— Вот я тебе покажу…
Взлетаю хохоча в руках мужчины. Он несёт меня в спальню. Неласково скидывает на кровать. Стягивает последнее препятствие с меня, остатки одежды с себя.
И нежно осматривает моё тело с ног до головы.
— Давай-ка поищем твои эрогенные зоны.
— Хочешь найти мою точку G? — Всё ещё посмеиваясь, тяну я.
— Тоже мне невидаль. Это мы оставим на десерт. А пока поищем другие.
— А их много? — Распахиваю удивлённо глаза.
Секс с доктором обещает быть интересным и познавательным…
— Темнота-а-а. — Закатывает глаза Лев. — Придется исправлять.
И как только он отправляется в свой удивительный квест, мой смех перерастает в стоны и похныкивания.
Я никогда не думала, что можно погрузиться в гипноз от поглаживания губ подушечками пальцев.
Улетать в другую реальность от посасывающих ласк рта и шаловливого языка на моих сосках.
Извиваться от легких касаний и поцелуев в локтевой ямке.
Подрагивать в страстном желании от ласковых поглаживаний языка на внутренней стороне бёдер.
Таких ярких выкручивающих всё моё тело ощущений я не представляла даже в своём воображении наедине с собой. Ни бывший муж, ни те два любовника, которых я всё же подпустила к себе после развода так и не смогли для меня открыть тайны моего тела.
Всё, что я о себе знала, это то, что мне нравятся поглаживания клитора, оральные ласки и секс на животе.
Но Лёва открыл для меня совсем новый мир из прикосновений и поцелуев.
Он изводил меня прелюдией до невыносимых страстных судорог.
Отказывался переходить к решающим действиям, не смотря на мои жалобные «пожалуйста!» и царапающие его спину ногти.
Этот дерзкий гад свёл меня с ума… превратил в мягкий, послушный только в его руках, пластилин… отключил от сознательной части себя…
Я забылась в своих эмоциях… не могла вспомнить даже своё имя…
Вся превратилась в эту чёртову наэлектризованную эрогенную зону, которую он так хотел найти…
И когда меня подвели к самому краю, мне уже было наплевать на позу, на то, что я никогда не кончала на спине и без дополнительной стимуляции клитора.
От одного его глубокого проникновения я сокращаюсь так, как будто меня подключили к оголённым проводам на двести двадцать вольт.
А он продолжает врезаться, догоняя меня в этом непередаваемом блаженстве…
Чёрт бы побрал этого доктора ЗЛО! Любовник он бесподобный. Щедрый…
Мой «заживляющий пластырь» для покалеченной и разочарованной души.
Приходя в себя и нежась на мужском плече, я рисую узоры на его волосатой груди.
— Так ты нашёл точку G? — Пытаясь скрыть улыбку, подзуживаю я Лёву.
— Понятия не имею, но твой оргазм я отыскал. Он был фееричным. Кончала так, как будто кроме тебя здесь больше никого не было. А партнёр вообще не при делах.
И я в отместку слегка прикусываю его кожу рядом с соском.
— Ауч! Кровожадная женщина. — Стискивает мою попу властная рука. — Мы обязательно её найдём. Если хочешь, даже нарисуем карту, чтобы больше не потерять.
И так мне легко с этим наглецом, что даже страшно…
Я не хочу это всё терять, но ведь счастье, оно скоротечно. Оно не бывает постоянным. Всегда сменяется нерешаемыми проблемами. Стирается напрочь надоедливым бытом. Пугается финансовых проблем. Сбегает трусливо от квартирного вопроса.
А как бы хотелось, чтоб навсегда… замереть в счастливом моменте…
— Не так страшно довериться кому-то, как оказалось, да? — Вдруг спрашивает Лев.
Мой пальчик замирает на его животе…
Я никогда не избегала откровенных разговоров. Даже наоборот, всегда старалась высказываться честно и открыто. Единственное, я позволяла это себе только с по-настоящему близкими мне людьми. Чужих не подпускала.
Мой внутренний мир — не Красная площадь, чтобы без спроса заходить в него и топтаться в грязной обуви.
А вот Лев проник, как шпион, довольно быстро в самый близкий круг…
Если бы меня спросили «как?» и «почему?», я бы даже себе не смогла дать чёткий ответ.
