верхний ящик прикроватной тумбочки, прямо рядом с Библией, и когда тянусь за ноутбуком, с другой стороны двери раздается еще один стук.
— Ава? Открывай. — От грубого голоса Вито у меня по спине пробегают мурашки, даже в такой момент паники, как этот, но это не мешает мне выключить свой ноутбук, прежде чем убрать его под кровать. Я делаю то же самое со своим телефоном, не желая никаких помех, которые могут раскрыть, кто я такая.
Встав с кровати, я оглядываю комнату, мое сердцебиение все еще учащается, когда я провожу рукой по лицу, пытаясь успокоить клокочущие внутри меня нервы. Довольная тем, что все убрано, я тянусь за пультом от телевизора и включаю экран. Начинается какое-то реалити-шоу по телевизору, и когда я поворачиваюсь к двери, стук раздается снова.
Черт. Зачем Вито здесь? Может, мне стоило держать пистолет? Черт. Я не знаю.
Прежде чем я успеваю хорошенько обдумать это, я тянусь к дверной ручке, отпираю защелку и распахиваю ее, чтобы увидеть горячего как грех мужчину с другой стороны. Записи с камер наблюдения не отдавали ему должного.
Из-за коротко подстриженных каштановых волос он выглядит темным и опасным, что подчеркивается шрамами на его шее, и теперь я замечаю их и на его руках. Его карие глаза изучают каждый дюйм моего тела, пока я делаю то же самое с ним, мы оба застываем на месте, все глубже погружаясь друг в друга.
Качая головой, я отрываюсь от созерцания, молча ругая себя за то, что сначала восхищаюсь им, а потом задаю вопросы. — Что ты здесь делаешь, Вито? И как, черт возьми, ты узнал, где меня найти? — Выпаливаю я, в моем тоне смешались замешательство и гнев, но если это и оскорбляет его, он не показывает этого. Во всяком случае, уголок его рта приподнимается, как будто я его развлекаю.
Не говоря ни слова, он проходит мимо меня задевая плечом, не сильно, скорее поскольку для него мало места, но он пожимает плечами, оставляя меня глазеть ему вслед, когда он останавливается в центре комнаты, прежде чем снова повернуться ко мне лицом. — Леди на стойке регистрации сказала мне, в каком номере ты остановилась, — небрежно заявляет он, как будто это не он только что приставил ей к голове гребаную мишень.
— Дама за стойкой регистрации. Ты что, издеваешься? Которая из них? — Я ворчу в ответ, желая убедиться, что заставлю ее заплатить за это дерьмо, но он почти застенчиво ухмыляется, прежде чем медленно развернуться на месте, чтобы осмотреть мою комнату.
— Это не имеет значения.
— Нет, это не так. Существуют действующие политики конфиденциальности, которые были нарушены этим дерьмом. Ты мог быть здесь, чтобы убить меня, а она просто собирается выдать эту информацию, — шиплю я, мои губы кривятся от разочарования. Он поворачивается ко мне лицом, его брови приподнимаются, когда он проводит языком по нижней губе.
Такому чертовски суровому мужчине, как этот, нельзя позволять выглядеть так чертовски соблазнительно, когда я злюсь. Должны быть законы, запрещающие это дерьмо.
— Может, и так, — бормочет он, сохраняя дистанцию между нами, не сводя с меня взгляда, и мне требуется мгновение, чтобы понять, на что он намекает.
— Конечно. Это мило, — говорю я, закатывая глаза, отмахиваясь от его комментария, как будто у меня внутри не скручивает от неуверенности. — Как насчет того, чтобы опустить любезности и перейти к той части, где ты объясняешь, что ты здесь делаешь. В последний раз, когда я с вами разговаривала, мы договорились о встрече втроем в "Ритце" в семь. — Я скрещиваю руки на груди, все еще стоя у открытой двери. Он не произносит ни слова, просто продолжает двигаться ко мне, медленно, расчетливо, как хищник, готовый полакомиться своей следующей едой. — Вито, что ты здесь делаешь? — Я спрашиваю снова, расстроенная тем, что приходится повторяться, но чем ближе он подходит, тем быстрее бьется мое сердце по совершенно другим причинам.
Если он здесь, чтобы убить меня, у него, блядь, получится, потому что, очевидно, я для него чертова дура. И для его братьев тоже.
— Это сложный вопрос, Ава, — тихо говорит он, останавливаясь передо мной. Вот так, лицом к лицу, тепло его тела окружает меня, когда он кладет руку мне на плечо. Я не понимаю, что он делает, пока не слышу звук закрывающейся за мной двери, который едва слышен из-за стука моего пульса в ушах.
Так. Блядь. Облажалась.
— Тогда упрости это для меня. — Гнев в моем тоне тает от его близости, когда моя грудь вздымается с каждым вздохом.
Он наклоняет голову из стороны в сторону, как будто рассматривает меня со всех сторон, пока, наконец, не заговаривает. — Что в тебе такого привлекательного, Bellissima?
Я хмурюсь в замешательстве от полной смены темы, когда он поднимает руку к моему подбородку, двумя пальцами откидывая мою голову назад, давая ему полный доступ заглянуть глубоко в мои глаза и прикоснуться к моей душе. — Прекрати пытаться сменить тему, — мне удается выдавить в ответ, но мой голос становится слабее, я отвлекаюсь, поглощенная им, и легкая усмешка на его лице говорит о том, что он тоже это знает.
Вито поддерживает зрительный контакт со мной, когда проводит большим пальцем по линии моего подбородка, каким-то образом наклоняясь ближе ко мне, наши груди соприкасаются, когда он подталкивает меня назад. Я не останавливаюсь, пока не упираюсь спиной в стену, этот грубый мужчина теперь занимает каждый дюйм пространства вокруг меня. Было бы ложью, если бы я сказала, что ненавижу это. Но мне каким-то образом удается держать руки по швам, хотя мои пальцы так и чешутся дотянуться до него.
— Я скучал по тебе, — шепчет он, его дыхание обдает мои губы, когда он наклоняет голову ближе.
— Скучал по чему? — Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить, и блеск, промелькнувший в его взгляде, говорит мне, что он знает, что заполучил меня именно туда, куда хотел.
— Я скучал по тому, как твоя кожа покрывается мурашками под моими прикосновениями, Bellissima. Это все, о чем я был способен думать. — Его губы сейчас всего в дюйме от моих. — Я думал об этом, когда смотрел, как твоя сладкая попка покачивается, когда ты уходила прошлой ночью. Я думал об этом в своих гребаных снах, когда представлял тебя в каждой позе и знакомился с твоим телом более интимно. Я думал об этом сегодня утром в душе, когда обхватил свой член рукой и взорвался от вкуса твоих прелестных розовых сисек на моем
