Дверь в студию распахнулась, и Лоринда качнулась с диким воплем, когда Мэтт Барклей и Харрисон ворвались в студию. Схватив ее за руку, Мэтт вывернул руку, и нож выпал.
— О'кей, детка, — хватая нож и отталкивая ее грубо, сказал Мэтт. — Теперь ты можешь успокоиться и перестать визжать. Все кончено. Мне всегда не нравилось, когда громко шумят, — добавил он.
Он заломил назад руки Лоринды, и Бред надел на них наручники и щелкнул замком.
— Эй, кто-нибудь, вызовите «скорую», — сказал он, глядя на Джесси-Энн.
— Джесси-Энн! О Джесси-Энн, любовь моя… — стонал Харрисон, вытирая кровь носовым платком с ее лица. — Что она с тобой сделала?!
Джесси-Энн широко раскрыла глаза и смотрела на кровь.
— Джон, где Джон? — прошептала она. — Лоринда должна нам сказать, где Джон.
— Джон на улице, в машине с Каролиной. С ним все в порядке, дорогая, все в порядке.
Со вздохом облегчения Джесси-Энн закрыла глаза. Джон был в безопасности, Харрисон с ней… и он все еще любит ее.
— Лоринда, — прошептала она, проваливаясь в темноту, — бедная Лоринда.
Джесси-Энн должна была вернуться из клиники, и Харрисон украсил всю квартиру цветами. Персикового цвета розы, полные свежести, смотрели из серебряных ваз, и их аромат наполнял комнаты, великолепные экзотические лилии свешивались над полированной гладью антикварных столов. Фиалки, которые Джон выбрал для мамы, стояли в маленькой хрустальной вазочке на столике около кровати, рядом с его рисунком. Бутылка ее любимого шампанского охлаждалась в серебряном ведерке для льда. Изысканная кружевная ночная рубашка и белье оттенка, который девушка-продавщица назвала устричным, когда Харрисон покупал его, а ему больше напоминал жемчуг, лежали в красивых коробках на кровати.
Джон взволнованно бегал из комнаты в комнату, и его ловила новая няня, недавняя выпускница школы нянь в Лондоне. Она была молода, умна, практична и полна жизни, что очень устраивало Джона.
Уоррен стоял у двери и ждал, чтобы распахнуть ее перед своей хозяйкой, миссис Ройл, и выразить от лица всей прислуги свою радость, что она была цела и невредима и наконец дома. Повар-экономка и две другие служанки ждали в укромном уголке, готовые приветствовать. Малюсенький щенок Джек Расселл, собственность Джона, вертелся у всех под ногами.
— Вот она! — громко сказал Уоррен, и Джон метнулся к двери, как стрела, пущенная из лука, бросаясь в объятия матери еще до того, как кто-нибудь успел что-нибудь сказать.
Джесси-Энн взяла на руки сына, смеясь, пока Уоррен говорил, как он рад, что она дома. Повар и служанки спешили навстречу ей, и щенок путался у них под ногами, громко лая. Они восклицали, как она хорошо выглядит, как они рады снова видеть ее дома.
Джон крепко держал Джесси-Энн за шею своими маленькими ручками, и она посмотрела на них всех и затем опять на Харрисона.
— Знаешь что? — спросила она, улыбаясь. — Это действительно возвращение домой.
Обнимая ее за плечи и обходя комнаты, Харрисон подумал, что это правда. То, что делало дом домом, наконец произошло. За несколько недель, что Джесси-Энн провела в клинике, их отношения улучшились, как зажили ее раны.
— Как красиво! — любовалась цветами Джесси-Энн, дотрагиваясь до лепестков роз. — И замечательный букет от Рашели…
Она прочла маленькую открытку с улыбкой:
— «Моей дорогой невестке с пожеланиями счастливого возвращения домой. От Рашели с любовью».
— Она старается! — с улыбкой прокомментировал Харрисон.
— А у папы для тебя есть подарок! — кричал Джон, дергая ее за длинные волосы, чтобы привлечь внимание.
— Ах ты, сыщик, Джон Ройл! — воскликнула она. — Мне подарок? Как здорово!
— Два подарка, — крикнул Джон, изгибаясь у нее под руками.
Стоя у двери в комнату, Джесси-Энн, смеясь, смотрела на цветы.
— Это просто сад! — воскликнула она, сияя счастливыми глазами.
— Сюда, мамочка, посмотри… — Джон показал на ночную рубашку на постели. — Это тоже тебе…
— Джон, все по очереди, — запротестовал Харрисон, когда малыш придвинул к Джесси-Энн все подарки.
— Мне открыть коробки сейчас? — улыбаясь, спросила она.
— Да, да, мамочка! — закричал мальчик. — Сейчас. Джесси-Энн достала плоскую коробку, снимая упаковку:
— Что это? Книга? — гадала она.
— Нет! Нет! — пронзительно кричал мальчик, дрожа от волнения. — Это специально для тебя, мамочка…
Джесси-Энн с удивлением посмотрела на документы, которые выглядели так достоверно, с красной тесьмой и печатями. Документы, подтверждающие право на владение землей под названием «Фармингемская ферма и конный завод». Ее голубые глаза округлились от удивления, она смотрела то на Харрисона, то на документы.
— Это ранчо, — прошептала она. — В стране голубых грез…
— То, что тебе всегда хотелось иметь, — ответил он. — Я купил его два года назад тебе на день рождения, но тогда тебе хотелось чего-нибудь другого.
— Лошади, мамочка, много лошадей! — взволнованно закричал Джон. — И один пони для меня…
— Конечно, дорогой, — ответила она. Она была счастлива до слез. — Мы скоро поедем туда, дорогой, и все посмотрим.
— Когда? — спросил он, радостно прыгая с одной ноги на другую, когда в двери показалась няня, искавшая его.
— Как только мамочка совсем поправится, — заверил его Харрисон, смеясь.
— А пока мамочке надо отдохнуть, — сказала няня. Взяв ребенка на руки, она направилась к двери. — А как насчет ужина, молодой человек?
Джон, смеясь, оглянулся и снова спросил:
— Скоро? Обещаете?
— Обещаем, — сказала она, смеясь.
Когда дверь за ними закрылась, Джесси-Энн и Харрисон внимательно посмотрели друг на друга. Он обнял ее, и она прислонилась к его щеке.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Харрисон осторожно провел пальцем по тонкому красному шраму, который шел от щеки до рта.
— Я тоже люблю тебя, — прошептал он. — Я так бы хотел уберечь тебя от этого. — Он думал о всех шрамах, которые остались на ее красивом теле. Память о Лоринде.
— Ты не виноват, — сказала она негромко. — Может быть, Лоринда тоже. Мне только жаль ее… По крайней мере, теперь о ней заботятся.
Казалось, что Лоринда после всего, что произошло, полностью выплеснула свой гнев. Она просто послушно ждала, пока ее поместят в камеру, и была совершенно безразлична к своей судьбе. В конце концов Джесси-Энн отказалась от обвинений, а позже психиатры сказали им, что Лоринда впала в детство. В то безмятежное время, когда отец не начал издеваться над ней. Теперь Лоринда жила счастливой жизнью ребенка в красивом саду вокруг старинного уютного дома. Их заверили, что она будет счастлива. Харрисон за все заплатил.
