Единственный раз, когда я поддалась слезам и боли, был в прошлом году, после того, как я потеряла нашего ребенка. Это был первый раз за много лет, когда я по-настоящему почувствовал подобную боль. Когда Лиам причинили боль, из того, что, как я теперь знаю, было его собственным планом, я почувствовала страх. Вот почему я хотела отомстить и убила Сейдж. Мне все еще доставляло удовольствие думать о ней и о двенадцати милях езды, прежде чем ее крики прекратились.
В ту ночь я заставила Лиама кричать по-другому. Я не была большой поклонницей бондажа, но связывать его, пока я часами подвергала его сексуальным пыткам, было весело. В конце концов, он почти умолял освободить его. После той ночи комната выглядела примерно так же, как сейчас выглядит гостиничный номер…как будто двух диких зверей выпустили на свободу.
За один год я испытала страх и боль. Теперь, казалось, я перешла к боли и гневу. Все причины, которые я пыталась придумать, чтобы объяснить существование Авиелы ДеРоса, не выдерживали никакой критики. Ничто не могло объяснить, как она могла быть жива… Как она могла просто уйти. Как она могла оказаться совсем не такой, какой я ее себе представляла. Белые туфли были ложью… белые перчатки были ложью. У нее не было чистых рук; они были испачканы в крови, как и мои. Она буквально оставила меня посреди океана, цепляющуюся за жизнь. Шансы на то, что кто-то выживет после этого, были ничтожны, и все же она воспользовалась этим шансом, и я была ее ребенком.
Опустившись на колени, я потянулась за флешкой, которую Лиам, должно быть, уронил во время нашей ссоры; я знала, что если открою ее содержимое, там будет больше вопросов, чем ответов. Самые большие из них — почему моя собственная мать ненавидела меня так сильно, что ее люди пытались убить меня и мою семью? Если бы я увидела ее сегодня, смогла бы я убить ее? С самого дня вашего рождения вам говорят, что семья — это все. Даже если вам приходилось время от времени причинять им боль, семья все равно была на первом месте. Смогу ли я убить ее? Я надеялась на это. Я надеялась, что смогу показать ей, почему мы никого не оставляем в живых.
Когда я обернулась, я увидела Лиама, прислонившегося к двери ванной, выглядящего как сам сатана, его темно-каштановые волосы были мокрыми и растрепанными, а его зеленые глаза были сосредоточены только на мне.
— Похоже, Коралина идет по твоим стопам, — он сушит волосы. — А что случилось с тем, что «может быть только одна Чертова Мелоди»?
Я фыркнула.
— Коралине еще многое предстоит пройти. В любом случае, она ведь член семьи, верно?
Он посмотрел на меня, и мягкая улыбка появилась на его лице, когда он обнял меня.
— Давай поедем домой. У меня есть кое-что для тебя.
Я знала этот взгляд.
— Лиам, как только мы вернемся, нам нужно будет поработать. Никакого секса в любом виде, — заявила я. Но он, казалось, не слушал.
ЛИАМ
Я пил из нее, мой язык слизывал все, что она давала мне, пока она каталась на моем лице. Она подпрыгивала и раскачивалась под моим языком, упираясь в кровать, в то время как я упирался между ее бедер.
— ЛИАМ! — закричала она, кончая мне прямо в лицо.
Я упивался ее соками, наслаждаясь каждой ее каплей. Измученная, она скатилась с меня и легла рядом со мной. Я наблюдал, как ее грудь поднималась и опускалась, пока она пыталась отдышаться, и когда я облизал свои пальцы, она повернулась, чтобы посмотреть на меня.
— Никаких занятий любовью в любом виде? — передразнил я, садясь у изголовья кровати. — Я думаю, твое суждение вылетело в окно в тот момент, когда ты села мне на лицо. Кстати, у тебя божественный вкус.
— Иди на хер, — сказала она, натягивая на себя простыни и потянувшись за своим ноутбуком рядом с кроватью.
— Уже три раза, и, должен добавить, довольно хорошо, — я рассмеялся, когда она посмотрела на меня.
Никто из нас не произнес ни слова во время поездки на машине. Мы даже не смотрели друг на друга, но между нами все еще чувствовалось сексуальное напряжение, потому что между нами всегда оно было. К тому времени, как мы вернулись домой, мы оба были возбуждены и раздражены друг другом. Секс, казалось, был единственным, в чем мы могли согласиться.
Я знал, что она использовала меня как отвлекающий маневр. Она не хотела сосредотачиваться на том дерьме, которое было перед ней. На самом деле никто из нас этого не хотел, так что вместо этого мы вдоволь наелись бренди, вина и секса.
Секс успокоил ее, и теперь она была готова… или, по крайней мере, я надеялся, что она была готова. Двух пуль от нее хватило бы на всю жизнь.
Она села рядом со мной и вставила флешку, когда я откинулся назад, чтобы посмотреть список. Сотни имен, некоторые из них я знал, некоторые были до меня, о существовании других я даже не подозревал. У каждого человека было имя, фотография, дата рождения и день, когда они были убиты, по крайней мере, двадцать пять лет назад… Авиела ДеРоса убивала уже долгое время.
— Орландо, — тихо прошептала Мел, глядя на имя и фотографию. Там было написано не «Орландо», а «Железные руки».
— Она не убивала его, — констатировал я очевидное.
Я попытался схватить ноутбук, но она оттолкнула мои руки и сделала это сама.
— Железные Руки. Мышьяк, — прочитала она, прежде чем замерзнуть. Внутри файла была фотография того, что оказалось еще одним списком с датами и дозами.
— Она травила его, — прошептала Мел. — Шесть лет подряд. Она медленно отравляла его. Орландо никогда не подозревал, потому что всегда думал, что заболеет раком. Он сделал все, чтобы предотвратить это, но когда это произошло, он просто подумал, что с этим невозможно бороться. Что это слишком глубоко укоренилось в нашей семейной линии. Она заразила его раком. Она отравила его и просто ждала.
Когда я выхватил у нее мышь, она не сопротивлялась; она была в слишком сильном шоке, чтобы сопротивляться.
