А ведь он прав. Витька точно меня завтра там будет караулить. Я то его знаю. Да и сроки поджимают. Вряд ли он за тот короткий промежуток времени, что ему дали банковские работники, успел хоть сколько-то собрать денег. Поэтому деньги брат будет требовать с меня.
— Эй, Аня. Не грузись, — врывается в мои мысли голос Владимира, который снова переходит на ты. Перевожу на него пустой взгляд. — Завтра с твоим сыном посидит моя домработница. Она приходит рано, так что на работу не опоздаешь, если ты думаешь об этом.
— Нет, не об этом, — качаю головой. — Все слишком быстро и тяжело. Я не успеваю за событиями, что происходят со мной.
У меня начинается паника. Андрей Валерьевич сказал, что завтра могу присмотреть квартиры, но теперь мне не с кем оставить Гришу. А домработница Владимира вряд ли согласится с ним пробыть целый день. Да и стоило только представить сколько это будет стоить у меня волосы на голове зашевелились.
— Эй, Царевна, ты чего побледнела? — поворачивается ко мне всем корпусом Владимир, так как он уже припарковал автомобиль и теперь мог себе позволить подобное.
— Я… я даже не знаю, как это правильно сказать, — пересохшими от волнения губами, оказывается очень сложно шевелить, — но у меня нет пока возможности нанять вашу домработницу в качестве няни. Извините, но нужно будет подыскать другой вариант.
Бормочу еле слышно. А этому буржую хоть бы что. Смотрит на меня, а в глазах веселье. Блестят, как у ненормального. У меня можно сказать горя, а ему бы только посмеяться надо мной. Паразит. Бесит.
— Не вижу ничего веселого в том, что мне не на кого рассчитывать. Подружка и та оказалась ненадежной, — обиженно кидаю ему. — И прекратите так пялиться на меня. Вы меня смущаете, — признаюсь.
— Извини, Лягушонок, но ты такая забавная, когда волнуешься, — без злорадства отвечает он.
— Прекратите, Владимир Романович, — хмурюсь. — Иначе мне придется отказаться от вашей помощи.
— Даже так? — вскидывает бровь парень и тут же без предупреждение покидает салон.
Быстро обходит автомобиль, я даже глазом моргнуть не успеваю. Подходит к моей двери открывает.
— Вылезай, — командует.
У меня челюсть от удивление выпячивается вперед.
— Что? — хлопаю глазами, неужели ему надоело мое нытье и он решил, что с него довольно.
— Выходи тебе говорю, — очень серьезно произносит парень.
Неуклюже выбираюсь из салона, с Гришкой на руках это доставляет сильное неудобство, встаю перед Владимиром.
— Что? — поднимаю на него глаза.
Парень забирает у меня ребенка (причем выходит это у него так ловко, в одно касание), я даже моргнуть не успела.
— Забери сумку Царевна, — сухо приказывает.
— Эй, постойте, — окликаю его. — Куда вы? А кто будет закрывать машину?
Уже повышая голос кричу удаляющемуся парню.
— Вот блин, — топаю с досадой.
Хватаю сумку и захлопываю дверь. Мгновенно срабатывает сигнализация. Закидываю сумку через плечо и прибавляя шагу пытаюсь догнать Владимира. А он как будто специально только ускоряет шаг, совсем не собирается меня ждать.
Настигнуть парня мне удается только у лифта. Тяжело дыша, я упираюсь плечом в стену, бросаю ношу на пол.
— Зачем вы это делаете? — спрашиваю сквозь рваные выдохи.
— Потому что другого отношения к себе ты не ценишь, — не глядя на меня отвечает. — Я старался быть порядочным, хорошим, но ты это не воспринимаешь, видимо иммунитет за долгие годы проживания в обществе быдла выработался. Вот я и решил тактику сменить.
— Не нужно, — говорю тихо и отвожу взгляд.
В лифте мы поднимаемся молча. Я бросаю на Владимира косые взгляды. Слежу за его лицом, но оно как будто превратилось в маску. Ничего не выражает, как и его взгляд: сверлящий пустоту.
— Та женщина, которую вы встретили возле подъезда: это была моя свекровь, — в звенящей тишине, которой была заполнена кабина, не узнаю свой голос, жалкий, оправдывающийся. Зачем я ему об этом сказала?
