был избавиться от полицейского отчета с участием одного из наших наемников. Тот убил одного из членов клуба и оставил улики. Дело оказалось сложным, трудоемким, но могло быть и хуже. Надеюсь, что в следующий раз мне снова придется избавляться от документов или что-то в этом же роде.
Я проезжаю въезд в поместье Ройса. Он живет в особняке, куда переехал, как женился на Виктории. Восемнадцать тысяч квадратных футов, и Виктория украсила его в стиле, который мне жутко не нравится, но естественен для богатых людей; белая мебель, стеклянные столы, хрустальные люстры, дорогие картины на стенах. Дом холодный и стерильный, как операционная.
Горничная приветствует меня у двери и проводит в кабинет Ройса. Он не работает, поэтому мне невдомек, зачем ему нужен офис.
— Добрый вечер, Пирс. — Синклер встает из-за стола, чтобы меня поприветствовать. — Я слышал, у тебя родился ребенок.
— Да, сын. Его зовут Гаррет.
— Мои поздравления. — Ройс снова садится за стол. — Жаль только, что у меня не сын.
Я сажусь напротив него.
— Не говори так. У тебя прекрасная дочь.
— Что, черт возьми, мне делать с дочерью? Я сказал Виктории, что она может забрать Сэйди себе, а мне родит еще ребенка, только уже мальчика.
Неудивительно, что Ройс плохо обращается с девушками-коллегами. Он не уважает женщин, даже собственную дочь.
— Как ты назвал своего сына? Гаррет? — Он хихикает. — Может быть, Гаррет и Сэйди поженятся, когда вырастут. Мы должны все обустроить прямо сейчас. Сразу после колледжа, как только твой сын станет полноправным членом организации.
— Думаю, еще слишком рано даже обсуждать свадьбу, — говорю я, стараясь не реагировать на его слова. Но внутри у меня разливается паника. Я должен освободить Гаррета от его обязанностей. Он не может быть в «Дюнамис».
— Другой ребенок, вероятно, мальчик, — бубнит Ройс себе под нос.
— Какой еще ребенок?
— Что? — Он с недоумением смотрит на меня.
— Ты только что упомянул другого ребенка.
Синклер выпрямляется и откашливается.
— Не обращай внимания, ничего особенного.
Он что-то скрывает. И я знаю, что именно. Его настигла расплата за свое рискованное поведение.
— От тебя беременна еще кто-то, — утверждаю я. — Одна из наших коллег?
Все девушки находятся на контроле над рождаемостью, но не всегда гарантия сто процентов.
Ройс мне не отвечает. Смотрит так, будто хочет сказать, но не может.
— Кто она, Ройс?
Тут он наклоняется вперед, положив руки на стол, и его глаза сужаются.
— Если я тебе скажу, то ты никому ни слова. Никогда! Если расскажешь, я клянусь, я тебя убью.
— Не угрожай мне, — предупреждаю я, глядя на него. — Если не хочешь говорить, не говори. Это был просто вопрос.
Он вздыхает и откидывается на спинку кресла, потирая рукой челюсть.
— Я не могу держать все в себе, и должен рассказать хоть кому-нибудь. — Снова пристально смотрит на меня. — Да, ты прав, от меня забеременела еще одна, но не из коллег. Просто девушка, которую я встретил в прошлом году во время предвыборного тура. Мы поужинали, выпили и оказались у нее дома.
— Сколько лет этой девушке?
Он равнодушно пожимает плечами.
— Я не знаю. Может, двадцать один, двадцать два года?
— Ты видел ее после той ночи?
Ройс немного колеблется, затем признается:
— Да. У нас был короткий роман.
— Когда все закончилось?
— Как только я узнал, что она беременна. — Он смотрит на стол, стиснув челюсти. — Эта сучка должна была быть на противозачаточных. — Его тон внезапно становится враждебным. Агрессивным. — Я велел ей от него избавиться. Послал ей более чем достаточно денег, чтобы сделать аборт.
— Но она не сделала, — я понимаю, в чем его проблема.
— Нет! — Синклер резко вскакивает с кресла. — Она обещала, но не сделала этого! Чертова сука! — Хлопок кулаком по столу. — Как она могла так поступить со мной? — Ройс начинает расхаживать по комнате из угла в угол.
Я никогда еще его таким не видел. Переход из нормального состояние в практически безумное всего за одно мгновение. Шелби права, он не стабилен. Мы не общались с ним последние несколько месяцев. Как он сказал, большую часть прошлого года Ройс провел в поездках. Предвыборная кампания, следовал по пятам за одним из наших кандидатов в президенты. Организация готовит его к тому, чтобы он когда-нибудь сам стал президентом, и часть его обучения — наблюдение за действиями другого кандидата.
— Ройс, успокойся.
Он резко оборачивается и бросается ко мне, снова ударяя кулаком по столу.
— Я не буду успокаиваться! Эта сука собирается разрушить мою жизнь! Я планирую стать гребаным президентом Соединенных Штатов, и не могу позволить, чтобы какой-то незаконнорожденный ребенок все испортил!
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я говорю, что она сдохнет. Я еще не успел договориться, потому что только все узнал. Все эти месяцы я думал, что она сделала аборт, так что намеревался оставить ее в покое. А на прошлой неделе велел одному из наших фрилансеров проверить, как она поживает. Убедиться, что никому обо мне не рассказывала. И вчера он мне доложил, что нашел ее, живущую в каком-то маленьком городке, беременную! Она же сказала, что сама обо всем позаботится! — Он срывается на крик, его лицо краснеет, глаза чернеют от ярости. — Но она, блядь, солгала мне!
Он падает обратно в кресло.
Я терпеливо жду, пока Ройс успокоится, и спрашиваю:
— Когда она должна родить?
— Я не знаю. Может быть, в конце сентября, начале октября. Кого это на хрен волнует? К тому времени она будет мертва. И ее ублюдок тоже.
— Ройс, нет. Оставь ее в покое.
Он хватает со стола нож для вскрытия писем и тычет им в меня.
— Ты хочешь сказать, что не сделал бы так, будучи на моем месте? Какая-то баба угрожает твоему браку, твоему будущему, а ты просто позволишь ей жить дальше?
— Она ничему не угрожает, и оставила тебя в покое. Она, наверное, просто хочет ребенка и не собирается рассказывать ему о тебе.
— Насколько ты, блядь, наивен, Пирс? Сучка в курсе, что я миллиардер. Как только ребенок родится, она продаст свою историю всем таблоидам, а потом придет ко мне за деньгами.
— Она уже могла это сделать. У нее нет причин ждать, пока родится ребенок.
— Ты не сможешь меня отговорить. Она для меня обуза. Я не могу рисковать, позволяя ей жить.
— А ты ее не убьёшь. Она же носит твоего ребенка, ты всерьез собираешься убить собственного ребенка?
— Это не ребенок. Это гребанная ошибка.
Я не могу поверить, что он это сказал. Мне хочется избить его до потери сознания. Вероятно, эта моя
