чертовски вне себя, что ты меня любишь. Я рад, что ты знаешь, что я тоже тебя люблю. Чего я точно не делаю, детка, так это смеюсь над тобой.
О да, я прорвалась.
— Хорошо, — прошептала я, обвивая его руками.
— И я бы никогда так не поступил, — продолжил он.
— Хорошо, — прошептала я, крепко сцепив руки.
— Ты милая и заставляешь меня смеяться и, клянусь Иисусом, оглядываясь назад, я не помню, чтобы делал это с кем-то, кроме Дека, и чувствовал себя при этом свободным и чистым.
О, боже. Серьезно. Я прорвалась.
— Хорошо, — прошептала я, и слезы вновь защипали глаза.
— Так что позволь мне насладиться смехом без твоих шлепков и раздражения на то, что я, наконец, смеюсь от всей души.
— Хорошо, — прошептала я еще раз и глубоко вдохнула.
Чейз посмотрел мне в глаза.
Я затаила дыхание и прикусила нижнюю губу.
Взгляд Чейза упал на мой рот, когда он пробормотал:
— Вукипедия.
Я расслабилась и сообщила:
— Позже, когда все будет, эм… менее интенсивно, мне потребуется твое мнение о том, кто выстрелил первым — Гридо или Хан.
Уголки губ Чейза приподнялись, брови нахмурились, а глаза снова встретились с моим взглядом.
— Мое мнение вызовет пробему?
Ничто с Чейзом не вызовет проблему.
Уже нет.
И все же.
— Э-м… — пробормотала я.
Ладони на моей голове сжались, большие пальцы скользнули по моим скулам, один коснулся моих губ, когда лицо Чейза нависло очень близко, и он прошептал гортанно и хрипло:
— Я охеренно сильно люблю тебя.
Ладно, мне не очень нравились ругательства.
Но это звучало очень, очень хорошо.
— Я рада, — прошептала я в ответ.
Его большие пальцы снова скользнули по моим скулам, затем он поцеловал меня в нос и пробормотал:
— Иди в ванную, дорогая, чтобы мы могли немного поспать.
Я кивнула.
Чейз откатился.
Я пошла в ванную, привела себя в порядок, вышла, подошла к комоду и натянула новую ночнушку. Очень обтягивающую, эластичную и фиолетовую, с кружевными чашечками и полностью прозрачную, поэтому я дополнила ее подходящими кружевными трусиками-бикини.
Когда я повернулась и направилась к кровати, Чейз неотрывно смотрел на меня.
Я подняла колено, чтобы поставить его на кровать, и наши глаза встретились.
— Серьезно? — задал он вопрос, на который я не знала ответа.
Поэтому произнесла:
— Э-м…
Чейз сделал выпад.
Какое-то время мы не спали, а когда улеглись, на мне была ночнушка, но трусики валялись на полу.
В моей квартире было темно, мы лежали на боку, лицом к лицу (или мое лицо у его шеи, его — у моей макушки), тела переплелись, и я была в двух шагах от мира грез, когда он пробормотал:
— Хан выстрелил первым. У Гридо не было шанса.
Это был правильный ответ.
Хан Соло был крутым парнем, и Чейз это знал.
Поэтому по этой и другим более важным причинам я заснула с улыбкой.
Чейз моргнул, прогоняя сон, чувствуя, как Фэй прижимается к нему, вдыхая запах ее волос, ее стойких духов и видя, как позднее апрельское солнце проникает в ее квартиру.
Первой его реакцией было прижать ее, лежавшую уже и так близко, еще ближе.
Первой его мыслью было, что на выходных они пойдут в торговый центр, чтобы купить для его кровати такие же простыни, как у нее.
Ему нравилась ее квартира: стиль, атмосфера, близость к «Ла-Ла Ленду» и их с Фэй работе, но с этим было покончено. Покончено с двумя местами, двумя шкафами, с двумя холодильниками, которые нужно заполнять, и с утренними разговорами о том, в какой из двух кроватей они закончат день.
Она могла придать свой стиль и атмосферу его дому.
И Чейз решил, что она переезжает.
Вероятно, ее родители это не одобрили бы, заставив Фэй сомневаться.
Поэтому он решил, что лучше всего надеть ей на палец кольцо.
Они встречались не так давно, поэтому помолвка у нее могла быть продолжительной, пока она проводила эту помолвку с его бриллиантом на пальце и своей задницей в форме сердечка в его постели.
Мысли о ее заднице направили его руку к ней.
Она вообще перестала натягивать трусики перед сном. Спала в своих ночнушках, которые ему нравились. Они были сексуальными. Приятными на ощупь. Выглядели великолепно. Но Чейзу нравилось, что она перестала надевать под них трусики.
Это означало, что в постели у него всегда был полный доступ.
Он провел ладонью по ее попке, а другой рукой сжал талию, притягивая ее еще ближе. Она пошевелилась, слегка откинув голову назад, ее веки затрепетали, не спеша открываясь, прежде чем он увидел ее кристально-голубые глаза.
— Привет, — прошептала она, и его стояк дернулся.
— Доброе утро, детка, — прошептал он в ответ.
Его глаза скользнули по ее лицу.
Новая прическа ему нравилась. Она почти не изменилась: густая длинная челка подчеркивала глаза, пряди по бокам делали то же самое с линией шеи. Утонченно, но эффектно. Она выглядела более зрелой, но все же на свой возраст. Стильно и неосознанно сексуально.
Она прильнула к нему еще ближе, он снова провел рукой по ее попке, ее бедра прижались к его, и она откинула голову еще дальше, и распахнула глаза.
Это было приглашение, которое он принял, нагнувшись, подарив ей нежный, короткий, глубокий поцелуй.
Прервавшись, он пробормотал ей в губы:
— Хочешь поспать, а я пойду на пробежку? Или хочешь заняться любовью? Или хочешь потрахаться?
Это заставило ее томно моргнуть, прежде чем она вздернула подбородок, двинулась вперед, и он почувствовал ее губы на своем горле.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями, и он чертовски возбудился, когда она прошептала слово, которое редко использовала, но оно всегда оказывало на него сильное влияние, когда ее мягкий, тихий, музыкальный голос окутывал его.
— Потрахаться.
О, да.
Его пальцы впились в ее попку, рука скользнула вверх по ее талии и нырнула ей в волосы. Он сжал их в кулак, нежно оттянул ее голову назад и наклонился, чтобы взять ее рот.
Этот поцелуй не был мягким или коротким. Но был глубоким.
Затем Чейз вошел в нее.
Затем принялся ее трахать.
* * * * *
Чейз подошел с пустой тарелкой к раковине, где стояла Фэй, мысленно отметив, что ему не нужно покупать новый халат. Старый он выбросил, и теперь, находясь у него дома, она брала одну из его рубашек или футболок, и, поскольку те же самые предметы одежды были и в ее шкафу и ящиках,
