— Ага, а где моё платье не знаете? Что-то я не помню, как вчера спать ушла, — топталась на месте, вроде и в уборную хотелось, но и без платья в пижаме по посёлку идти не могла.
— Так, а я почём знаю? Где снимала там и есть поди, — с удивлением отметила Анна Захаровна, — В комнате вашей нет разве? — спросила меня, а я даже не задумалась, как оказалась в пижаме.
— А пижама чья? — по размеру Анне Захаровне маловата была бы, и я решила, что кто-то из девушек может одолжил.
— Так твоя, Толя в городе купил ещё недели две уж как, я состирала, выгладила, хорошая пижама-то. Хлопок сто процентов, — объяснила Анна Захаровна.
Вот же!
Глаз свой карий на меня положил, и уже переезжает меня по-тихому без моего же ведома. Тапочки, пижама, а в гараже наверняка где-то уже коляска и кроватка стоят, ждут своей очереди.
— Хорошая... Пойду умоюсь, потом платье поищу, — тихонько прошептала.
Предупредив Анну Захаровну, ушла в ванную проверить на месте ли под пижамными штанами трусы. А то раз пижама от Исаева, спала с ним, то и переодевать меня мог тоже он. Выдохнула, когда убедилась, что всё в порядке. На трусы Исаев не посягнул, только на платье, если это он меня в пижаму переодевал. Видать хватило этому старому похабнику моей груди без лифчика.
Немного будучи в лёгком ужасе, но радуясь тому, что всё идёт по плану, я вернулась в зал к Анне Захаровне.
— У вас собака есть? — поинтересовалась она, собирая остатки еды в пакетик.
— Конечно, а у кого нет собаки? У нас их две. Шарик и Тишка, — говоря о псах, поняла, что у Исаева собаки на участке нет.
— Тогда с собой заберёшь, собачкам. Толя хочет какую-то породистую, всё откладывал, времени нет на неё, а теперь с тобой заведёт, — обрадовалась тётушка.
— Давайте я вам помогу, куда нести? — взяла в руки стопку тарелок, у нас летом посуда мылась на летней кухне, как было у Исаева я не знала.
— Да на кухню, куда же ещё. Пойдём, я покажу.
Кухня в доме Исаева просто поражала красотой, простором и техникой. Я такое видела разве что по телевизору в сериалах, но не вживую. Белый кухонный гарнитур, вытяжка над красивой плитой, сервант с красивой посудой, а в углу стоял чудной серый холодильник с двумя дверцами, напоминающий этим больше шкаф. Здесь же была столовая, немного отделена аркой из брёвен. Стол чуть меньше чем в зале и стула всего четыре.
— Сюда да? — подошла к необычной раковине, непонятно из чего сделанной, а потому не решалась поставить туда тарелки.
— Да, ставь туда, я тебе сейчас посудомоечную машину сразу покажу. Будем на кухне вместе хозяйничать, чай не подерёмся поди? — рассмеялась Анна Захаровна, открыв, как казалось шкаф, но за деревянной дверцей скрывалась та самая чудо-техника.
— Нет-нет, — не хотела расстраивать милую тётушку Исаева, незачем ей знать пока, что делить эту кухню нам не придётся.
А ещё я подумала, что у меня обязательно будет такая же!
Вот в лепёшку расшибусь, а буду иметь всё самое лучшее и холодильник с двумя дверями!
Пока я в уме строила планы на то, как у меня всё будет так же, как у Исаева, Анна Захаровна обучала премудростям посудомоечной машиной. И я запоминала, но не для того, чтобы потом Исаеву тарелки намывать, а на будущее, для себя и мамы.
— И что она всё сама отмоет? — уточнила, когда тётушка, закрыв дверцу, нажала несколько кнопок и машина начала свою работу.
Чёрт его знает, может после нужно ещё что-то делать, так проще сразу руками помыть и не мучиться. Ставить как-то по-особому посуду и ложки с вилками, доставать потом ещё. Лишняя возня.
— Всё сама отмоет, только потом в шкаф расставить. Экономия и времени, и воды. Вот пока посуда моется, мы с тобой позавтракаем и кофе попьём, — заманчиво сказала Анна Захаровна, — Иди выбирай, что готовить будем, — подозвала меня к холодильнику.
