Раздражало! Но Вик всегда умел усмирить меня и мою дурную натуру. Одного его объятия и поцелуя хватало, чтобы я снова почувствовала себя рядом с ним на своем месте. Защищенной и любимой. Пока он был рядом – я была слаба. Я была полностью, безоговорочно в его власти, зависимой от Волкова, от его улыбки, от его взглядов, от его ласк. От него всего!
А тут его нет…
Пока.
И, возможно, я и совершаю самую большую глупость в своей жизни. Возможно, потом я буду рыдать столько, сколько не рыдала за все свои двадцать лет. И сердце так и не затянет огромную дыру, что останется после исчезновения из моей жизни Вика, который буквально на руках меня готов был носить…
Возможно.
Да.
Но если я не попробую, если я не рискну, если я предам собственные “желания”, то я буду всю свою жизнь ненавидеть не только себя, но и его. За то, что удержал. За то, что не отпустил, за то, что не дал шанс. А я так не хочу.
Я хочу его любить, а не ненавидеть. Даже если он возненавидит меня за мой побег.
Это была самая длинная и самая тяжелая дорога в моей жизни. Уже стоя у входа в терминал аэропорта, я делаю вдох полной грудью, чувствуя, как дрожат коленки. Первый раз на самолете. Первый раз и в неизвестность. Вот если бы Волков был рядом, мне бы было в разы лег… Нет, Тони.
И Тони тоже нет!
Нина.
Все, эта история закончилась. Закрылась. Финал.
Я начинаю писать новую. И осталось сделать только последний шаг перед тем, как я покину родной город.
Нащупываю в сумке телефон, не замечая, как по щеке покатилась слеза. А за ней еще и еще одна соленая слезинка.
В рюкзаке на глаза попадается наша фотография. Не понимаю, зачем я вообще взяла ее с собой? Достаю и долго, даже слишком, вглядываюсь в наши с Виком лица. Два счастливых наивных дурака. Он и я. Первые отношения, первый поцелуй, первая любовь, первый мужчина… господи, да он во всем у меня был первый. Даже в расставании…
Выпускаю воздух сквозь сжатые зубы, сдерживая всхлип и рев, рвущийся из глубин души! Отвернувшись, комкаю фото. Резко, остервенело, безжалостно. Выбрасываю в рядом стоящую урну. А потом достаю телефон и уничтожаю себя, как человека, в глазах Вика окончательно. Бросаю его коротким СМС:
“Это все. Прости, Вик. Я улетаю”.
Отправляю, зная, что его это вывернет наизнанку. А мысль, что сорваться и догнать меня прямо сейчас он не сможет, Волкова просто убьет. Но позвонить и услышать его голос, сказать прямо у меня не хватит силы духа. Пусть я лучше буду последней гадиной. Но зато свободной от чувств… гадиной.
Следом за фото в урну летит и сломанная сим-карта.
Ну, вот и все…
Как говорится, хэппи энда не будет.
Уже в самолете меня разорвет от эмоций. Я прорыдаю почти весь полет до Москвы. Но это будут последние мои слезы на долгие десять лет вперед.
В тот день девчонка Тони перестанет существовать, а на ее место придет циничная стерва Антонина”.
Глава 4
Виктор
Твою мать…
Серьезно?
Злости не хватает. Ведь пятой точкой чувствовал – что-то тут не так! И на тебе – получи, распишись, Волков. Второй раз, с разбегу, да все на те же грабли! Вернее, ноги, будь они неладны. Это залет, товарищ майор. Выговор с занесением в личное дело, ибо не признать такую, как Тони…
Обидно, что если бы напряг свои извилины, то еще в аэропорту мог бы ее узнать. Ее походка, ее плавная дерзость движений, даже цвет волос и тот все еще ее. Да все ее! Эксклюзивное. И такое, мать его, неповторимое.
Слепой дурак.
– Волков?
– Ну, привет, Кулагина, – ответ на ее оценивающий взгляд и сам прохожусь глазами по фигурке бывшей.
С убийственным разочарованием делаю вывод – не изменилась. Совсем. Какой я помнил ее, до “побега”, такой она и осталась. Разглядываю и, несмотря на всю ерунду, что была у нас в прошлом, по-прежнему глаз отвести не могу. Это раздражает! Но рядом с ней я всегда был неуправляем. Сдавал позиции даже самому себе.
– Я просто глазам своим не верю! – смешно морщит нос. Даже в этом, блть, она идеальна!
– Если этот день мог стать еще хуже, то вот. Вот оно! – потирает ушибленный затылок Кулагина. – Скажи, ну, неужели из тысячи дорог в городе и его окрестностях ты не мог сегодня поехать по другой, а, Волков?
– Узнаю Кулагину, вечно ты ответственность за свои проблемы на чужих перекладываешь. Нет. Не мог. Представляешь?
– Все такой же консерватор, – фыркает.
– Мимо. Все так же единственная трасса, ведущая к моему дому. Извини. Ради тебя новую не сподвиглись проложить. Но ты исчезни еще на десять лет, а я, как будет возможность, обязательно вынесу проект на рассмотрение в местной администрации.
– О, это было бы прекрасно, – ехидно щурится Тони. – Не хотелось бы делить с тобой одну дорогу на двоих, Волков.
– Полагаешь, в шестидесяти километрах не разъедемся? Ах, да! Прости, с твоим эго мне явно будет тесновато.
Я улыбнулся, а Кулагина аж побагровела:
– Хам!
Иллюзий я по поводу нашей встречи не строил никогда. Слишком хорошо зная характер Кулагиной, я понимал, что будет удачей не разосраться в первые же пять минут. Но разгона в такие рекордные сроки даже я не ожидал. Две секунды с момента встречи, а мы уже в пух и прах. Безнадега.
– А у тебя, я смотрю, дерзость с годами так и не выветрилась, Антонина.
– Так же, как и твоя непрошибаемая самоуверенность, Виктор.
– Ну, если бы не моя “непрошибаемая самоуверенность”, то я бы сейчас не остановился помочь.
– Да на хрен нам твоя помощь не сдалась. Сами прекрасно справляемся.
– Полагаешь? – окидываю взглядом растерянного водилу такси, который мнется у капота, не зная, как вкинуть и свои “пять копеек” в разговор. Мне кажется, он уже искренне
