очень быстро родится заговор. Игорь не дурак, он умеет управлять семьёй и не будет создавать прецедентов, подрывающих его власть.
– Зачем ты его спровоцировала?
– Я же сказала – это был ближайший путь к вашим женщинам.
– Что ты говорила ему там? Когда…
…эта блондинка отсасывала мне, – выразительно заминаю я окончание фразы.
Очень любопытно, чем она так смачно отымела его мозг, что он впал в ступор.
– С детства его преследует один сон. Навязчивый, бьющий по его авторитету. Он переживает его очень явственно. Но объяснить или как-то интерпретировать, не теряя своего внутреннего статуса, не может. Я ему этот сон рассказала. И рассказала, почему он его видит.
– Почему он завис?
– Трансцендентальный шок. Я говорила ему сразу в разум. И у него не было возможности защититься от моих слов недоверием, критикой, юмором, интерпретациями и другими способами искажения реальности, ухода от неё. Ему пришлось принять эту информацию целостным, неискажённым пакетом, в котором у него нет возможности усомниться или сделать его более съедобным.
– А что за сон?... – открываю я рот.
– Он убьёт тебя в то же мгновение, когда увидит в твоих глазах, что ты в курсе его маленькой тайны.
– Тогда молчи. А почему он не убил тебя?
– Он захочет. Но сейчас ему любопытно – кто я такая, и откуда я в курсе его маленькой тайны. И именно поэтому мы идём на день рождения его белоглазого сына вместе. Я ведь тебе не жена. А там будут только жёны и офицеры, так?
– Так…
– Но у белоглазого есть и свои мотивы встретиться со мной там. Думаю, ты их уловил.
– Да уж!
– Он не так мудр в вопросах власти, как отец, и попробует сыграть свою партию.
– Мы опять идём на убой?
– Каждый день мы сражаемся со своей смертью. Каждую минуту. Но как бы мы её ни боялись, и сколько усилий ни прикладывали к тому, чтобы улизнуть от неё, у смерти есть всего лишь одно мгновение, чтобы прикоснуться к нам. И она его не упустит. Ваша встреча не завтра.
– А ваша?
– А наша уже давно случилась, теперь мы идём с ней, держась за руку.
Мара бросает взгляд на часы.
– Кстати, «завтра» только что настало.
Двенадцать…
Глава 13 - Сказка на ночь
Пытаюсь вырубиться, но словленный бодряк так и не отпускает.
Мара не ложится рядом.
На полу горит толстая свеча, отбрасывая блики на потолок. И я зависаю на них.
– Мара…
– Спрашивай.
– Ты сказала «аватар». Это как в социальной сети?
– Не совсем. Но похоже.
– Объясни.
– Ты выходишь в чат. Твой аккаунт – это твой аватар, там есть возможность писать, обозначать свои эмоции смайлами и возможность обозначить себя картинкой. В мире чата ты представляешь из себя пишущую картинку, так? Но ты же нечто большее. Ты можешь выражать чувства мимикой, танцевать, кричать, шептать, ощущать… Однако мир чата не позволяет тебе проживать эти стороны бытия, так?
– Так.
– У тебя есть только плоские копии для убогого выражения этого всего и твои литературные навыки для описания. Но согласись, когда ты читаешь, что кому-то больно или... – щипает меня за руку, и я вздрагиваю. – Это совсем разные вещи. Так вот. Когда ты рождаешься в Явь, у тебя тоже есть тело и некоторый набор способностей, ограниченный этой реальностью. У меня есть аватар, – расчёсывает она волосы пальцами, и они рассыпаются по плечам, – и ограниченное количество способов проявления. Но большая часть меня обрезана реальностью Яви.
– Что осталось за кадром?
– Как я объясню плоскому существу, что такое объём? Это невозможно. Но я могу указать ему на разницу между линией, которую он осознаёт, и плоскостью, которую он из себя представляет. И по аналогии он будет понимать, что между плоскостью и объёмом огромная разница.
