Портия поборола желание посмотреть на часы.
Наконец, когда он кончил, то после небрежного объятия оттолкнул ее и взял коробку бумажных салфеток, которая лежала рядом с кроватью. К его неудовольствию, коробка оказалась пустой.
— Принеси немного туалетной бумаги из ванной, хорошо, дорогая? — попросил он, завязав узелок на верхней части презерватива и протянув его ей.
— Принеси сам. — Портия потянулась к своему халату и направилась на кухню, чтобы налить себе бокал вина.
Пирс последовал за ней через несколько минут. Задержавшись у двери в гостиную, он некоторое время осматривал комнату.
— Здесь небольшой беспорядок, да? — Он присвистнул, заметив новые безделушки, книги и мусор. — Это вещи твоей сестры?
— Нет, мои. — Портия прошла через спальню к ванной комнате с бокалом вина в руке.
— Мы будем принимать душ? — хрипло спросил он, следуя за ней.
Портия развернулась у двери в ванную и взяла с полки новый рулон туалетной бумаги. Протянув его Пирсу, она натянуто улыбнулась.
— Нет. Я приму душ одна. — Бросив туалетную бумагу ему в руки, она хлопнула дверью и закрыла ее на ключ.
Когда Портия появилась вновь, она по-прежнему была в халате, на голове у нее было розовое полотенце, а во рту сигарета. Пирс отвел взгляд от тряпичных кукол и посмотрел на нее, слегка испуганный ее неожиданным появлением. На полотенце он заметил пятна от тонального крема. Под глазами размазалась тушь.
— Ты в порядке? — отрывисто спросил Пирс, бросив взгляд на часы и решив, что поговорит с ней еще минут двадцать.
— Топаз думает, что она беременна, — пробормотал он, прислонившись к камину.
— Боже! — Брови Портии взлетели вверх.
— Еще слишком рано для теста, — продолжил он, презрительно рассматривая корешки книг в мягкой обложке, — но ее иглотерапевт и ее ароматерапевт сказали, что они так думают. Она уже отправилась за игрушками для малыша с моей кредитной карточкой.
Портия подавила смех.
— Это не смешно. — Пирс раздраженно провел рукой по рыжим волосам. — Если она сейчас бросит работу, то у нас возникнут серьезные проблемы. Кроме того, я действительно не хочу еще одного ребенка.
— Тогда зачем ты женился на ребенке? — Портия пожала плечами.
Пирс повернулся, чтобы посмотреть на нее. Он никогда не слышал, чтобы она так разговаривала с ним раньше.
— Здесь я нуждаюсь в поддержке, — раздраженно огрызнулся он.
— Обратись в центр поддержки предпринимательства. — Она стряхнула пепел в горшок с кактусом и положила ногу на ногу. — Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я стала твоей крестной матерью? У меня ужасная память на дни рождения.
— Что с тобой сегодня? — Пирс смотрел, как она взяла старый номер журнала «Вог» и начала листать его. — Ты ходила на курсы по тренировке самоуверенности? На тебя до сих пор действует смена часовых поясов, да?
— Нет. — Портия хладнокровно рассматривала фотографию его жены, закутанной в мохеровый свитер.
— Я знаю, что тебе трудно вновь вернуться к обычной жизни после той близости, которая была между нами в Лос-Анджелесе, — сказал он своим монотонным, невыразительным голосом. — Но я уверяю тебя, что сделаю все, чтобы обеспечить нам…
— В Лос-Анджелесе не было никакой близости, Пирс. — Портия перевернула страницу и посмотрела на следующий снимок Топаз. — Мне везло, если я попадала в твой распорядок дня до полуночи. И даже в постели на тебе были темные очки, чтобы обслуживающий персонал не узнал тебя.
Посмотрев через ее плечо в журнал, он откашлялся и попытался еще раз:
— Тебя беспокоит то, что Топаз беременна?
— Нет. — Портия затянулась сигаретой. — Я никогда не хотела детей. Это боли в спине, растяжки, бессонные ночи, недостаток секса, ужасные няньки, вонючие подгузники…
— Знаю-знаю! — Пирс встал, с ужасом думая о том, что ему предстоит. Отпрянув от сигаретного дыма, он снова посмотрел на часы и вздохнул.
— У тебя запланирована встреча с Топаз на девять часов? — Портия взглянула на него. — Можешь позвонить отсюда и подтвердить ее, если хочешь.
— Не вижу смысла продолжать этот разговор. — Он взял пальто и ключи, бросив на нее пренебрежительный взгляд. — Я позвоню тебе завтра. Надеюсь застать тебя в другом настроении.
— Не стоит беспокоиться. — Портия смотрела, как он идет к двери. — Я занята весь день. Возможно, я смогу принять твой телефонный звонок в три часа дня. В это время обычно звонят мои остальные любовники.
— Что? — Пирс повернулся, чтобы посмотреть на нее.
— Ты больше не являешься единственным агентом моего сердца, дорогой. — Она потушила сигарету и улыбнулась.
— Ты встречаешься с кем-то еще?
— Не-е-ет, не совсем, — протянула Портия. — Но я подумаю, что будет справедливо предупредить тебя о том, что я ищу альтернативное представительство.
В первый раз с момента их знакомства Пирс расхохотался. Громкий, сердечный смех совсем не подходил к его характеру. Его зеленые глаза ярко блестели от восхищения, тонкие аристократические губы разошлись, обнажая все зубы, пломбы и розовый язык. Он прижал к животу пальто, переживая последний приступ бурного веселья, и с изумлением посмотрел на нее. Взгляд умных, глаз увлажнился.
— Ты, — он старался подавить смех и вновь говорить спокойно, — ты можешь быть такой же холодной и расчетливой, как и я, правда? Я бы никогда не поверил в это.
— Да. — Портия почесала подбородок и посмотрела на него с легким смущением.
— Мне это нравится. — Он задумчиво кивнул. — Боже, я этим восхищен.
— Спасибо. — Портия сглотнула, думая о том, что именно она сейчас сделала.
— Разумеется, лучше купить себе другого любовника, который сделает тебя счастливой. — Он пожал плечами, протягивая руку к замку на двери. — Кроме того, меня вряд ли можно назвать исключительным, правда?
Портия слабо улыбнулась.
— Но ты еще примешь меня в восемь вечера, как было назначено?
— Конечно.
— Я позвоню тебе на этой неделе. Пообедаем вместе. — Как всегда, он не попрощался.
В этот вечер Фоби отправилась в квартиру Дэна, имея в запасе много времени.
Через полчаса она сидела у могильной плиты на кладбище, стуча зубами от холода. Волосы намокли от моросящего дождя.
Через час она все еще сидела у могильной плиты, закрыв лицо руками. Она не заметила, что моросящий дождь усилился и превратился в настоящий ливень. Ее одежда насквозь промокла.
Фоби просидела еще полчаса, наблюдая, как небо у горизонта из металлически-серого превращалось в черное, а на улицах зажигались фонари, похожие на зрелые апельсины. Она знала, что совершила один из самых трусливых поступков.
