— Ты готова, Майя. Поверь мне, — отводит мои руки от груди, наклоняется и обхватывает губами сосок.
Яркие вспышки мелькают перед закрытыми глазами, новый виток желания оказывается настолько сильным, что по бедру стекает горячая влага. Я теряю себя, впиваюсь ногтями в его плечи, откидываю голову назад и протяжно стону. Ярослав целует, кусает, всасывает напряжённые вершины, доводя меня до лихорадочного состояния. Могу только крутить головой, выгибаться и всхлипывать.
— Яр, пожалуйста, — бормочу я, облизывая припухшие от поцелуев губы. Не знаю, чего именно прошу: освобождения или пощады.
— Чего ты хочешь, Майя? Скажи мне, — его хриплый голос звучит требовательно, почти приказывает.
Жёсткие губы на шее, скользящие пальцы на животе, бёдрах, промежности. Он надавливает на клитор, вынуждая кричать от тягучих, солёных волн, омывающих меня с ног до головы.
— Тебя хочу, — надрывно признаюсь я, чуть не плача от зашкаливающего возбуждения.
Ярослав подтягивает меня к краю стола. Я ощущаю внизу тугое давление, его член легко скользит внутрь, растягивая стенки, даря невероятное чувство наполненности, завершённости. Никакой боли я не испытываю, наоборот, всем телом подаюсь вперёд, стремясь принять его до конца.
Большим пальцем Ярослав проводит по моей нижней губе, проталкивается в рот. Я облизываю шероховатую подушечку, ощущаю солоноватый непривычный вкус и только тогда понимаю, что его рука влажная от моей смазки. Кровь приливает к лицу от собственной порочности. Мне нравится.
— Фригидные девушки так не текут. И не стонут от прикосновений и поцелуев. И уж тем более они не насаживаются сами на член.
Только сейчас я осознаю, что двигаю бёдрами навстречу Ярославу, а он позволяет мне проявлять инициативу. Глаза округляются, стыд и волнение впрыскиваются под кожу. Он точно чем-то меня опоил! Я не могу сама так… я никогда не вела себя подобным образом.
— Ты очень сексуальна… Только не зажимайся, — Ярослав находит мои губы, целует жадно и глубоко. И совершает первый мощный толчок.
Я скребу ногтями его лопатки. Глазам становится влажно, пальцы на ногах подгибаются. Огонь, зародившийся внизу живота, с каждым новым толчком разгорается всё сильнее. Меня накрывает блаженной эйфорией. Я инстинктивно сжимаю бёдра, усиливая волшебные ощущения. Крепче обвиваю ногами талию Ярослава, сдавленно мычу в его рот. Только бы это продлилось ещё немного. По моим подсчётам он вот-вот должен кончить.
Но я ошибаюсь. Ярослав двигается во мне размеренно и глубоко, не сбивается с ритма, не перестаёт одновременно целовать мои губы, лицо, шею. Покалывающие импульсы следуют один за другим, сливаются в единое целое, я взволнованно смотрю на Ярослава, не понимая своих ощущений. Он ускоряет темп, входит в меня сурово, размашисто. Последнее, что я вижу — его довольную улыбку. А потом мир исчезает, внутри взрываются ошеломительные фейерверки, разделяя мою жизнь на до и после. Я кричу, спазмы овладевают всем телом, и в ушах грохотом отдаётся собственное бешеное сердцебиение
Я в раю?
Продолжаю вздрагивать, уткнувшись лицом в шею Ярослава. Почти не замечаю, как он толкается в меня последний раз, болезненно кусает в плечо и замирает.
Мне так хорошо, сладко, я не хочу разрывать наши объятия. Но Ярослав безжалостно отстраняется, снимает презерватив и выбрасывает его в мусорное ведро.
Накрываю ладонями горящие щёки. Мир обретает былую чёткость и красочность.
Я наконец-то испытала настоящий оргазм. Но не с любимым человеком, а с тем, кого даже толком не знаю. Текла под ним, бесстыдно двигалась, желая, чтобы его член вошёл как можно глубже, стонала и кричала, как в порнухе.
Я никогда не была фригидной! И бревном тоже не была. Это бывший, с его мизерным хреном и двухминутным нелепым чпоком, ни разу не удосужился доставить мне удовольствие! Чёрт, всё, что я сказала при расставании, было правдой. Проблема не во мне, а в неумелом мужике.
Я поджимаю колени к груди и начинаю громко ржать. Сидя голой на кухонном столе, рядом с удивлённым Ярославом, я истерично смеюсь, освобождаясь от страхов и комплексов по поводу своей асексуальности.
