я стояла, то непременно бы упала, ну или осела на землю. Хорошо, что сижу. Очень удобно получать плохие известия, сидя в инвалидном кресле. Не знаю, что и сказать. Но Людмила явно не может пожаловаться на охватившее ее косноязычие.
— Что, язык отсох? Связалась с женатиком и не в курсе? Где этот охламон? Отведи меня к нему, я выцарапаю ему глаза, козлу проклятому. Бросил меня с двумя детьми, за два года ни копейки не дал! С детишками с хлеба на воду перебиваемся, а этот хрен жирует! На счетах ноль, а он на «БМВ» катается! К инвалидке прибился, только чтоб не нашли его, подлеца убогого! Ты вот что ему передай: я его найду, и весь долг ему придется выплатить. Там уже много накопилось. Пусть продает свою сраную «бэху» и расплачивается. Это ведь его дети! Ну что ты на меня таращишься? Поведешь к Сашке или как? Ты ему не верь, он только с виду приличный. Все время работу меняет, счета на других людей открывает, лишь бы детям ничего не досталось! Козел он и есть козел, — разъяренная девушка закончила свой монолог смачным плевком на землю.
— Небось и твоей картой пользуется? Своими-то не может, все счета арестованы судебными приставами, — продолжала она.
Отстраненно вспоминаю, что Саша действительно пользовался моей Visa, клал на нее свои наличные и расплачивался по счетам. В кафе, ресторанах и супермаркетах всегда отдавал наличные. Тогда не придавала этому значения, только посмеивалась над ним, что вот, мол, сейчас продвинутые люди телефонами и часами расплачиваются на кассе, а у тебя по старинке всегда живые деньги. Но я-то привычная к его странностям, и пользование моей картой входило в их число.
Значит, все, что говорит Людмила — правда. Он скрывает свои доходы от жены и детей. Но как же так?! Это ведь дети. Мне искренне жаль Люду.
— Саша не живет у меня больше. Ушел в феврале прошлого года, — это все, что могла сказать.
— Так какого лешего ты меня вытянула, не пойму, если не знаешь, где он? Или все-таки знаешь? А ну говори, — злится Людмила и с ненавистью пинает ногой в изящной босоножке переднее колесо моей коляски.
Меня изрядно встряхивает. Понимаю, что уже с трудом распознаю ее речь, звуки сливаются воедино, смысл слов не доходит — очередная «прелесть» моего заболевания. Наконец, выхожу из ступора, разворачиваюсь и уезжаю прочь. Разговаривать с этой невоспитанной особой больше нет никакого желания. Она напоминает мне птицу фрегат — такое же раздувшееся самомнение, как птичий зоб.
— Мне очень жаль, что Саша так поступил с Вами, — бросаю ей напоследок слова сожаления.
— Ей жаль! — передразнивает она. — Что думаешь, он тебя любит? Да ты кроме жалости и отвращения ничего не вызываешь. И как только он спит с тобой?! Поистине, за деньги возможно все. Тьфу ты! Альфонс несчастный.
С меня хватит! Глотать дальше оскорбления не намерена, и уезжаю подальше от этой ненормальной вульгарной бабы.
— А ну стой, несчастная! Дай денег на проезд, в кармане ни рубля, а детям что-то нужно кушать. Я же приехала сюда, потратилась и ничего толком не узнала, кроме того, что мой муж трахает инвалидку.
Как можно скорее покатилась домой, глотая слезы от обиды. Раньше я бы не позволила ей говорить со мной в таком тоне, мигом поставила бы зарвавшуюся особу на место. А что могу сделать сейчас?
Инвалидка… Какое ужасное, обидное слово! Она еще что-то кричала мне вслед, но я ускорилась до такой степени, будто участвовала в Паралимпийских играх и задалась целью прийти к финишу первой.
Мерзкий осадок от встречи с женщиной Саши никуда не пропал и на следующий день. Я замкнулась в себе и не хотела обсуждать эту ситуацию с мамой. В голове не укладывалось, что такой человек, как Саша способен бросить свою жену и детей на произвол судьбы. Наверное, Людмила озлоблена сейчас на весь мир, и нужно попытаться понять ее и посочувствовать. Наверняка, Люде приходиться вкалывать на двух работах, чтобы вытянуть детей.
Нам, влюбленным, свойственно идеализировать своего партнера. Обращаем внимание на внешность, затем приписываем хорошие качества человеку и, вуаля — влюбляемся в придуманный образ. Потом разочаровываемся, проклинаем судьбу, всех и вся, но раз за разом повторяем совершенные ошибки.
Глава 6
Разбитое сердце не повод вечно грустить и находиться в зоне комфорта, обложившись для удобства мягкими подушками. Откуда ни возьмись, у меня снова появились силы заниматься продвижением своего блога.
Я почти не нервничала перед встречей с фотографом — слишком устала от различного рода потрясений. Перебрала много разных вариантов интерьера и выбрала фотосъемку в студии со скандинавскими мотивами, от которой так и веяло благополучием, комфортом и умением наслаждаться жизнью. Надеюсь, любимый стиль хюгге поможет расслабиться. Этот день помню отлично: обстановка в коричневых и пастельных тонах, я в великолепном длинном бежевом платье, которое ни разу еще не выходило в свет.
Мы договорились с фотографом, что приеду чуть раньше, чтобы освоиться в студии, затем познакомимся с ним и немного поговорим, и только потом приступим к съемке. Я поставила его в известность о том, что «проблемная». Мужчина заверил, что уже работал с людьми с ограниченными возможностями, и для него нет ничего в этом необычного.
Добираться до студии пришлось на арендованном авто. Водитель помог занять пассажирское место, загрузил коляску в багажник, и мы тронулись в путь. Спросила разрешения открыть окно и подставила ветру лицо. Он приятно щекочет кожу и треплет волосы. Погода стоит отличная. И все эти мелочи были отличным поводом радоваться и жить дальше.
Фотостудия великолепна и сразу покорила мое сердце. Оформлена стильно и со вкусом, не зря заплатила за нее такие деньги. Если все получится, то мой блог будет очень изящным. Водитель — перевозчик колясочников, любезно проводил меня в здание, усадил на диванчик и оставил поблизости коляску. На большинстве фотографий буду сидеть в инвалидном кресле. Я твердо решила показать всему миру, что инвалидность — это не конец жизни. Еще важно, поверить в это самой. Но знаю, что впереди у меня
