— За неделю, думаю, должна успеть. Конечно, сначала мне надо посмотреть данные, оценить их полноту, возможно, запросить еще или поискать самой. Ответ я Вам смогу дать завтра. Позвоните мне во второй половине дня.
В этом месте, по логике, Жакоб должен был встать и откланяться. Делать ему у меня больше нечего. Но он, наоборот, откинулся на спинку кресла и произнес:
— Отлично, мадам! Ну, дела мы с Вами, можно сказать, закончили, теперь я с удовольствием выпью еще Вашего замечательного чая. С коньяком, если можно.
Глаза его сверкнули, в них зажегся огонек, о природе которого сомнений у меня не было. Передо мной сидел сплетник, который дорвался до эксклюзивной информации. Судя по всему, он что-то обо мне знал. Скандал в благородном семействе не прошел мимо служащих фонда.
Я улыбнулась настолько мило, насколько смогла в данной ситуации, и пошла ставить чайник. Пока он грелся, а я доставала коньяк из шкафчика, все обдумала. Сплетников я не люблю, но другого источника информации нет. От меня он ничего нового не узнает. А сам обязательно расскажет что-нибудь интересное.
Действительно, парень начал с неожиданного заявления.
— Мадам, Вы меня не помните, да скорее всего и не видели. А я Вас видел этим летом в замке. Вы гуляли по парку, а я приехал с документами на подпись.
— Вы меня видели?
— Сознаюсь, из окна. А потом я ездил в Остенде, чтобы оплатить Ваше пребывание там. Но никого из Вашей семьи не встретил — вы все были на пляже. После Вашего отъезда столько всего произошло! Вы себе представить не можете… Но вот почему Вы уехали…
Жакоб произнес последнюю фразу полувопросительно. Сплетник просит свежей пищи. Я ответила вопросом на вопрос:
— А Вы как-то себе это объяснили?
— Конечно. Я полагаю, у Вас, мадам, был роман с нашим дорогим мсье Пеллерненом. А мадам баронесса интриговала против, и все закончилось скандалом. Мсье Анри с Вами расстался и уехал.
— Можно сказать, Вы правильно описали картину, мсье Жакоб. Но скандала, насколько мне известно, не было. Я просто уехала, как и мсье Пеллернен.
— Вы, я вижу, дама тонкая и деликатная, поэтому все прошло тихо и незаметно для окружающих. Но потом поднялась такая буря!
— Буря? — я ловко, как мне показалось, изобразила недоверие.
— Именно, мадам! Вы даже представить себе не можете. Пеллернен ушел на своей яхте в море и вернулся только недавно, когда закончилась навигация. Из-за его отсутствия наше французское подразделение трясло, как на вулкане.
— Он не звонил, не писал?
— Ну нет, почему же. Не звонил — это так. Регулярно с ним связывались служащие по электронной почте, он давал указания. Но о своем возвращении и думать не хотел, на вопросы, с этим связанные, не отвечал. А когда все-таки приехал, предложил графу разделить бизнес. Мол, им теперь трудно будет работать вместе. Граф ездил к нему в Лион и целые сутки напролет его уговаривал.
— Уговорил?
— Уговорил. Я почему знаю — я, как младший референт, ездил вместе с графом, — в голосе Жакоба прозвучала обида. Видно, быть младшим референтом ему не нравилось, может, по службе обошли? Я улыбнулась ему как можно ласковее. Тут он сделал серьезное лицо, вперил в меня свои глазки-буравчики и произнес с особым значением, — Судя по всему, после этого разговора меня к Вам и послали.
Не знаю, удалось ли мне не измениться в лице. Я сидела не шевелясь, но сердце мое подпрыгнуло и забилось чаще.
— Я рада, что все возвращается на круги своя. То, с чем Вы ко мне приехали — это нормальная работа, а не африканские страсти и тайны мадридского двора. Как я понимаю, послать Вас в Москву — идея графа?
— Думаю, да. Привлечь Вас к работе — не единственное мое задание, но одно из самых важных.
Погладил меня по шерстке. Думает, что теперь я расслаблюсь, и поведаю ему что-то сногсшибательное? Да нет у меня для него ничего интересного, кроме моей беременности. А об этом я ему ни за что не расскажу. Пока по мне не заметно, надеюсь. Чтобы узнать, что я жду ребенка, Пеллернену придется приехать в Москву, а этого он не сделает, слишком гордый. А вслух я сказала:
— Зондируете московскую почву на предмет инвестиций?
— Именно, мадам! Вы и впрямь блестящий аналитик.
— Значит, графа заинтересовали возможности российского рынка?
— Вы знаете, сейчас граф активно как никогда ищет новые возможности для инвестиций. После разрыва с баронессой он с головой ушел в работу.
Я ничего не сказала, только подняла брови. Разрыв? Интересно… Жакоб тут же принял мою подачу:
— Так Вы ничего не знаете?! После Вашего отъезда они начали ссориться. Знаю, что отдыхать уехали вместе, а вот вернулись по-отдельности и теперь даже не звонят друг другу. Еще, я так понял, то, что граф порвал с баронессой, помогло ему договориться с мсье Пеллерненом.
Когда я перестану уже реагировать на это имя?! Сердце бухнуло о ребра с невиданной силой, потемнело в глазах. Ценою невероятных усилий я сохранила на лице ничего не значащее выражение. Значит, он не во всем обвиняет меня? Моя обидчица ему тоже ненавистна? Господи, если бы это что-то меняло…
Жакоб, между тем, не останавливался. Разогнавшись, он с крейсерской скоростью вываливал на меня подробности: что на все это сказала мадам Клодин, как все восприняли Жером и Аньес, как реагировало семейное сообщество банкиров Рагузье и Корбелон. Я не сразу смогла вспомнить, кто они такие. Ах, да, родственники Жана Мишеля… Судя по всему, этот Жакоб как-то с ними всеми контактировал. Но мне с высокой башни плевать на их переживания. Хочу только знать, что сейчас думает Анри обо всем, что произошло. Или не хочу?
Жакоб продолжал болтать, и вдруг остановился.
— Вы устали, мадам Надя? Я Вас утомил своей болтовней. Позвольте мне откланяться. Вам надо отдохнуть перед такой ответственной работой. Завтра часов в шесть я Вам позвоню, договорились?
Я почувствовала благодарность маленькому человечку. Он тонко уловил момент. Еще минут десять, и я бы в обморок упала.
— Да, Жакоб, спасибо. Я действительно устала. Завтра с утра я посмотрю материалы, которые Вы мне оставили, а вечерком созвонимся.
Он ушел, а я обессиленная рухнула на диван.
Сережка пришел часа через полтора.
— Мам, я ждал твоего Жакоба у подъезда. Мы с Иваном довезли его до гостиницы на Ванькиной машине. Тебе что, нехорошо? На тебе лица нет.
— Ничего, сынок, все скоро пройдет. Я просто устала. Зато у меня теперь есть работа, мы не будем голодать и во всем себе отказывать.
— Тебе Жан Мишель предложил работу?
— Да, и делать ее я смогу дома. А платить мне будут так, как еще не платили.
— Это здорово! Я был уверен, этот тип приехал неспроста. А тебе удалось?… — Сережка посмотрел на меня и осекся, — Ты уговорилась, как будешь работу отдавать?
