Господи, к такому жизнь меня не готовила. Я-то нянчилась с неговорящим ребёнком. А тут… Попробуй ещё разбери, о чём она.
— Ну, чего ждём? — с вызовом кидает.
— Тебя ждём, — говорю как глупая. Я чего-то не понимаю и перегрелась после пар?
— Мне надо помочь одеться, — губки дует. Только сейчас замечаю, какая она светленькая, голубоглазая и явно пошла не в отца… Характер у неё, конечно, стервозный… — Долго стоять будем?
Я вздыхаю. Точная копия отца внутренне.
— Сама учись, — заявляю, скрещивая руки на груди. — Я тебе не нянька.
— А папа сказал, шо нянька, — голову набок наклоняет. — И я ему велю больше.
— Не шокай, — цыкаю, подхожу к ней, сдаваясь, и хватаю из её ящика навороченную шубку. Капец детки живут!
— Что хочу, то и делаю.
Нет, это точная копия папаши!
— Ты шалфик забыла, — указывает мне на шкафчик. Капец. Быстро одеваю эту мадам, тяну её за руку.
— Пошли, нам ещё в ТЦ ехать. Чего тебе там надо? Папа сказал, карта у тебя.
Нет, Марат тот ещё чудак (в курсовой я подчеркнула это десять раз). Дал четырёхлетней дочери карту (благо с лимитом). А если потеряет? А если обдерут? Никогда не понимала этих богатых!
— Как мы пойдём, если там зима, а я без сапожек? — она вырывает свою ладошку и не собирается никуда идти. Я оборачиваюсь, смотрю за тем, как она резво садится на лавочку и вытягивает свои ножки в серых колготках.
М-да, жизнь меня к этому не готовила…
* * *
Мы наконец-то доезжаем до торгового центра. Я думала, повешусь, пока мы сделаем это. Мало того, что, надевая сапоги, слушала вечное «туго, слабо, туго, слабо! Да затяни ты уже нолмально!», так эта дамочка ещё отказалась ехать на автобусе! Топнула ногой и давай пихать мне свой телефон, чтобы я вызвала такси.
Я её отцу позвонила, а он трубку не взял!
Но благо всё закончилось, и мы спокойно едем по эскалатору. Мы с ней только сорок минут, а я уже без сил.
Снежка, оказывается, та ещё балаболка. И чёрт, она так тараторит, что я не все понимаю, о чём она говорит.
— Туда хочу, — смотрит на какую-то витрину магазина. Я устало киваю и чувствую, как вибрирует телефон в кармане куртки.
Достаю его и устало вздыхаю.
Наконец-то! Спасение! Папулька звонит! Хочет забрать своё чадо?
Жму на зелёную кнопку и подношу телефон к уху, чуть не плача. Дети — не моё.
И теперь впервые хочу увидеть Марата, чтобы он забрал свою дочь…
— Ты звонила, — холодным и строгим голосом произносит Марат. На мгновение пугаюсь и боюсь, что ошиблась. Но нет. Это папа-извращенец. Только вот он сейчас не усмехается и не шутит пошло. — Что-то произошло?
— Знаешь, когда дело касается дочери, родитель должен отвечать ежесекундно, — даю ему хороший совет. А если бы с нами что-нибудь случилось? Влетело бы потом мне. А на звонок не отвечал он!
— Варя, — опять говорит чересчур серьёзно. — Я на работе. Пока я на работе, за жизнь и комфорт Снежаны отвечаешь ты. Уже не маленькая и должна сама всё понимать и решать проблемы.
Немного обидно становится.
Он так говорит со мной, будто я его подчинённая. Да, я няня его дочери на некоторое время, но у нас даже не было официального трудоустройства. И он не имеет права со мной так говорить!
— Знаешь что, — начинаю закипать. Прикусываю язык, чтобы случайно не сказать лишнего.
— Ладно, — перебивает. Его голос чуть смягчается. — Что у вас произошло?
Хоть и добрее стал, но я обиду затаила. Пусть теперь не роняет мыло в душе! И не нагибается! У меня дома бита есть — Машка раньше увлекалась бейсболом.
— Уже ничего, — надуваю губки и осматриваюсь по сторонам. Гляжу на витрины, оценивая то платья, то туфли. — Всё решили сами.
— Подружились?
— Ну, как тебе сказать… — опускаю взгляд на девочку. Которой нет.
Хлопаю глазами, не понимая, почему возле моих ног обычные ступеньки, а не серенький шарфик, прикрывающий уши.
