Итоговые подсчёты показывали, что съемки фильма на собственные средства немыслимы, даже если сократить расходы до минимума. Лара подумала вложить все деньги, оставшиеся от продажи виллы, но резонно всплывал вопрос: а что останется ей? Ведь она планировала жить на эти деньги несколько лет. При очень строгой экономии, можно было бы вложить в бюджет фильма половину. Снова пришла мысль продать московскую квартиру – но где тогда ей жить? И, потом, она ведь давно решила, что никогда не продаст её. Она любила Дом на набережной.
В мыслях всплыл образ Ивана, который уже несколько раз предлагал ей переехать к нему. Но это же не выход: продать квартиру, жить у него, стать полностью зависимой от него… Нет, это было ещё более нереально для Лары, чем найти деньги на фильм. Самое важное было сохранить свою независимость, в том числе финансовую.
Значит, придётся ждать. Наступивший финансовый кризис не обещал ничего хорошего. Лара слышала, что в кино сейчас не лучшие времена: многие проекты закрываются, инвесторы забирают свои деньги, киностудии банкротятся, никто не хочет вкладывать и копейки. И к тому же с её-то репутацией – кто поверит разорившемуся продюсеру, что её собственный фильм будет интересен зрителю и принесёт материальную выгоду прокатчикам?
Раздался звонок в дверь. «Кто бы это мог быть?» – подумала Лара, взглянув на часы, маленькая стрелка которых медленно подползала к двенадцати часам.
Лара накинула серый кардиган на плечи и вышла в коридор. Подошла к двери и посмотрела в глазок. Увидев Костю, Лара тут же открыла и недоумённо уставилась на него, не понимая, что он здесь делает. А Костя смотрел на Лару, пытаясь угадать, рада она его видеть или нет. И тут заметил в выражении её лица что-то новое, чего раньше никогда не замечал. Во взгляде Лары читалась растерянность, как у Юли. «Господи… – подумал он. – А с тобой-то что?» И как продолжение догадки о том, что случилось, что-то непоправимое, он увидел её тонкие бледные руки с проступающими голубыми венами, коротко подстриженные волосы, совсем худую, словно мальчишескую, фигуру и губы бледно-розового оттенка. Странно, что он сразу не заметил этой внешней перемены в Ларе – только внутреннюю, которую явственно выдавал взгляд. Разглядывая Лару, он понимал, что вся она сейчас другая. И эта её новая прическа, и руки, и худоба, и бледность – это не продуманный образ, а результат душевных страданий. Он вспомнил, как слышал от матери, что продюсерский центр Лары обанкротился. Но неужели эта неудача могла так сломить её?
Костя? Что ты здесь делаешь?
С Кости капала вода, образуя под ногами лужу. Он смотрел на Лару, качая головой, словно не мог найти нужных слов, чтобы рассказать, почему он здесь. Лара заметила его блуждающий взгляд, следы слёз и отчаяние. Всё это ей показалось знакомым. Почему-то сразу захотелось подойти к этому мальчику и обнять его, пожалеть, чтобы он хотя бы на секунду забыл обо всём, что произошло. Ведь почему-то он прибежал сейчас именно к ней. У Лары промелькнула мысль: может быть, что-то случилось с его родителями, раз он здесь? Но его взгляд не был серьёзным, таким, когда понимаешь, что жизнь столкнула тебя с первой настоящей ожидаемой бедой. Видимо, беда была неожиданной.
– Юля… – чуть слышно произнёс Костя. Его губы дрожали, а из глаз тут же полились слёзы, он подошёл ближе и крепко обнял Лару.
Лара опешила, но быстро пришла в себя и, высвободив руки, обняла мокрого Костю, чувствуя, как её собственная рубашка становится влажной. Костины плечи вздрагивали. Лара отстранилась от него, посмотрела ему в глаза, все ещё не веря, что Костя здесь, и снова обняла его. Так они стояли несколько минут, пока Лара не почувствовала, что вода уже начала стекать на джинсы.
– Давай войдём в квартиру, Костя, – сказала она. – Зачем подавать соседям повод к ненужным разговорам?
– Да. – Костя кивнул и покорно двинулся вслед за Ларой.
– Тебе нужно в душ. Ты весь промок, – сказала Лара.
Костя стоял в коридоре как вкопанный и дрожал.
– Ничего, я просохну.
– Не хватало, чтобы ты заболел воспалением лёгких. – Лара открыла дверь в ванную, которая находилась рядом с кухней, вошла и включила воду. – Чистые полотенца вот здесь. – Лара открыла ящик туалетного стола. – Вот халат.
Костя покорно вошёл в ванную и закрыл дверь. Лара пошла на кухню.
Через полчаса Костя вышел из ванной. Лара сидела на высоком табурете за барной стойкой. Взглянув на него, она поняла, что скучала по этому мальчику.
– Дай мне свою одежду. – Лара увидела, что Костя сжимает в руках промокшие джинсы, рубашку и пиджак. – Я положу её в машину для сушки белья. Займёт где-то час. Пока можем перекусить.
– Я не голодный.
– Голодный, – возразила Лара. – Я знаю, когда плохо, есть совсем не хочется – но надо. Проходи в гостиную. Ты помнишь, где это? – По Костиному взгляду Лара поняла, что помнит. – Я принесу кофе и еду через минуту.
– Спасибо. – Костя пошёл в гостиную.
Лара приготовила кофе и запекла бутерброды с ветчиной, томатами и сыром.
– Я добавила в кофе немного виски, – сообщила она, войдя в гостиную с подносом, – чтобы ты согрелся.
– Спасибо.
Лара поставила поднос на кофейный столик, подала Косте чашку кофе и тарелку, села рядом, облокотившись на спинку дивана и подперев щёку кулаком.
– Не могу поверить, что ты всё ещё помнишь мой адрес.
Всё это время Костя смотрел куда-то в одну точку. Потом повернул голову и взглянул на Лару, как будто только сейчас осознал, что находится у неё в квартире.
– Я не знал, куда мне пойти. Мне показалось, что ты сможешь меня понять.
– Не знаю, – пожала плечами Лара. – Мне иногда сложно разобраться со своей собственной жизнью.
Услышав эти слова, Костя хотел встать и тут же уйти, но Лара потянула его за рукав.
– Рассказывай всё! – приказала она. – Я не психоаналитик, но готова тебя выслушать.
– Я не знаю, с чего начать… – произнёс Костя. – Я не понимаю, почему она так поступила. Мне кажется, всё теперь потеряло смысл.
– Хм, только полгода прошло, Костя, а ты, вижу, стал совершенно другим.
И Костя рассказал Ларе всё, что произошло с ним, начиная с того момента, когда он видел Лару в последний раз, и до разговора с Юлей. Лара слушала внимательно, не перебивая. Слушая его, улыбалась, то её взгляд становился то грустным, то серьёзным. Когда Костя дошёл до последнего – выбора Юли, Лара закрыла ладонями лицо, потом убрала руки и сказала:
– Не вини её.
– А кого, Штейна?! – возмутился Костя.
– Даже не его, винить нужно наше общество и ту жизнь, которая теперь нам навязана.
