– Значит, откровенное разглядывание чужих конечностей было «подкатом»? – с наисерьезнейшим видом уточнила Даня, аккуратно оправляя края халата. Примерно с таким же сдержанным настроем она обычно встречала посетителей в приемной гендиректора Зотова. Хотя условия там были, мягко говоря, иные…
Что ж, главное источать уверенность. И даже тогда, когда седлаешь гору из подгнившей листвы. Убедить всех, что так и задумано.
– Полагаю, мои действия можно расценить и таким образом. – Парень медленно кивнул, со слишком уж ответственным видом размышляя о правильности своего только что высказанного предположения. – А ваши вчерашние наиинтереснейшие шарады – это отказ на мой… подкат?
Его губы тут же скривились, будто озвученное молодежное словечко обрело материальную оболочку и пощекотало изнутри его щеки. Но он крепился, изображая серьезность, хотя явно едва сдерживал что-то большее, чем простая вежливая улыбка. Например, тот самый безудержный и чутка сумасшедший смех, которым он «осчастливил» вчерашних пассажиров метро.
Даня наклонила голову к плечу, оценивая полученную информацию. Если призадуматься, то от того смеха веяло отчаянием. Так смеются люди, редко позволяющие себе подобные послабления, – люди настороженные собранные и стремящиеся контролировать свою жизнь. По крайней мере, ту ее часть, на которую могут оказать влияние. Снаружи это мало заметно из-за почти идеального самоконтроля, но внутри их гложет угнетенность. Установки, которые они сами себе выбрали, давят на сознание. Оттого их редкий смех неумел, натужен и порывист, как поток воды, единым ударом прорывающий плотину. Его даже можно назвать болезненным. Их смех словно чудо, но безумно выматывающее с непривычки. Рассмешить таких людей – это почти подвиг. И тогда себя можно смело заносить в категорию особенных, ведь эти не умеющие смеяться люди уже выделили тебя из серой массы. Тебя, вызвавшего у них реакцию, о существовании которой они и не знали.
Угольно-черные волосы «личного маньяка» Дани сегодня пребывали в беспорядке, который, к слову, ничуть его не портил. На улицу он выскочил без верхней одежды – как был, в черной рубашке и темных брюках. Одежда оттеняла бледную кожу, местами напоминающую по цвету беловатую мякоть спелого персика.
Собранный и серьезный мужик. И кто же мог заставить такого идеально контролирующего себя субъекта выскочить навстречу промозглому ветру без теплой шкурки?
Даня искоса глянула на виновника. Яков почему-то не попытался воспользоваться заминкой и слинять, а продолжал стоять на месте, навострив уши и настороженно глядя то на нее, то на своего преследователя.
– Отказы, подкаты, – Даня пожала плечами, – ерунда. Мне неинтересно вникать в сущность ваших намерений. А то, что вы от меня вчера получили, было обычным предупреждением. Не суйтесь в мою приватность. Вежливо и кратко.
– Могу я помочь вам подняться?
– А? – На секунду Даня растерялась из-за неожиданно быстрой смены темы беседы. – Не, мне и здесь хорошо.
– Что ж… – Губы парня вновь пришли в движение. Мог бы и не сдерживаться, а поулыбаться в открытую. Даня все равно не обиделась бы. А то мучается бедняга, корректность проявляет. – О вашей приватности… К сожалению, для меня это было бы слишком сложно осуществить. Не соваться к вам, имею в виду… Я ценитель. И особенно трудно игнорировать подобную, – он снова окинул девушку внимательным взглядом, – красоту.
«Не пойму, то ли юлит, то ли напролом прет. – Даня скептически приподняла левую бровь, осознанно копируя Киру, у которого в арсенале хранился целый букет из гримас недоверчивости. – Чего он там у меня оценил? Красоту? Прикольно. Мужик, не трать на меня свою вежливость и время. На кой черт я тебе сдалась?»
– Позвольте представиться…
– Не стоит. – Даня замахала руками. – У вас же куча дел. – Она чуть повысила голос, старательно выделяя интонацией каждое слово. – Просто уйма дел.
«Быстро взял свою Принцессу и умотал отсюда, – мысленно внушала ему Даня. Бедра уже начало подмораживать. – Я хочу встать и оценить наконец масштаб бедствия. Давай, мужик. Цок-цок, гарцуй уже отсюда».