— И что из того? — не поворачивая головы спрашивает Владимир.
— Ничего, — включаю заднюю, пускаться в откровения перехотелось.
— Ну и ладно, — пожимает парень плечами.
А у меня от его безразличного тона в груди злость закипела. Он что ничего не понимает? Что ему все разжевывать нужно?
Сжимаю в кулак ручки сумки. Поджимаю досадливо губы. Вот и поговорили. Дура! Зачем я только согласилась с ним поехать? Переночевала бы у Ленки, Витьку бы все равно только завтра выпустили. А я бы за это время, что-нибудь придумала.
Лифт останавливается на тридцатом этаже, двери открываются и я делаю шаг чтобы выйти, но голова неожиданно начинает кружиться. Хватаюсь за стену, ища опору.
— Эй, не отставай, — окликает меня парень, и не оборачиваясь идет дальше.
Перебарываю свое состояние. Делаю несколько глубоких вдохов, прогоняя дурноту. Мое тело от перепада давление покрывается липкой испариной, над губой выступают капельки пота.
— Черт, — бормочу под нос, провожу ребром ладони под носом.
Еле плетусь в том направлении, куда ушел Владимир, волоча за собой тяжелую сумку, которая мне кажется неподъемной.
Господи, что же он за бесчувственная сволочь? Разве не видит, что мне плохо? Можно же и подождать…
Это была последняя ясная мысль в голове, перед тем как я заплетаюсь в своих ногах и выставляя руки валюсь вперед. Теряю сознание.
Глава 7
Его образ так манит, притягивает меня. Чувствую невесомость рядом с ним. И какую-то странную жажду до его объятий, как будто без них мне пусто и одиноко.
Тянусь к нему. Все ближе и ближе…
— Черт, — ударяюсь лбом обо что-то твердое и холодное, распахиваю глаза. — Черт!
Прямо передо надо мной железная перекладина массивного стула.
— Что это? — хватаюсь ладонью и оглядываюсь по сторонам.
Оказывается я лежу на полу, да еще и под стулом? Что происходит?
— Аня? — слышу знакомый голос и от злости челюсть сводит. — Что вы делаете на полу?
Владимир Романович, в миг оказывается возле меня и помогает подняться на ноги, но сразу же усаживает на стул:
— Вы не ушиблись? Черт, надо было подумать наперед, что вы могли свалиться с него, — с досадой в голосе произносит парень.
— Свалиться? Что значит свалиться? Что вообще произошло? Ничего не понимаю? — я смотрю на Володю и пытаюсь вспомнить, как я оказалась на его кухне и где…
— Гришка!? Где он!? — кричу.
— Тссс, тсс, — прикладывает палец к моим губам парень.
Распахиваю глаза так широко, что больно стало смотреть.
— Что? Я еле его укачал, спит он, — отдергивает руку так резко, как будто получил ожог.
— Допустим… хорошо, а что со мной? — пряча волнение за резкостью спрашиваю, усаживаюсь на стуле удобнее.
— Ты действительно ничего не помнишь? — с недоверием смотрит на меня Владимир.
— Нет, — качаю головой.
Тогда парень неожиданно делает шаг назад, упирается задом о столешницу и напуская на себя таинственный вид (прищуром глаз) начинает вещать низким, приглушенным голосом:
— Когда мы вышли из лифта, я сразу понял что с вами что-то не то, — ведет подбородком вбок, втягивает в себя воздух, как будто принюхивается, — именно поэтому я вас и поторопил, а вы сделали наоборот отстали. Исчезли из моего поля зрения. Мне сразу пришла в голову мысль о том, что вы коварная женщина. Заманили меня в сети, воспользовались моим добрым сердцем и когда я поддался: бросили ребенка на меня.
— Что? — я не верила своим ушам. Он что реально так подумал?
— Но нет, дальше было интереснее. Такого я от вас не ожидал. Когда я открыл квартиру и направился в спальню, чтобы уложить Гришу, то уловил в коридоре движение. Тогда я вышел, прикрыл за собой дверь, и тут… — он сделал выразительную паузу, а я затаила дыхание. — … вы как кинитесь на меня и давай домагаться.
— Вы шутите?!
— Да так настойчиво, что мне пришлось вас того, — он кивает головой.
