Она опускает книгу на колени. Мы обе лежим на спинах, колени согнуты.
— То же самое. Не могу понять, почему мама все время таскает меня на эти приемы.
Ее слова вызывают воспоминания о спортзале. О Тегане. Я отталкиваю их, потому что не хочу думать о нем. О том, что я чувствовала, когда он забил на меня. Я хожу в спортзал только для себя и ничего не поделаешь с мистером Не Появившимся.
Но мои занятия и ее визиты к доктору — примерно одно и то же, так? Мы обе хотим изменить то, что нас определяет. Я знаю настоящий ответ на мой вопрос и то, что она скажет, но все равно спрашиваю:
— Но ты все равно не хочешь пойти? Я имею в виду, просто чтобы посмотреть?
Эм вздыхает.
— Зачем? Чтобы я была похожа на людей вроде Билли Мэйсона? Они придурки, и они всегда ищут причину быть на голову выше других.
Я мгновенно чувствую себя глупо, потому что делаю то, что делаю, из-за людей, как он. Потому что хочу показать им, что я намного больше, чем то, что они думают обо мне.
— Да, но ты должна согласиться, что было бы классно шокировать их, знаешь? — Показать им, что мы настолько же хороши, как и они. Показать матери, что я не лгунья, и что я так же хороша, как и она.
Эм поворачивается ко мне лицом.
— Но так не будет. Люди в целом идиоты. Поэтому мне не нравится никто, кроме тебя и мамы. Есть люди, которые всегда будут наступать на других, и те, которые всегда будут этими ступеньками. Так работает мир, Бел. Фигово, но правда.
Я не верю ей. Не могу. В чем смысл всего этого, если это правда? Но что, если я лгу себе и действительно верю в это? Я думала также, как она, когда впервые увидела Тегана. И оказалось, что я не ошиблась в нем. Эта часть меня разделяет ее точку зрения.
— Я не знаю.
— Поэтому мы так хорошо подходим друг другу. Поэтому мы всегда будем лучшими друзьями. Ты белая и пушистая, в то время как я практичная сучка. Видишь? Идеально.
Затем она садится и бьет меня подушкой.
— Да, ты сучка.
Я скатываюсь с кровати, хватаю подушку и бью ее в отместку. Еще до того, как я осознаю это, мы смеемся как сумасшедшие, колотя друг друга моими подушками. Каким-то образом Эм помогает мне забыть о маме и Тегане.
— Ты проигрываешь, Мэлон.
Делаю выпад в ее сторону, но она вырывает подушку из моей руки и начинает дубасить меня ей. Я падаю на кровать.
— Ты такая обманщица! Я сдаюсь.
Эм снова ложится рядом со мной и смеется, раскрепощенная как никогда. Это заставляет меня грустить о ней.
— Я всегда выигрываю, Бел. Запомни.
Она показывает на себя:
— Практичная сучка.
Я качаю головой, ее слова звучат в моей голове.
— Это хреново… Люди, я имею в виду.
— Знаю, но у тебя хотя бы есть я. — Эмили смеется, заставляя и меня тоже смеяться.
— Ты права. Кому нужны эти придурки?
И я покажу это Тегану. Я появлюсь в зале, будто ничего не случилось. Может, я притворюсь и не покажу. А мама? В моей груди кольнуло. Несмотря ни на что, я всегда буду хотеть, чтобы она любила меня. Я никогда не перестану бороться за это.
Именно в этот момент мой телефон завибрировал от полученного сообщения. Я достаю его и просматриваю текст.
— Мама дома. Пошли, ты остаешься на ужин.
После того, что случилось утром, мне нужна поддержка Эм. Я просто надеюсь и молюсь, что она не скажет ничего о моей утренней пробежке.
— Я не могу поверить, что твоя мама пишет тебе с первого этажа об ужине.
Эм надевает толстовку обратно, пока мы выходим из моей комнаты.
— Даже хуже, я не могу поверить, что ты заставляешь меня ужинать с ней.
— Зачем еще нужны лучшие друзья? — я пихаю ее бедром, когда мы спускаемся вниз. Отец сидит на своем месте в слаксах и футболке, а мама выглядит так, будто это бизнес-ужин. Типичный вечер в семье Конвей.
— Хэй, детка, я не знал, что ты здесь, — отец одаривает Эм своей заразительной улыбкой, и она улыбается в ответ. Вообще-то, он еще один человек, которого она может добавить в свой список людей, которым доверяет, но я не уверена, что она признается мне в этом.