– Все же позвольте представиться. – Похоже, парня и самого удивила собственная настойчивость. – Глеб Левин. Вот моя визитка. – Он похлопал себя по бокам, а затем по груди. И после непродолжительных поисков все же извлек из нагрудного кармана рубашки матово-черную карточку. – Прошу вас… Яков! Постой!
Принцесса, которой, похоже, надоел этот пустой обмен вежливостью, повернулась, чтобы довести до конца свой побег.
– Прошу тебя, Яков, давай ты успокоишься, и мы поговорим. – Глеб быстро глянул на Даню. – Чуть позднее.
Руки Якова сжались в кулаки. А малюсенькие розоватые пятнышки, появившиеся точно на середине впалых щек, как побледневший румянец у матрешек, похоже, свидетельствовали о крайней степени ярости мальчишки.
– Мне осточертели твои разговоры! А прямо сейчас у тебя вроде как объект поинтереснее нашелся. Может, ею и займешься?! А от меня отвалишь?
– Яков… – примирительным тоном произнес Глеб, вкладывая в это разом множество просьб, пару из которых были понятны даже Дане. «Давай не будем выяснять отношения на людях» – вполне естественное желание.
Однако Принцесса была не в том настроении, чтобы играть в понимание. Что-то гневно прошипев, Яков со всей дури пнул ближайшую кучу листьев и, сделав выпад вперед, обвиняюще ткнул в Глеба пальцем.
– Что это ты вообще делаешь, придурок? Обхаживаешь какую-то уборщицу! Что на тебя нашло?! Сам на себя не похож!
– Уборщицу? – удивленно повторил Глеб.
– Меня, – подняв руку, бесстрастно уточнила Даня, подзабыв, что вроде как не хотела вмешиваться. – Кажется, у нас тут ссора голубков? Признаться честно, раньше с такими общаться не доводилось, но я к сексуальным меньшинствам лояльно отношусь. Ну ровно до того момента, как кто-нибудь из них не вздумает вдруг потянуть свои лапы к какой-нибудь из частей моего бренного тела.
Брови Глеба взлетели едва ли не до небес, а затем он расхохотался. Не сдерживаясь. Так как он делал это вчера. Яков остолбенело уставился на смеющегося. Видать, этот Левин и правда был не слишком эмоционален, раз его смех так шокировал Принцессу.
Чтобы прийти в себя, Якову понадобилась пара секунд. За это время Даня все же вытащила себя из кучи листьев, старательно следя за тем, чтобы дыра на бедре не пустила стрелки.
– Чертова извращенка, – услышала она сердитое шипение Якова.
– Да я и не спорю, – благодушно откликнулась девушка, с удовлетворением отмечая, что, если хорошенько отряхнуться, она все еще будет выглядеть прилично.
В это время Глеб сумел кое-как справиться с очередным приступом смеха. Честно говоря, Даня не считала себя этакой юморной личностью, но вот уже второй день она с успехом веселила народ. Может, ей в клоуны податься?
– Извините. – Глеб смахнул со щеки непрошеную слезу и откашлялся. – Но вы ошиблись. Яков не мой парень.
– Это хорошо. – Даня и не думала смущаться. Она была занята, выковыривая из кармана безрукавки листья.
– Почему? – заинтересовался Глеб.
– Ну, он явно еще то хамло. Надеюсь, найдете себе парня получше, – почти искренне пожелала Даня.
Глеб прыснул, а «матрешечные» пятнышки Якова еще больше запунцовели.
– Я сваливаю! – буркнул мальчишка, раздраженно поправляя на плечах лямки рюкзака.
– Нет. – Глеб мгновенно посерьезнел. – Ты не можешь просто взять и уйти. Ты дал обещание. Фаниль и остальные уже давно ждут нас. Ты ведь согласился. Откуда это упрямство, Яков? – Он вздохнул. – Пожалуйста, не подводи других.
В голове Дани что-то щелкнуло.
Не подводи других…
Перед глазами девушки встало лицо Владимира. Его мгновенно потускневшие глаза, когда она сообщила, что не сможет уехать вместе с ним. По семейным обстоятельствам.
Не подводи других…
Клацнув зубами, Даня шагнула вперед.
Цап!
Яков ойкнул и с диким видом повернулся к девушке. Его белобрысая шевелюрка оказалась у Дани в плену. Она накрепко вцепилась в его волосы, умудрившись ухватить половину мальчишечьей роскоши. Теперь реши он дернуться, оставил бы у нее в руках и свой скальп.
