балкой, пробившей его вовнутрь, но его волосы были достаточно похожи на мои, чтобы уловка сработала.
Я отправил Фрэнки сообщение о местонахождении по GPS на мобильном телефоне и выплюнул изо рта комок крови, прежде чем сорвать рваные, окровавленные остатки своей белой рубашки и бросить ее на землю.
Сегодня в Синнер-Бэй было холодно. И это как нельзя лучше подходило для того, чтобы обрушить адский огонь на всех, кто стоял между мной и моей дикаркой, и поджарить их как следует.
Глава 41
Уинтер
Меня оставили в машине, пока Рамон отправился в свой особняк, а его служанки собрали несколько чемоданов и упаковали их в другой автомобиль. Мои руки болели от долгого неудобного положения, и я почти не чувствовала пальцев. Но мне было наплевать на боль. Она была ничто по сравнению с кровавой раной в моем сердце, когда я молила бога, чтобы Николи не умер. Но он был закован в цепи, в меньшинстве…
Волна горя заставила слезы бежать по моим щекам, и я подавила их, когда Рамон снова скользнул в машину. Он устал от моих ударов и попросил одного из своих людей связать мои лодыжки вместе и пристегнуть их к сиденью передо мной. Я была обездвижена и не могла смотреть на него, пока он приказывал водителю везти нас в доки.
Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от всего мира, так как горе вгрызалось в каждый дюйм моей души. Я не могла жить без Николи. Нас связывали кровь, месть, любовь и разрушение. Ни один человек не мог встать на его место. Никто в этом мире не отражал мою душу так, как он.
— Полагаю, его уже обезглавили, моя дорогая, — размышлял Рамон, и я открыла глаза, встретившись с ним взглядом. — Интересно, каким будет его последнее выражение лица.
Отвращение свернулось под моей кожей, как пламя, воспламеняя каждый клочок силы, который у меня оставался, и обращая все это против него. Этого человека. Это мерзкое существо из плоти и костей. Он не был человеком. Он был монстром. Меня похитили пять демонов, но сам дьявол все это время дергал за ниточки, управляя каждым ударом, который они наносили по моему телу. Мои шрамы, казалось, впивались в кожу, как разъяренные гадюки, каждая из которых жаждала крови в наказание за кровь, пролитую мной и Николи.
Я заставлю тебя заплатить.
Рамон взглянул на меня, его лоб наморщился, когда он понял выражение моего лица. — Ты забудешь его.
Я ничего не ответила, челюсть сжалась, голос пропал. Я заговорю с ним снова только тогда, когда он будет лежать у моих ног, умоляя о пощаде. Тогда я отправлю его в ад с именем Николи на устах. Только дайте мне что-нибудь острое, и я заставлю его истекать кровью, пока мое тело не окрасится в такой же красный цвет, как мои волосы.
— Прекрати так на меня смотреть, — прорычал он. — Ты сама навлекла это на себя.
Я не переставала смотреть, холод проникал в меня, когда я погружалась в самую темную часть себя и позволяла ей взять верх, как убийственный дух, вселившийся в мое тело.
Если он думал, что уплывет в закат со своей послушной женой, то он ошибался. Он увозил с собой собственную смерть. Я буду рядом с ним, ожидая момента, когда он ослабит бдительность, когда оружие окажется в моем распоряжении. Сколько бы времени это ни заняло, однажды я заставлю его молить о пощаде и не дам ему ее.
Мы подъехали к причалу, небо было чистым и усеянным миллионами сверкающих звезд. La Bellaza Rosa гордо возвышалась среди ряда прекрасных яхт, но ни одна из них не была такой большой, как яхта Рамона. На каждом уровне яхты была открытая палуба, а через окна можно было заглянуть в роскошные интерьеры.
Рамон вышел из машины и велел Антонио отвязать меня. Я не сопротивлялась, когда огромный мужчина освободил меня от оков и вытащил из машины. Я позволила ему направить меня к яхте Рамона, ступая босыми ногами по влажному причалу. Мы спустились с пирса на яхту, и я замерла, мое сердце превратилось в ледяную глыбу, когда я увидела стоящий перед нами на палубе ящик с кровавыми отпечатками рук. Тошнота охватила меня, и я не знала, кричу ли я в своей голове или этот звук вырывается из моих легких.
Рамон мрачно рассмеялся, шагнув вперед, и я прижалась к Антонио, слишком боясь увидеть правду, ожидающую меня в этой коробке. Он открыл крышку, и я увидела только кровь и темные, темные волосы.
— Хочешь посмотреть поближе, моя дорогая? Он уже не так красив, ведь от его лица почти ничего не осталось.
Я задрожала всем телом, мой разум пытался отказаться от этого, но доказательства были очевидны. В моей голове щелкнул выключатель, и я с воплем бросилась на Рамона, врезавшись в него прежде, чем кто-то успел приблизиться ко мне, и прочертила царапины по его лицу, вцепившись в каждый кусочек кожи, который смогла найти. Я повалила его на спину, и он с воплем упал на палубу подо мной. Я схватил его за голову и изо всех сил вдавила большие пальцы в его глаза. Меня трясло, я была полна ненависти и отчаяния. Мне было все равно, что его смерть равна моей. Я заплачу за это.
Прежде чем я успела причинить достаточный вред, Антонио оттащил меня от него, и я брыкалась и билась.
Он ругался, пытаясь удержать меня на месте, и на помощь ему пришли другие мужчины, двое из которых схватили меня за ноги, пока я боролась с ними изо всех сил.
— Ты, гребаная шлюха! — прорычал Рамон, поднимаясь на ноги. — Отведите ее в мою каюту. С меня хватит. — Он шел за нами, пока трое мужчин тащили меня наверх, и я успела оставить следы на всех них, пока они проносили меня через шикарную гостиную, а затем в большую комнату с блестящими деревянными стенами и кроватью королевского размера в самом центре. Белые атласные простыни украшали ее, а аромат в воздухе был хрустящим, как только что отпечатанные долларовые купюры.
— Свяжи ей руки, — приказал Рамон, а Антонио сжал мои запястья и закрепил их с помощью стяжки, очевидно, всегда готовой к любому гребаному случаю.
— Оставьте нас, — прорычал Рамон.
— Хорошо, босс, — сказал Антонио, пока я продолжала бороться с ним, как дикая кошка.
— И не тревожьте нас, пока мы не окажемся в Мексике, — добавил Рамон.
Они толкнули меня на кровать,
