мужчина с одышкой обратился ко мне в конце ужина. — Уверен, вы будете прекрасной матерью и женой. Хрусталь просто блестит. Не ожидал, что девушка из низшей касты может оказаться настолько хорошей хозяйкой.
— Спасибо, — проблеяла себе под нос. — Я буду очень стараться.
— Вот и прекрасно. Надеюсь, ты не разочаруешь меня, своего мужа, нас всех. Если ваш брак окажется продуктивным, многие проблемы будут решены.
Какие ещё проблемы? Да кто вообще этот мужик? Нож всё ещё в моих руках, но какой смысл использовать его против семей? Не ради этого я так долго готовилась.
— Не разочарую, обещаю.
— Прекрасно, прекрасно, — мужчина почесал свою лысину. — Эксперимент Соколовского оказался удачным. А знаешь, — он наклонился к моему уху. — Я позволю всем девушкам из твоего класса выйти замуж за мужчин из Серебряного и Золотого списков. Уверен, они будут тебе безмерно благодарны.
О, да! Они все будут очень счастливы, пока не поймут, что их ждёт на самом деле, хотя… Немного унижений в первую брачную ночь, зато потом сытая обеспеченная жизнь. Может быть, им повезёт больше, чем мне и их мужья окажутся нормальными. В конце концов, я ведь понятия не имею, каково это быть лотерейной женой мужчины из низшей касты.
Мой собеседник изрядно напился и стал ещё более разговорчивым:
— Когда Соколовский просил лицензию на брак с тобой, все у виска крутили. Думали, он умом тронулся. И только я… Я его поддержал! Ох, как же сложно блюсти баланс бракосочетаний. Все хотят жену новую, не использованную. С правильными генами, симпатичной мордашкой и красивыми титьками. А где их взять? Нету у нас столько. Платиновый список худо-бедно обеспечен невестами, а Золотой и Серебряный до сорока лет ждут подходящую жену. Ужас! Мы требования к девочкам раз пять уменьшали, повышаем им класс при малейшей возможности и всё равно. Вот раньше, — он махнул рукой. — Какой смысл вспоминать, что было раньше, да Даш?
Я кивнула, не зная, куда деться. Хорошо, что в этот момент мой муж предложил всем мужчинам пройти в его кабинет и позволил мне закончить утомительный разговор. Осталось только вежливо попрощаться и присоединиться к женщинам…
Забитым, усталым, несчастным и в то же время гордым, напыщенным, жестоким.
— Уйди, тебе нет места среди нас, — произнесла та самая худая тётка, жена толстяка.
Ну не стерва ли? Она только что сидела, поджав губы и слово сказать боялась, а сейчас радостно болтает с товарками о какой-то ерунде! Ещё и меня гонит прочь. В моём же доме! Да что с ними не так?
— Простите, но я правда не понимаю, что я вам сделала, — меня не покидала надежда, что хамство женщины всего лишь случайность, ведь мы с ней в одном положении.
— Ты не из нашего круга, Даша. Твоё появление в обществе — ошибка, о которой все скоро очень пожалеют. Я таких как ты насквозь вижу.
Все присутствующие начали согласно кудахтать, и мне не осталось ничего другого, как подняться в свои комнаты. Зря я это сделала. После полуночи, дверь моей спальни распахнулась и…
— Ты что натворила, дрянь? — мой муж вломился в комнату и за волосы вытащил меня из постели.
— Они прогнали меня. Сказали, я не их круга и не могу оставаться рядом, — промямлила спросонья.
— Да неужели. Смотри, — он больно сжал моё запястье. — Платиновый браслет. Всё остальное не имеет значения. Ты сбежала, как трусливая сука. Опозорила меня. Опять.
— Прости… Простите, я не знала. Они старше меня и…
Больше я не успела ничего произнести. Его липкие, пропахшие сигарами губы, впились в мои и больше не отпускали. Он повалил меня на кровать и взял без лишних разговоров, продолжая целовать. Быстро. Резко. Технично. Я даже пискнуть не успела. Потом Валерий повернулся на бок и захрапел.
Надеюсь, к утру он забудет обо всём. Запомнит только секс. И то, что проснулся в моих объятиях.
Общение с женщинами из Платинового списка вернуло меня с небес на землю. Десятилетия пропаганды изменило многих, не только мужчин, но и их жён. Причём последние даже хуже — они живут бесправными животными при своих мужьях, но позволяют себе относиться с пренебрежением к девушкам, рождённым в обычных семьях. Мы как крысы поедаем друг друга. Не так просто будет всё изменить.
У меня будто бы глаза открылись. Убей я мужа и его друзей сегодня — ничего бы не изменилось. Реализуй свой первоначальный план с шоу в прямом эфире — стала бы для большинства террористкой, пытающейся уничтожить их уютный мирок. В какой момент женщины согласились променять свою свободу на хлеб и зрелища? Мне сложно их понять, потому что в моей семье царил другой порядок…
В тот вечер я совсем не обратила внимания на то, что моя старушка-надзирательница пропала. Она могла пораньше лечь спать или просто не посчитала нужным выходить из своей комнаты при гостях. Как бы то ни было, но следующим утром своего завтрака я так и не дождалась.
— Дашка, мать твою! Ты спишь ещё что ли? — громогласный рёв Соколовского заставил меня подпрыгнуть на кровати и начать судорожно одеваться.
— Простите, я думала, что…
— Что я себе кухарку найму, а ты будешь дрыхнуть до обеда? — он ударил кулаком по столу.
— Та женщина, она…
— Забудь её, — муж не дал мне ни разу договорить до конца. — Ей больше нет места в моём доме. У тебя пятнадцать минут. Яичница, бекон, салат из овощей и тосты с сыром.
Он вышел из кухни, а я трясущимися руками открыла холодильник. Слёзы застилали глаза. Не то, чтобы я так сильно привязалась к старушке, но она хотя бы была со мной одного пола и защищала меня как могла. Надеюсь, сейчас она уже мертва, потому что возвращение в монастырь хуже смерти…
Руки не слушались. Мне повезло, что муж пожелал к завтраку простые блюда, которые я в принципе умею готовить. Что сложного бросить бекон на сковороду и аккуратно разбить пару яиц? Но я даже с этим простым заданием не справилась — желток никак не желал оставаться целым, а бекон пригорел. Сыр аккуратно порезать тоже не получилось, впрочем, как и салат.
— Что это? — Соколовский брезгливо отодвинул тарелку. — Поем в ресторане, а ты… Учись готовить, ладно?
Последнюю фразу он произнёс совсем не зло. Я выдохнула, обрадовавшись, что хоть в этот раз ко мне особых претензий не было. Судя по тому, что к вчерашнему ужину еда была заказана из ресторана, Валерий терпимо относится к отсутствию кулинарных способностей