Мама, с другой стороны, нацепила искусственную улыбку на свое лицо. Не то чтобы она берегла ее специально для Эм. Я тоже всегда получаю эту улыбку. Многие люди получают, потому что она никогда не устраивает сцен на пустом месте. Всегда улыбается.
— Эмили, я не знала, что ты к нам присоединишься.
— Да.
Прежде чем все пойдет наперекосяк, я говорю:
— Идем возьмем тебе тарелку, Эм.
Парой минут позже мы возвращаемся в столовую с ее приборами. На столе лазанья, салат и хлебные палочки. Не домашнего приготовления, как вы подумали. Скорее всего, папа забрал их по пути домой. Приготовленное на кухне или в ресторане, я абсолютно уверена, это не входит в мой план питания. По крайней мере, не все из этого.
Я люблю итальянскую кухню. Она моя любимая.
Отец берет порцию и передает блюдо мне. Оно выглядит так хорошо. Пахнет так хорошо, сладкий базилик дразнит мой нос, и я хочу сдаться, но не делаю этого. Я отрезаю себе маленький кусочек сырного рая. Может, дюйм на дюйм. Я не слежу за калориями так, как должна, частично из-за того, что саботировала себя на протяжении всей недели.
Но Теган говорил о порционном контроле. Не отказывать себе во всем, но ограничивать. Это не диета, а изменение образа жизни. Этот маленький квадратик, скорее всего, равен или меньше того, что съест мама, так почему я чувствую себя виноватой?
— Ты там как? — Эм выдергивает меня из моего анализа лазаньи.
Я улыбаюсь ей.
— Заткнись.
Затем передаю ей блюдо. Она отрезает кусок примерно в три раза больше моего. Эм была благословлена хорошим метаболизмом. Я пропускаю хлебные палочки и беру немного больше салата, чем обычно бывает на моей тарелке. Я никогда сильно не любила овощи, но с новым образом жизни, они — мои друзья.
Мои глаза находят маму. Она смотрит на мою тарелку, затем на меня и улыбается. Это настоящая улыбка, и я, не в состоянии сдержаться, улыбаюсь в ответ. Каким-то образом моя тарелка обыграла мою ненастоящую утреннюю пробежку.
— Вау. Я принес домой специальную лазанью, а это все, что ты собираешься съесть? Я раздавлен, — отец подмигивает мне.
— Дэниел, не стоит. С ее тарелкой все в порядке. Ты прививаешь ей плохие привычки.
— Я не сказал, что с ней что-то не то. Я просто разговаривал. Подтруниваю над нашей дочерью.
Эм сжала мою коленку под столом, зная, насколько я ненавижу, когда они спорят обо мне.
— Что ж, знаете, я голодна. Не могу дождаться, чтобы съесть лазанью, доктор Си.
— Не съешь всю мою еду. Я возвращаюсь через пару секунд, — отец шутит, разрушая атмосферу. Я использую легкую заправку для салата, благодарная маме за то, что она всегда покупает ее, так что мне не нужно просить. Вскоре мы все сконцентрированы на нашей еде и не играем в «препарируем ужин Аннабель».
— Что ж, Эмили. Аннабель сказала тебе, чем мы занимаемся?
Моя вилка ударяется о тарелку. Тянусь, чтобы достать ее. Оба взгляда, папы и Эм, были на маме. И я знаю, что облажалась, потому что знаю, что она собирается сказать, и знаю, как будет чувствовать себя Эм.
— Нет, она не сказала, миссис Конвей.
Мама хлопает в ладоши.
— Ох, это так захватывающе! Мы собираемся на девчачий спа день. Она хочет заняться своими волосами и ногтями. И шопинг, конечно же. Есть одежда, которая помогает преобразить почти любую фигуру и…
— Почему ее фигура нуждается в преображении? — голос Эм напряжен.
Отец добавляет:
— Она хочет все это сделать? Если да, то я "за". Просто хочу быть уверенным, что это то, чего она действительно хочет.
Да. Я определенно облажалась.
— Почему она не захочет, Дэниел? — спрашивает мама.
— Я все еще пытаюсь понять, почему она должна искать одежду, которая преобразит что-либо, когда она идеальна такая, какая есть, — произносит Эм.
— Все девушки хотят увеличить свои положительные стороны и спрятать недостатки.