Зависаю, не веря в то, что вижу.
Она пропала!
— Варя?
— Мы подружились, да!
В панике снова осматриваюсь. Бегаю взглядом по головам, пытаясь найти маленькую девочку в роскошной шубке и сером платке. Ведь здесь больше таких нет!
— Она такая милая! И вообще — лапочка ещё та.
— Ты сейчас точно про мою дочь говоришь?
Я соскакиваю с эскалатора и даже оборачиваюсь назад, чтобы проверить, не глумится ли надо мной Снежка. Но и там её нет! Провалилась словно сквозь землю!
Паника с головой захлёстывает.
И волнение.
И беспокоюсь я сейчас не из-за того, что это дочка миллиардера, а потому что маленький ребёнок непонятно где, накануне праздников потерялся где-то в торговом центре, полностью забитом людьми!
— Дай мне её.
Сердце делает глухой удар.
— Она занята, — выпаливаю.
— Чем?
Голова вмиг опустошается. Ни единой мысли нет.
Поднимаю голову вверх и, читая тёмную вывеску, выпаливаю:
— Смотрит одежду в Интимисими.
Я не сразу понимаю, что говорю.
— Магазин белья? Моя дочь в магазине белья, наполненном эротическими трусами и лифчиками?
Понимаю, что сейчас проколюсь. Почему я говорю прежде, чем думаю?!
— Я! — кричу. — Я покупаю эротическое бельё!
На меня косятся несколько пацанов и женщина, проходящие мимо, но мне сейчас плевать! Мне главное — потом не остаться без головы, когда я не найду дочку этого узурпатора.
Всё продолжаю смотреть по сторонам и наконец вижу сваю маленькую занозу, которая говорит с какой-то женщиной, сжимая в варежках чужие пальцы!
— Мне потом покажешь.
— Потом! — кричу. — Поговорим потом!
Сбрасываю звонок и бегу между людей к одной маленькой язве. В голове сейчас только одно представление, как я ремнём осыпаю маленькую задницу.
А в груди облегчение.
Я не умру!
— Пошли, милая, со мной, — слышу отдалённо.
Эта женщина решила увести малышку?!
Подбегаю к Снежке, хватаю её за руку и нервно, даже зло кричу:
— Снежа, нельзя убегать от меня!
— А вы что на ребёнка кричите? — вижу, как женщина хватает дочку Марата за вторую руку. Тянет на себя.
— Я — её няня, — парирую, выпрямляясь. Не отпускаю ручку в варежках. — Могу себе позволить. А вы — отпустите девочку. Вы не имеете права уводить ребёнка без согласия — хотя бы моего!
Поднимаю взгляд на светловолосую женщину с голубыми глазами. Самооценка в мгновение падает, когда вижу такую красавицу.
— Имею, — цокает, задирая подбородок и взмахивая волосами. — Я — её мама.
Какая мама?
— Снежка, это правда? — на всякий случай спрашиваю у малышки. Мало ли?
— Да, — кивает активно. И ведь не отпускает чужую руку! Ой, то есть родную.
— Неловко вышло, — натягиваю улыбку, пока пытаюсь придумать, что делать. Столкнуться с матерью ангелка лбами… Мне не хочется.
Хотя Марат сказал, что вместе они не живут, но она явно может нас спалить. Да и Снежана легко может сдать меня, что я её потеряла.
Вот и что теперь делать?
Меня не уволят, но накажут.
И что-то кажется мне, это будет жёстче, чем наказание за те же догонялки.
— Очень ловко. Я сообщу Марату, что он набирает в свой персонал безответственных девиц.
Женщина критичным взглядом осматривает меня с головы до ног, останавливаясь на клетчатой юбке.
— Только и умеющих сверкать ногами. Знаешь, кто не мёрзнет зимой, девочка? Три вида. Пингвины, белые медведи и проститутки.
Вздёргиваю бровь и не до конца понимаю, что она говорит.
Меня что, только что проституткой назвали из-за юбки?
— Ты прости меня, конечно, — всё ещё нахожусь в осадке. Пытаюсь оставаться спокойной. — Но ты явно осталась в две тысячи десятом. Этот прикол из одноклассников уже неактуален.
— Мам, а кто такая плоститутка? — вдруг слышится снизу.
Я пугливо смотрю на Снежку, что хлопает глазами и не понимает, почему меня так назвали.
Ну юбка и юбка! Да, я хожу зимой в ней! У меня колготки с начёсом, и ничего — не мёрзну!