— Ого! — я не с голодного края, дома всегда было что поесть, но так наш холодильник не был забит даже к Новому году или юбилею отца, а он у нас раза в четыре меньше, чем у Исаева.
Теперь понятно, чего он пухлый такой.
Мимо холодильника такого сложно пройти.
— Что? Считай, что у нас культ еды в семье, — посмеиваясь сказала Анна Захаровна, и подала мне коробочку с цветными маленькими бутербродами напоминающими гамбургеры, только без начинки и кунжута.
— Это что? — чувствовала себя самой настоящей деревней, не знающей что это за фигня такая, а от этого было неловко, я даже огляделась, не смотрит ли кто.
Как хорошо, что все ещё спали и позорилась я только перед тётушкой.
— Толя говорил, а я всё забываю название, это печенье такое. По телевизору говорили, что такие вещи, углеводы значит надо есть на завтрак, так лишнего веса не будет.
Ага!
Меня прямо подмывало сказать, наябедничать, что её племянничек Анатолий на обед трескает конфеты!
Анна Захаровна сварила кофе и пожарила яичницу с колбасками и помидорами. Ничего необычного для меня, если не брать во внимание, что кофе был не растворимый, а свежесваренный.
— Пока так перекусим, а потом все встанут и ещё раз позавтракаем, — предупредила Анна Захаровна, а я смолчала что хочу сбежать, домой не дожидаясь пробуждения всех остальных.
Только и успела отпить горьковатого кофе, как на кухню, громко шлёпая ногами, зашёл Клим в одних трусах. Как бы дела ни было до его фигуры, но пресс бросался в глаза сам собой.
— О! Проснулся уже! Садись за стол, — засуетилась Анна Захаровна, встав из-за стола.
— Да не! Я ещё сплю, за водичкой зашёл, — друг Исаева действительно был словно у себя дома и без труда получил холодную воду прямо из дверцы холодильника.
Обалдеть! Вот это техника, ещё и воду даёт.
Напившись, Клим нацедил стакан воды с собой и ушёл обратно, громко зевая.
— Ну всё! Раз на водопой вышел и с собой воды прихватил, до обеда теперь не выйдет точно, — посмеиваясь, оценила его состояние Анна Захаровна.
— И часто они так собираются? — спросила, чтобы поддержать беседу, сама же быстро управлялась с завтраком, чтобы успеть отчалить до пробуждения женишка.
— Да нет, но ты всё равно не привечай, нечего! — строго ответила Анна Захаровна, — И над огородом подумай, Толя мне не разрешает, говорит ни к чему, а мне хочется. Я же с рождения на земле, как это столько площади и даже редиску не посадить?! — возмутилась она.
— А я-то причём? — действительно не поняла, каким боком я к этой земле, — Хотите сажайте, — пожала плечами, и отодвинув пустую тарелку, полезла в коробочку за чудным цветным пирожным.
— Так Толя из-за тебя не дозволяет ничего сажать, мол тебе ни к чему эти грядки, а ты к нему подхода больше имеешь, вот и поговори с ним. По-женски лаской возьми, что ли, — с заискивающим взглядом уговаривала меня так, словно не о редиске и грядках просила, а отписать ей дом в наследство.
— А вы давно здесь живёте? — а то я, как Исаева зовут только вчера узнала, а он грядки явно не первый год в опале держит, удивительно было бы, если из-за меня.
— Так лет сто уже, ещё прадед мой здесь жил, родился даже, от дома правда ничего не осталось, горел два раза, я тогда ещё маленькая была. Последний уже до конца, одна печка уцелела тогда. Это всё уже Толя отстраивал, а так избушка на курьих ножках была, — призналась Анна Захаровна.
— Так грядки же были? Куда всё делось?
— Были! И теплицы две было и три парника, грядки большие, всё было. Это когда я несколько лет назад спину сорвала, а до того ногу подвернула, не могла в огороде работать и Толя так ругался, что всё снёс подчистую!
— Я попробую, но ничего не обещаю, — не хотела Анне Захаровне давать надежду, даже если сейчас Исаева уговорю, то потом, когда сбегу, он снова всё снесёт со злости.
— Ага, ну как? Вкусные пирожные? — с улыбкой поинтересовалась Анна Захаровна, меняя тему разговора.
