за пределы порога. Только Майя не перестает толкать меня до тех пор, пока, я не слетаю с лестницы. Лишь лежа на спине, кричу ей вслед:
- Прости меня!
Хищница с пылающими глазами возвращается и, приставив руки к бокам, проговаривает по слогам:
- Мне не нужны твои извинения. Ты не был под кайфом, пьяный или,…в общем, вали отсюда!
Я сажусь и отряхиваю ладони друг о друга.
- Я знаю и помню, что говорил. И даже не стану приплетать Федьку.
- Тогда что? Тебе больше нечего добавить!
- Майя?
Моя улыбка и голова, склоненная к плечу, вводит ее в онемение.
- Прекрати так делать.
- Делать что? – я шевелю бровями, и ей приходится спуститься, чтобы разорвать мою игру. Едва она приближается, я ловлю девчонку за лодыжки, и она превращается в статую. – У тебя очень нежная и гладкая кожа.
- Ты что-нибудь слышал о честности и совести? – какой же у нее мягкий голос. Нутро подсказывает, что мои прикосновения весьма приятны.
- Где-то читал, но никогда не пробовал на себе. Не люблю эти пережитки прошлого. Так ты простишь меня? Можешь, обзывать сколько угодно, готов выслушать.
- Ни за что! Мне было больно и обидно.
- Ну же, «грозная» девочка? – я скольжу руками выше, прямо к ее коленям, а сам придвигаюсь так, что от моего дыхания, колышется край ее длинной футболки.
- Ладно, ладно, ладно!!! Отстань уже от меня!
Мой смех сгоняет птиц с веток, а Майя молниеносно взбегает на безопасное расстояние и прячется за дверью. Теперь, я не буду мыть руки, целую неделю, чтобы не забывать, к какому шелку прикасался секунду назад. Я поднимаюсь с земли и изворачиваюсь, чтобы глянуть, обойдусь ли без стирки. Обойдусь. Что-то мелькает за кустами, но слишком быстро теряется с виду. Мне мерещится Машка, но такого не может быть. Девчонка, наверняка, плещется в теплом озере с подружками. Напоследок, смотрю на коричневый домик и довольный собой, беру направление в столовую. От всех этих шалостей, в животе образуется бездонная воронка, что поглотит любую пищу.
***
На вечернем собрании, Вернигоров ведет себя странно. Даже сомнительно. В конце своей речи, он дает слово Севе и тот выдает обалденную речь-тираду о вреде наркотиков. Федя хмыкает, вспоминая, что полез к пчелам, будучи в полной нирване. Вини-пух, черт подери! Я блуждаю взглядом по уже достаточно знакомым лицам и задерживаюсь на Алену. Твою мать, да она без ума от молодого доктора. Шлюха навечно останется шлюхой. Немало повидал таких красоток. Еще немного и она набросится на мужика, сдирая с него одежду. Затем перемещаюсь на задумчивую Майю. Ее явно что-то беспокоит. Я шепчу Феде, что отлучусь на пять минут и просачиваюсь к Мироновой. Вес моих ладоней на плечах девчонки, сразу выдергивает из размышлений.
- Обо мне думаешь? – бормочу ей на ухо, и она ежится от мурашек. Класс, мне нравится такой расклад.
- Ты слишком много раз прикоснулся ко мне сегодня, выкинешь очередной финт, и я сломаю тебе челюсть.
- Оу, мне ясно.
Я убираю руки, а Майя разминается, словно я был штангой, что благополучно сброшена.
- Как Домин?
- Нормально.
- Сева-волшебник. Даже не скажешь, что идиота покусали пчелы.
- Везучий мерзавец. А где твоя скромная подружка?
- Спит. Тебе хочется ее увидеть?
Майя заглядывает через левое плечо, врезаясь в мою физиономию, что в миллиметре от нее.
- Мне много чего хочется, но Маша тут не причем.
- Я еще зла на тебя. И то, что в твоей голове сейчас, никогда не воплотиться в жизнь.
- Ты уверена? – я прохожусь пальцами по всей длине ее позвоночника, и она задерживает дыхание.
- Я уверена. – Шепотом отзывается она, взирая на меня не моргая.
Толпа начинает ликовать, и мы с Майей не сразу врубаемся в чем дело. Нам необходимо доля секунды, чтобы прервать непонятную историю, зародившуюся, как по щелчку. Обоим внезапно стало доставлять удовольствие изводить друг друга.
- Эй, вы слышали?! – размыкает целостность нашего круга Федька. – Завтра будет кино под открытым небом!
- Что? – я вопросительно таращусь на него, и он ржет, как долбанный идиот. Майя тоже в непонимании, но ее находит девчонка с рыжими волосами и уводит с собой.
- Мне показалось или? – не знает, когда заткнуться Домин.
- Идем, расскажешь про завтра подробнее!
Я зажимаю рот рукой, когда поворачиваю кран подачи холодной воды в летнем душе. Мои крики не должны разбудить мирно спящих подруг, что всю ночь болтали об умении Алены сочетать желтый и голубой цвета. Видимо, им понравился ее впечатляющий купальник из четырех кусочков ткани. Я не сомневаюсь, что она красуется перед Севкой. Брат слегка отстранен от действительности в связи с приключением Домина. Вчера вечером, прогуливаясь от столовой до мед.пункта, мы отлично поговорили о том, что творится на душе у обоих. Хоть Севка и не перестает дразнить меня плаксой, нас нельзя назвать кошкой и собакой. Скорее мы напоминаем пса из кинологического клуба и молодого, но очень амбициозного терьера. Я замечаю, что брат загружен мыслями еще за завтраком и поэтому пытаю его до тех пор, пока, он не изливает на меня свои переживания по поводу Домина и Минагарова. Да уж, самой довелось стать свидетелем того, как Руслан превращает физиономию парня из дальнего домика в кашеобразное месиво. В тот случайный момент, я просто выбрала образ невидимки и проскользнула к своей хижине за считанные секунды. Сердце и сейчас бурно отзывается на воспоминания о бедном парнишке, зажатом между двумя сросшимися дубами. Мне, конечно, не следует копаться в таком дерьме, но что-то подсказывает, что друзьям не впервой мочить кого-то в кромешной темноте.
Волосы обмотаны полотенцем, и я отворяю дверцу деревянной кабинки, выкрашенной в цвет горькой вишни. На ступенях домика, вальяжно, почти бессовестно раскинулся Руслан. Мысли материализуются из моей головы, что после двухчасовой тренировки, совсем не соображает.
- Приветик. – Лижет взглядом Руслан и я крепко цепляюсь руками за шелковистую ткань над грудью.
- Что ты тут делаешь?
- Придешь смотреть кино сегодня?
- Еще только семь утра, а ты уже приготовил для меня бензопилу?
- Чего? – вечно сведенные брови, глубже сминаются на переносице, и я качаю тюрбаном, наверченным на макушке.
- Я говорю, что вместо «как дела Майя», «что новенького», ты рубишь с плеча.