13
Последний штрих — матовая помада насыщенного тёмно-алого цвета. Разглядываю своё отражение в зеркале и не замечаю ни единого изъяна: идеальная ровная кожа, лёгкий макияж с акцентом на губы, красиво уложенные каштановые волосы. Завершает образ миленькое белое платье невесты.
Сегодня я выхожу замуж.
И в моих глазах — пустота. Ни волнения, ни предвкушения, ни радости. Чувствую себя роботом, выполняющим чьи-то приказы. Да вот только я сама подписалась на брак без любви.
Я присаживаюсь на кровать, пялюсь в одну точку. Заходящее солнце окрашивает серое помещение в серые цвета.
Что я делаю со своей жизнью? В какой момент я свернула не туда?
Крепко сжимаю в руке телефон. Быстро, чтобы не передумать, звоню маме. Я должна сказать ей обо всём, она поймёт и обязательно даст правильный совет!
— Привет, дорогая, — доносится из динамика родной голос. — Ты почему звонишь? Что-то случилось?
Я стараюсь не тревожить маму по выходным. Знаю, что она всё свободное время уделяет Витюше, поэтому мы созваниваемся только в будние дни и только днём. Вечерами мама тоже занята. Отчим не любит, когда она болтает по телефону.
— Нет… Вернее, да. Я совсем запуталась, — голос дребезжит, а в носу начинает щипать.
Я так запуталась, мама! Собираюсь выйти замуж за незнакомого человека, потому что бывший женится на моей лучшей подруге. Я хочу перевестись на заочное, чтобы никогда не видеть лживые глаза Марины. Но перед этим мечтаю ткнуть ей в лицо правую руку, чтобы она увидела шикарное обручальное кольцо и поняла — Майя Крылова быстро оклемалась от предательства и с гордо поднятой головой пошла дальше. И Егор об этом тоже узнает, уверена, Маринка всё ему расскажет. Таков мой план отмщения. Совершенно дурацкий, но греющий душу.
Только не всё так просто, мама. На целый год я продаюсь нелюбимому мужчине, с которым буду спать под одной крышей, ходить с ним на светские мероприятия и получать крохи эфемерной свободы в обмен на безлимитную карточку. Звучит не страшно, а цинично и расчётливо. Но сейчас, сидя на кровати в чужом доме, я отчаянно сомневаюсь, нужен ли мне этот брак.
Что делать, мама? Всё же это триста шестьдесят пять дней нелюбви.
Нет, меня не пугает жизнь без этого якобы светлого чувства. Я больше не собираюсь отдавать своё сердце другому человеку. Но мне страшно, мама, жить в нелюбви с законным мужем. Тяжело быть одинокой в толпе, но куда хуже — привыкать к одиночеству вдвоём.
— С учёбой проблемы, доченька? — взволнованно спрашивает мама, не дожидаясь моей исповеди. — Тебя отчисляют?
— Нет-нет, в универе всё хорошо, — втягиваю ртом воздух, собираясь рассказать маме о приближающейся регистрации брака. — Я совершила ошибку…
Но тут из динамика доносится рассерженный голос отчима. Жаль, слов я не разбираю.
— Витюша, я сейчас подойду. Майя позвонила, кажется, у неё что-то случилось… Конечно, она уже взрослая. Но ей тяжело, — мама, наверное, закрывает динамик ладонью, потому что я не слышу её дальнейших оправданий. В комнате совсем темно, и я включаю свет, который мгновенно обжигает глаза. Смотрю, как дрожит левая рука. Наконец телефон оживает: — Доченька, я не могу сейчас разговаривать, появились срочные дела. Что бы там не случилось, ты обязательно справишься, потому что ты очень сильная девочка. Позвони в понедельник, как обычно, хорошо? А мне пора бежать.
— Хорошо, — говорю в пустоту. Мама уже завершила вызов.
На телефон приходит оповещение. Меня ждёт водитель, которого нанял Ярослав. Пора ехать в загс.
Руки по-прежнему дрожат.
Я сжимаю их в кулаки, делаю несколько глубоких вдохов, избавляясь от минутной слабости. Отступать уже слишком поздно.
Мы с Ярославом почти не виделись на этой неделе. Я ушла сразу же после нашего спонтанного секса на кухонном столе. Хотела побыть в одиночестве, переосмыслить прошлое. Смириться с тем, что по вине любимого человека я целый год считала себя фригидной.
