ошиблась. Короче? Прозрачней? Что-то не так с моей прической? Распустить волосы? Ярче накраситься?
Неожиданно позволила себе эти немыслимые слова, прекрасно зная, как буду жалеть уже совсем скоро. Начну сгорать от стыда и сокрушаться, что нет возможности попросить прощения, потому что не решусь вновь вернуться к нелепому разговору. Но подобные глупости случались нередко, словно кто-то тянул за язык, заставляя произносить слова и вызывая его всякий раз непредсказуемую реакцию.
– Я оценил, Александра. Дерзко, но не умно. И не смешно. Вы способны на большее, а речь на самом деле шла совсем о другом. Вам придется переводить на развлекательном вечере, и строгий деловой костюм там совсем неуместен.
Стыдно стало не «вскоре» – немедленно. Только рядом с ним я и краснела как провинившаяся школьница, чего больше не происходило нигде и никогда.
Мужчина улыбнулся.
– Можете не извиняться: Ваше лицо выразительнее любых слов. А распущенные волосы пойдут гораздо больше. Такую прическу, как сейчас, будете носить лет через двадцать, или еще позже, в зависимости от того, с кем разделите свой путь.
От его последней фразы щеки полыхнули сильнее. Я до сих пор ни с кем не хотела «делить путь», кроме… Но додумать он мне не позволил, развернув за плечи и подтолкнув к двери.
– Водитель ждет на стоянке. Указание об опозданиях касается не только новичков, Александра.
Павел – один из водителей компании – действительно ждал, облокотившись на машину и с нетерпением поглядывая на часы. Хотя я и проработала немало, раньше мы с ним практически не пересекались. Мне приходилось ездить в основном с самим Филиппом, который в родном городе не признавал за рулем никого, кроме себя самого.
– Привет. Извини, что заставила ждать.
Он засмеялся.
– Мне-то что. Это тебе придется собираться намного быстрее. Запрыгивай.
Я почти послушалась, но, оглянувшись на офисные окна, заметила знакомый силуэт, и опять словно кто-то вынудил поступить с точностью до наоборот.
– Думаешь, стоит торопиться? Далеко нам ехать?
Парень посмотрел на меня с явным недоумением. И интересом.
– Значит, это правда? То, что о тебе рассказывают? Нравится дразнить Его величество?
Мне не нравилось – это происходило помимо моей воли. Я что-то упрямо доказывала: Филиппу, самой себе и даже окружающим. Понять бы только, что именно.
– Саш… Тебя ведь Сашей зовут? – дождался моего утвердительного кивка и добавил: – Выиграть еще ни у кого не получалось, так что… Уверена, что стоит пробовать?
Павел располагал к себе: открытый взгляд, улыбка, искренняя, дружелюбная. Немного старше меня, но явно рассудительнее. Как-то мгновенно копнул внутрь, замечая то, что я скрывала от самой себя. Или это так было заметно?
Я не смогла не уточнить у него, задавая вопрос с неожиданной легкостью: не возникло ни капли смущения, будто болтала с подружкой:
– Все настолько очевидно?
Он пожал плечами.
– Я не вижу тебя на работе, поэтому мне говорить об очевидности довольно сложно. Просто иного объяснения не нахожу. Ты позволяешь себе то, на что больше ни кто другой не решается, а он терпит. Такую юную, славную девочку-припевочку, – видя, как я вскипела в ответ на эту характеристику, засмеялся: – Не злись, я не собирался обижать. К слову пришлось. Знаешь, у тебя глаза чистые. Доверчивые, словно весь мир готовы вместить. Наверное, он не решается сильно приструнить тебя, чтобы не сломать. Жалеет и ждет, пока повзрослеешь, ведь обычно не спускает подобные выходки. Да и переводчик ты хороший, я слышал.
Понимать, что Кирман испытывает ко мне жалость, было обидно, но на правду это походило очень сильно. Вряд ли при всех успехах я являлась незаменимым сотрудником, так что иного объяснения снисхождению начальника не оставалось.
Павел опять усмехнулся.
– Так хочется проверить пределы его выдержки? Мне кажется, стекло в кабинете уже раскалилось от гневного взгляда. Если мы сейчас не поедем, боюсь, это может вообще не понадобиться. Тебе не нужна работа?
Я развернулась, поднимая голову вверх. Снова дерзко. Не умно. И уж тем более не смешно. Гнева, о котором говорил парень, на лице Филиппа видно не было, но напряжение чувствовалось даже на таком расстоянии. Я сложила руки в покаянном жесте, склонилась, изображая почтительный поклон, и тут же нырнула в машину, успевая заметить … смех. Он опять смеялся… надо мной, что хоть и было неприятно, но позволяло надеяться на очередное избежание наказания.
Сейчас кажется, что с того дня все и начало меняться. Кто-то перевернул страницу, повествующую о моей привычной жизни, а на новом листе писать было непросто. Во всяком случае, я к этому оказалась неготовой.
Он ждал меня неподалеку от вдоха в офис. Среднего роста, но при этом массивный, с неестественно крупными руками и жестким лицом. Глубоко посаженные глаза, тяжелый взгляд, тонкие губы, растянутые в усмешке, которая больше напоминала оскал. Лишь взглянула – и стало страшно, даже днем. Что было бы, повстречай такого в темном переулке?
– Александра? Позвольте Вас задержать на несколько минут.
Он знал, что до начала рабочего дня еще есть время. Я, как всегда, пришла раньше, с хорошим запасом: не стоило дразнить начальника без нужды. Но встреча с незнакомцем пугала.
– Что Вы хотите?
– Просто поговорить.
Мне прежде казалось правильным не судить о человеке по первому впечатлению, но теперь это не удавалось. Грудь сдавила паника.
– Я тороплюсь на работу.
Мужчина улыбнулся, подхватив меня за локоть.
– Это не долго.
Его пальцы не причиняли боли, но он держал так крепко, что вырваться было невозможно.
– Идемте же, Александра. Смелее, Вам ничего не грозит.
Он остановился у скамейки в парке, недалеко от офиса, но там, где почти невозможно было встретить кого-то из компании: все ходили другой дорогой. Присел рядом, заставляя невольно отодвинуться. Заметил мое движение и рассмеялся.
– Напрасно боитесь, я не намерен причинить Вам какой-то вред. Как раз наоборот, – но видя, что его слова меня нисколько не успокоили, пояснил. – Не буду тянуть. Я знаю, что Вы работаете уже почти год. Хорошо работаете, слышал отзывы весьма высокие. Начальник Вам доверяет, не так ли?
Я молчала, по-прежнему ничего не понимая.
– Саша, я знаю, что Кирман отлично платит, но готов
