Через несколько часов, успев угостить издерганную ассистентку ужином у Джоджо, Мэри вернулась домой – такая измученная, что у нее перед глазами плыл туман. Бросив сумочку на стол у двери, она уставилась на подмигивающий автоответчик, как на кусачего зверька. Ей была невыносима даже мысль о приглушенном помехами голосе Саймона, звонящего из какого-нибудь аэропорта. Выслушивать упреки вздорного клиента и напоминания о том, что она должна была сделать, но забыла, ей тоже не хотелось. В эту минуту Мэри не выдержала бы даже известия от бухгалтера о том, что она все-таки не обанкротится, заплатив квартальные налоги.
Мэри вяло прошла по коридору и через гостиную, даже не взглянув на живописную Ист-Ривер, вид на которую открывался из ее пентхауса на тридцать четвертом этаже. В спальне она сняла льняной костюм шафранового оттенка, кремовую шелковую блузку, комбинацию и колготки, лифчик и трусики, разбросав их по ковру, как дорожку, ведущую к огромной кровати, вытянулась на покрывале и мгновенно провалилась в сон.
Ей показалось, что телефонный звонок разбудил ее через минуту. На ощупь она нашарила телефон, сонно моргая и вглядываясь в часы, стоящие на тумбочке. Половина седьмого. Кто, черт возьми, посмел будить ее в воскресенье в такую рань? Саймон? Предвкушение угасло, едва она вспомнила, что ее друг в Сиэтле, где час еще более ранний. И такие выходки несвойственны Саймону. Саймон – инвестиционный консультант высокоприбыльных компаний, и этим все сказано.
Она схватила трубку.
– Алло!
– Это ты, Мэри Кэтрин?
Полным именем ее не звал никто, кроме матери. Мэри рывком села, прикрыв покрывалом обнаженную грудь. Дорис была бы шокирована, узнав, что ее дочь спит голышом, подумала Мэри. Впрочем, откуда мать могла бы узнать об этом? Тем более что она спит одна. Мэри не помнила, когда Саймон в последний раз оставался у нее ночевать – он вечно был где-то в Бостоне, или в Чикаго, или в Сан-Франциско.
– А кто же? – Мэри не сумела сдержать раздражение. Мама в своем репертуаре: она не звонила неделями, не удосужилась даже поблагодарить за розы ко дню рождения. А теперь этот звонок, как гром среди ясного неба. «Несомненно, она рассчитывала поймать меня на месте очередного преступления, которое приведет мою бессмертную душу прямиком в ад». Как будто она и без того мало пережила!
– Незачем грубить мне. Это не звонок вежливости, – упрекнула Дорис, голос которой на сей раз был лишен привычной язвительности. Он звучал по-старчески устало.
Мэри сразу охватило раскаяние. Ее мать временами становилась невыносимой, но в последнее время она столько вынесла – две операции за шесть месяцев, не говоря уже о курсе облучения и химиотерапии. Должно быть, что-то случилось. Иначе зачем она позвонила в такой час? Сонливость Мэри как рукой сняло.
– Прости, мама. Просто я крепко спала, вот и все. Так в чем дело?
Сердце Мэри учащенно забилось, до ее ушей долетел слабый вздох. Затем дрожащий голос матери произнес:
– Со мной все в порядке. Я звоню насчет твоей дочери, Ноэль. – Как будто Мэри нуждалась в напоминаниях о том, как зовут ее дочь.
– А что с ней? – Мэри напряглась, вцепившись в покрывало. Наверное, виной всему было католическое воспитание, но она жила в постоянном страхе, что дочь отнимут у нее – в наказание за то, что она оказалась никудышной матерью.
Последовала краткая пауза. Наконец Дорис глухо сообщила:
– Лучше приезжай и посмотри сама. Она лежит на диване как труп.
Мэри задохнулась, ахнула, словно из-под нее вдруг выхватили матрас.
– Ты хочешь сказать, она пьяна?
– И это еще не все. – Дорис помедлила и добавила: – Эммы здесь нет. Роберт увез ее вчера вечером, как только высадил Ноэль. Точнее, выволок ее из машины. – Она фыркнула.
Мэри поежилась, ей вдруг показалось, что она забыла выключить кондиционер. Но в комнате было тепло, даже душно, завтра температура опять должна была подняться выше тридцати градусов.
– Я уже еду… только оденусь, – отозвалась она, спуская ноги на пол и "вслепую нашаривая шлепанцы. Еще даже не рассвело, а день уже предвещал неприятности и призывал быть начеку.
– Веди машину осторожно, – напомнила Дорис. – Не хватало нам еще, чтобы ты попала в аварию.
«Да, это нам ни к чему, – в приступе давнего раскаяния подтвердила Мэри. – Я и без того причинила тебе немало горя». С тех пор прошло тридцать лет, но до сих пор, разговаривая с матерью, Мэри чувствовала себя в неоплатном долгу перед ней.
Она устало пообещала:
– Не беспокойся, я не превышу скорость ни на милю.
Впрочем, какая разница? До Бернс-Лейк три часа езды, и даже если она будет мчаться как ветер, к ее приезду Ноэль наверняка проспится.
Вопрос в другом: как быть дальше? Похмелье станет самой незначительной из бед ее дочери. Мэри знала о решении Ноэль расстаться с Робертом, и это только осложняло положение. А если он твердо вознамерился отнять у Ноэль Эмму? Твердый комочек ужаса возник в глубине ее живота.
Мэри добрела до ванной и забралась под душ. Стоя под горячими струями, она ощущала ледяной холод, который ничем не прогнать. Ее не покидало ощущение, что любое испытание, которое ей предстоит, окажется непосильным.
Проехав мост на Первой авеню, Мэри свернула на шоссе И-87 и ехала по нему два с половиной часа, пока не добралась до поворота на 23-е шоссе. Через двадцать минут она свернула с него. Четырехрядное шоссе сменилось двухрядным, телефонные будки и автостоянки уступили место пологим холмам и солнечным пастбищам, где паслись коровы и лошади. Городки сливались друг с другом, казались почти неразличимыми. Афины. Южный Каир. Каир. Главные улицы окаймляли приземистые кирпичные строения, чередующиеся с некогда величественными викторианскими особняками и белыми церквушками без шпилей, словно сошедшими с одной и той же гравюры.
Даже люди повсюду выглядели одинаково – мужчины и женщины, равнодушные к моде, шествующие из церкви в свою излюбленную закусочную. Старики попивали кофе на верандах. Проезжая через Престон-Холлоу, Мэри улыбнулась при виде веснушчатого мальчишки, удившего рыбу с деревянного моста, нелепо торчащего посреди города.
На бензоколонке за Ливингстонвиллом, куда она заехала заправиться, грузный седой мужчина в комбинезоне с косматой собачонкой спросил, не надо ли проверить уровень масла. Застигнутая врасплох, Мэри согласилась, забыв о том, что всего неделю назад ставила свой «лексус» на профилактический ремонт. Только что покинув город, где о подобной любезности забыли целую вечность назад, она не могла свыкнуться с новым окружением, местом, где время хотя и не остановилось, но движется в другом темпе.