Он словно просочился через поры, растворившись под кожей.
— Ты меня в клинике, если честно, очень напугал.
— Так у меня профиль такой: напугать и отрезать. А за «поговорил и полегчало» — это к другому доктору.
— Да уж. От разговоров с тобой потом глаз начинает дёргаться.
И получаю по попе уже звонкий шлепок.
— Чем ты недовольна, королевна моя?
— Окей, гугл! Как делается лапароскопия? — Припоминаю ему я.
А этот наглец раскатисто смеётся.
— Это чтобы взбодрить тебя перед операцией. Я знал, что ты ещё в сознании. Веки дёргались.
— Тебе повезло, что я не склеила ласты в тот же момент от сердечного приступа.
— Ты была подключена к кардиографу, твоё сердце я отслеживал. Всё было под контролем. Не наговаривай.
— Всё равно. Нельзя так пугать пациентов.
— Смотря каких. Такое я позволил себе только с тобой. Это ответочка за твои угрозы засудить.
Вскакиваю и сажусь на Лёву верхом.
— Ах, вот оно что. Мстительный, значит. А я просто не очень жалую докторов. С детства. Что есть, того не отнять.
Веду провокационно руками от плеч к месту, где мы соприкасаемся. Слегка царапаю ногтями.
— Я после окончания медицинского тоже боялся врачей… особенно своих однокурсников. — Смешно играет бровями наглец.
И вжимает мои бёдра в свой уже восстановившийся стояк.
Мне хочется добавить ещё что-нибудь едкое, но захваченный его ртом сосок и скольжение клитора по его члену укрывают мои мысли вязким туманом. Из которого выбираться совсем не хочется.
Мы позволяем себе безумствовать… раскрепоститься… и даже покричать…
А соседи… потерпят соседи…
Ну невозможно сдержаться, когда так хорошо…
Глава 14
Воскресенье проходит неожиданно весело и по-домашнему. Мы вместе готовим. Играем, до рези в животе от смеха, в настольные игры.
Я довольный, как слон. Всё идёт как по маслу.
И лишь к вечеру уже уставшие и довольные затихаем за столом, чтобы поужинать.
Но я с Нютой долго просидеть в тишине не способен. Наши тараканы друг с другом не ладят. От этого постоянно споры и разборки.
— Я через час иду гулять с друзьями. — Заявляет дочь, помогая убрать оставшуюся еду со стола.
— В одиннадцать чтоб дома была.
— В смысле? — Удивлённо поднимает на меня глаза Нюта.
— Уши обвисли! — Рыкаю в ответ.
— Пап, я с друзьями иду. Там мой парень будет.
— Это который вечно ходит в штанах «семеро насрали, один носит»? — С недовольной миной изрекаю. Терпеть не могу парней, которые носят это уродство с мотнёй ниже колена.
— Па-а-ап… Ну хватит! Это сейчас модно, и называются они «кюлоты».
— И название такое же дебильное, как и сами штаны. — Закатываю показательно глаза, покачиваясь на задних ножках стула.
— Ты просто ничего не понимаешь в молодёжной моде.
— Куда уж нам уж выти замуж…
— Всем пока. Приду рано — вы ещё спать будете. — С улыбкой едко замечает Нюта.
— Я сказал, в одиннадцать домой. Что непонятного?
— Мне вообще-то уже двадцать лет. Я совершеннолетняя.
— Ага. Только ещё почти три года тебе учиться и сидеть на иждивении.
— Ирина Сергеевна, миленькая, ну хоть вы ему скажите.
— Что… сказать? — Не желая вступать в этот спор, осторожно встаёт Ира и начинает убирать посуду со стола.
— Видимо, чтоб я закрыл глаза на гулянку и отпустил подольше. — Облокачиваясь на спинку стула, закидываю вальяжно руки за голову и наблюдаю за своей королевной в домашней обстановке.
— А поможет? — Разворачивается она ко мне с вопросом во взгляде.
Не всё так просто, милая моя. Не всё так просто!
— Сомневаюсь. — Переключаюсь на Нюту. — Что ты там собралась дольше делать? На поболтать — времени вагон.
— Если ты переживаешь, что я с кем-то могу заняться сексом, то это, папочка, и днём можно сделать.
— Тш-ш-ш, а давайте об этом не при Ленусике. — Шикает на нас Ира.
