Пейджи была для них как прекрасная белокурая наседка. Она баловала их, клохтала над ними, воодушевляя и давая пищу телам. Когда они чувствовали себя слишком измотанными, чтобы двигаться дальше, она восстанавливала их силы своей живой болтовней. Она была главным держателем акций их самого свирепого конкурента, но ее присутствие не мешало им делиться секретами. Пейджи не интересовали кипевшие вокруг нее деловые дискуссии, она лишь хотела знать, что желал выпить или съесть каждый из них.
Руки Сюзанны сжались на руле. Она разрывалась между любовью к Пейджи и ревностью, что начала в ней расти в последние месяцы. Когда бы она, воротившись домой, ни заставала там Митча, он непременно обменивался с ее сестрой сексуальными намеками, ухмыляясь как последний идиот. Говоря по правде, от этого ее уже начинало воротить. Просто эти двое были слишком, до отвращения сверхчувственны. Разве что слепой мог не видеть, как они идеально подходят друг Другу. Вылитые инь и ян, абсолютное единство противоположностей. Так почему бы им просто не соединиться и не положить конец ее страданиям?
Но Сюзанна не хотела, чтобы это случилось. Она любила их обоих, видела, как хорошо они подходят друг другу, но при одной лишь мысли, что они будут вместе, все внутри начинало ныть. Она хотела, чтобы вернулась ее прежняя дружба с Митчем, но его растущая близость с Пейджи исключала такую возможность.
Ситуация настолько угнетала ее, что несколько недель назад она даже решилась поговорить об этом с Янком. Загадочно улыбнувшись, он изрек, что всему свое время, и посоветовал запастись терпением. За эту банальность ей захотелось его отшлепать.
Войдя в дом, Сюзанна услышала голоса этих троих, доносившиеся из гостиной. Как и следовало ожидать, Пейджи усиленно потчевала мужчин своей стряпней. Стоя в прихожей, Сюзанна, никем не замеченная, несколько минут наблюдала, как Пейджи хлопочет вокруг них. Она то и дело вскакивала с места, чтобы пройти к буфету, накладывала в их тарелки самые лакомые кусочки, выуживала грибы — ведь Янк их не любит, добавляла черные оливки — их любит Митч. Она уподобилась победительнице конкурса «Партнер месяца». И хотя Сюзанна любила ее, мягкая женственность Пейджи заставляла ее чувствовать себя бесполой. Пейджи была воплощенной мечтой любого мужчины — мать и жрица любви в одном лице. «И как с этим тягаться?» — подумалось Сюзанне.
Не то чтобы ей хотелось потягаться. Нельзя сказать, что она была влюблена в Митча или что-то в этом роде. Она уже пережила большую любовь в своей жизни, и вот чем все закончилось. Просто она начала смотреть на Митча несколько по-иному, что в общем-то было вполне понятно. Она была чувственной женщиной. Ее тело не привыкло к воздержанию, а Митч был невероятно привлекательным мужчиной. Последние восемь месяцев добавили седины на его висках и углубили складки вокруг рта, но если его внешность и изменилась, то сделалась лишь более притягательной, определенно даже слишком притягательной, чтобы он мог вот так свободно общаться с женщиной, которая уже почти год не была в интимных отношениях с мужчинами.
Откинувшись на спинку стула, Митч сладко потянулся, словно хорошо накормленный кот. Она почувствовала легкое головокружение, глядя, как на его груди натянулась рубашка.
— Какая жалость, Пейджи, что тебя нельзя запаковать и выставить на продажу, — сказал он. — Мы бы огребли миллионы.
Пейджи, скрестив на столе руки, наклонилась вперед, представив им на обозрение изрядную часть груди.
— А что именно ты бы предпочел упаковать? Мои кулинарные таланты или… прочие умения?
Митч ухмыльнулся так, как не ухмылялся никому, кроме Пейджи.
— Мы кровожадные капиталисты. Что угодно, лишь бы получить максимальную прибыль.
— Вероятно, кулинарные таланты Пейджи, — спокойно заметил Янк.
Митч затряс головой в комическом недоумении.
— По-моему, Янк, тебе опять пора заняться женщинами. С тех пор как ты перестал ходить на свидания, у тебя пропало чувство перспективы.
— Святые свиданий не назначают, — вкрадчиво проговорила Пейджи. — Правда, Янк? Ведь святым женщины не нужны. Они выше всей этой суеты.
Янк бросил на нее тот грустный, страдальческий взгляд, что нередко появлялся у него, когда они собирались вместе, затем опять занял свою обычную позицию стороннего наблюдателя. Сюзанна уже обратила внимание, что поддразнивания Пейджи, адресованные Янку, были совсем не так добродушны, как реплики Митчу. А может, это было не так уж и странно. Янк и Пейджи — определенно обитатели разных планет.
— Нельзя ли мне еще чашечку кофе? — попросил Янк.
Пейджи подскочила и бросилась к буфету. Оба мужчины неотрывно следили взглядами за ее туго обтянутой джинсами круглой попкой. Сбрасывая куртку, Сюзанна не сумела подавить очередного мелочного укола ревности. Чувствуя, насколько это унизительно, она тем не менее пожалела, что никто из них не провожает ее таким взглядом.
Если бы ей удалось хоть на время забыть об этом кризисе в «Сисвэл» и побыть просто женщиной! Она попробовала представить, что у нее грудь ее сестры, едва прикрытая черным кружевом нижнего белья. В своем воображении она увидела, как уверенной походкой приближается к Митчу и говорит ему что-нибудь страстное, например: «Эй, великан, ты не помнишь меня? Как насчет того, чтобы нам с тобой немного гульнуть?»
Но дальше дело не пошло. Перед ее мысленным взором лицо Митча побледнело от замешательства, и она услышала: «Сюзанна, я тебя не обижу ни за что на свете. Ты же знаешь, как я ценю твою дружбу. Но мы с Пейджи…»
— А нельзя ли и мне еще кофейку?
Митч протянул Пейджи пустую чашку. Он заметил притаившуюся в прихожей Сюзанну, но сделал вид, будто и не подозревает о ее присутствии. Склонившись к нему, Пейджи налила кофе в чашку. Он улыбнулся ей. Она была чертовски хороша и как нельзя лучше подходила для его травмированного эго. Ему нравилось, когда это восхитительное маленькое создание с такой фигуркой суетится вокруг него, всячески стараясь угодить. Ему безумно нравилось перебрасываться с ней колкостями, выслушивать вылетающие из этого очаровательного ротика непристойности. Между ним и Пейджи не было и намека на настоящую сексуальную связь, но Сюзанна, очевидно, этого не понимала, и пока Митча это вполне устраивало.
Чувства Сюзанны к нему, казалось, начали меняться с тех пор, как он перестал играть в «старину Митча». По крайней мере так он полагал. Примерно в то же время он начал действовать «мисс Спичке» на нервы. Хотя она, возможно, и не подозревала об этом, он объявил войну, ставкой в которой была ее любовь. Он молился, чтобы его расчет оказался верным. Когда наконец она поймет то, что он знал уже так давно, — что они родственные души, индивидуальности, одинаково смотрящие на мир и подходящие друг другу именно так, как и положено мужчине и женщине?
