— Я никогда не думала, что это будет так… так…
— Именно это я и хотел сказать. — Они тихо засмеялись. Затем нежно поцеловались. Потом поцеловались страстно, их языки сплелись. Диллон расстегнул юбку и спустил ее к ногам Джейд. Его рука скользнула под ее трусики. Шершавая ладонь прижалась к ее ягодицам, привлекая ее к нему.
— Я хочу чувствовать тебя рядом с собой, Джейд. Твою влагу, твое тепло — рядом со мной. Клянусь, что мой петушок останется на своем месте, но, черт побери…
Джейд тоже хотела чувствовать его. Еще секунду назад она думала, что все ее желание уже исчерпано, однако поцелуи Диллона опять начали пробуждать то же томление, такое новое и уже знакомое.
Джейд сбросила с себя одежду и легла на него сверху. Руки Диллона коснулись ее обнаженного тела. Он застонал и подтянул ее так, чтобы его рот мог дотянуться до ее груди.
Ее ноги совершенно естественным образом раздвинулись, коленями она обняла его за талию. Он обхватил руками ее бедра и гладил их вверх и вниз. Джейд почувствовала, что слабеет.
— Диллон, пожалуйста…
Они и сама не знала, чего именно хочет от него. Однако не могла и предположить, что он сделает. Схватив ее руками за бедра, Диллон с силой подтянул ее к себе, упав при этом лицом вперед. Он уткнулся в упругие курчавые волосы на ее лобке. Чтобы не потерять равновесие, она уцепилась за спинку кровати над его головой.
Он целовал темные жесткие завитки.
— Диллон…
Он нагнулся ниже и опять поцеловал ее страждущими и пылкими губами. Джейд чуть не потеряла сознание, когда почувствовала его язык — ищущий, находящий, щекочущий, ласкающий. Его руки в это время гладили ее бедра, ягодицы.
Джейд почувствовала, как в ушах нарастает шум. Сердце учащенно билось. Розовое облако поднималось вверх от лона к напрягшимся соскам.
Сейчас это опять произойдет. Она хотела этого. Но все же…
— Нет! — Джейд отпрянула от него. — Диллон, не надо. Перестань.
Услышав ключевое слово, он отпустил ее, но вид у него при этом был недоуменный и тревожный.
— Но почему, Боже праведный?
— Я хочу к тебе.
Она стянула с него трусы и склонилась к кончику его пениса, уже блестевшего от выделений.
— Нет, Джейд, дай я…
— Нет, дай я! — сказала она с чувством. Она уже ощущала приближение первых судорог, когда ввела гладкую головку в свое лоно.
Диллон застонал и обнял ее за ягодицы. Его пальцы пробрались сквозь густую поросль ее завитков и нажали на набухшую маленькую точку ее плоти под ними.
Сотрясаемая оргазмом, она шептала его имя. Почувствовав, как он входит в нее, обессиленная упала ему на грудь, все еще ощущая горячие волны во всем теле. Диллон обхватил руками ее хрупкое тело. Для того чтобы кончить, ему достаточно было лишь войти в нее.
Стены комнаты, освещенной свечами, отражали тихие возгласы радости, стоны наслаждения и, наконец, вздохи удовлетворения.
В больничной палате все дышало близкой смертью. Врач, стоявший в ногах кровати, уже не скрывал своего пессимизма. Посмотрев сначала на пациента, затем на его жену, он сказал:
— Очень сожалею… Мы сделали все, что могли.
Некоторое время после его ухода никто не произносил ни слова. Потом Хатч оторвал голову от подушки и тронул пальцами руку Донны Ди.
— Что ж, такие дела…
— Нет! — Ее маленькое, заострившееся личико скривилось в попытке сдержать слезы. — Это новое средство против отторжения должно подействовать.
— Ты слышала, что он сказал, Донна Ди.
— Он сказал, что это лекарство еще экспериментальное, и он не надеется. Я слышала каждое слово. Это не значит, что я этому верю. Я отказываюсь этому верить.
— У тебя всегда была манера не верить в то, во что ты не хотела верить.
Хатч утомленно закрыл глаза.
— Что ты имеешь в виду?
Он лежал, не отвечая. Она дернула его за руку:
— Хатч?
Он открыл глаза. Было заметно, что это потребовало от него усилий. Тусклым голосом Хатч произнес:
— Ты никогда не хотела верить тому, что в действительности произошло с Джейд.
— С Джейд?
— Мы изнасиловали ее, Донна Ди. Именно так, как она говорила.
Донна Ди попыталась вырвать руку, но он удержал ее с силой, поразительной для умирающего человека. Она отчаянно попробовала сменить тему разговора:
— У тебя есть более важные причины для беспокойства, чем то, что случилось пятнадцать лет назад, Хатч.
— Мне есть о чем беспокоиться целую вечность, когда я буду гореть в аду. Я изнасиловал ее. И подтолкнул Гари Паркера к тому, что он покончил жизнь самоубийством.
— Хатч! Это доктор подействовал на тебя так угнетающе. Ты бредишь. А теперь помолчи!
— Перестань обманывать себя, Донна Ди. — Он дышал тяжело, с присвистом. — Я повинен в смертном грехе. Мы все виноваты.
— Джейд спровоцировала тебя на это, Хатч. Я знаю.
Из его груди вырвался долгий, страдальческий вздох.
— Ты все знаешь лучше всех.
— Может быть, она не делала это напрямую, но…
— Мой отец сказал мне на следующий день после всего, что произошло, что я должен был сожалеть об этом по-настоящему до того, а не после. Он был прав. — Хатч поднял глаза к потолку. — Я рад одному… Что я отказался от почки этого мальчика, сына Джейд.
— Почему ты так говоришь? — спросила она обиженно.
— Потому что, если он мой сын, а мне бы хотелось так думать, я бы не желал, чтобы он мне пожертвовал что-нибудь. Джейд была права, сказав тебе «нет». Никто из нас не имеет прав на ее сына. Мы все недостаточно хороши для этого.
Донна Ди ощутила укол зависти и ревности лишь от одного упоминания имени Джейд. Она схватила мужа за руку.
— Почему ты сделал это, Хатч? Это Нил заставил тебя? Может быть, была ситуация, когда теряешь контроль над собой?
— Да, Донна Ди, — пробормотал он безучастно. — То была одна из тех ситуаций, когда теряешь контроль над собой.
Она была готова скорее простить ему насилие над Джейд, чем желание обладать ею.
— И у тебя не было никакой другой причины, почему ты… взял ее?
Хатч поколебался, потом тихо ответил:
— Нет… Никаких других причин не было.
Но Донна Ди еще меньше поверила этим словам, чем вымученной улыбке…
Луч солнца коснулся лица Диллона. Но солнечный свет никогда не проникал в окно спальни его вагончика. Какое-то мгновение он не мог сообразить, где находится и почему ему так чертовски хорошо.
Он приоткрыл один глаз, увидел противомоскитную сетку и внезапно вспомнил, почему должен сегодня чувствовать себя властителем мира. Он освободил Джейд от ее демонов.
На нем не было ничего — кроме счастливой улыбки на лице и отросшей за ночь щетины. Он повернулся на другой бок с пылким желанием прижать свое тело к ее и снова вступить в схватку с демонами прошлого. Но в постели рядом с ним никого не было.
