Если он не поменял свой график, то тогда завтра у него выходной, а значит, она может с ним столкнуться. Она хотела увидеть Дэнни, но не при всей семье.
— Что значит зачем? Мои дочери не могу прийти ко мне? Я едва успел поговорить с Лидией в баре, и есть кое-что, о чём мне надо с ней переговорить.
Эшли слышала раздражение в голосе отца, и ей хотелось узнать, каким образом её сестра уже успела разозлить его.
— Я передам Лидии, когда она вернётся домой.
Нет, она не скажет, но оставит записку. Ночами она лежала без сна, а просыпалась рано утром. Чтобы не стать зомби, она ложилась спать пораньше.
— Как у тебя дела? — спросил её отец, пытаясь говорить участливым голосом.
— Нормально.
— Есть улучшения? Между тобой и Дэнни, я имею в виду.
— Мы работает над этим, — ещё одна ложь. — Нужно время.
— Вы тратите слишком много времени. Так вы отдалитесь друг от друга, а я знаю, что ты этого не хочешь.
Она это не хотела, но её брак стал не тем, что ей было нужно. Заманчиво было сказать Дэнни, что она сожалеет, что она временно потеряла рассудок и ей хочется, чтобы он вернулся домой, но это не решение проблемы. Даже если все будет так, ей снова захочется чего-то от Дэнни, а он, кажется, не в состоянии дать ей это.
— Я не буду спешить, пап. Если мы будем вместе, то сперва поработаем над этим.
Она услышала его вздох.
— Такое чувство, что это просто дерьмовая судьба. Так просто ничего не получится. Тебе нужно хорошо поработать.
Эшли прикусила губу, чтобы не сказать что-нибудь саркастическое. Папа явно не был консультантом по вопросам браков.
— Я знаю.
— Он хороший парень, Эшли.
Слезы размыли изображение на экране телевизора.
— И я это я тоже знаю.
— Хорошо. Тогда, увидимся утром.
Как обычно, он повесил трубку, не дав ей возможности попрощаться, и Эшли бросила телефон на кофейный столик. Потом она перевернулась на кучу одежды и зажмурилась. Чёрт побери, она не хотела снова плакать.
Но голос её отца не желал уходить из её головы.
"Он хороший парень, Эшли."
В этой куче белья не было его вещей. Её футболки. Её нижнее бельё. Её носки. Она чувствовала себя невероятно одиноко. И на этот раз, слёзы было не сдержать.
Лидия подошла к цементным ступенькам семейного дома Кинкейдов на следующее утро и остановилась в тени. Не удивительно, что Эшли отказалась появляться здесь, отказав отцу в его просьбе.
Она виделась с отцом в баре, но времени пообщаться у них не было.
Вряд ли у них получится разговор отца с дочерью. Томми Кинкейд не будет слишком заинтересован в её жизни и вряд ли спросит о пребывании в Нью-Гемпшире. Откровенно говоря, она даже не была уверена, что он попросит её остаться.
Она постучала и вошла, не дожидаясь ответа. Её отец сидел в потрёпанном кожаном кресле, которое уже по сути приняло форму его тела и никому другому в нём не было комфортно.
Первый этаж просто являл собой 80-ые года. Её мама пыталась обновить его, но когда узнала свой диагноз, её жизнь резко изменилась. Родители не особо любили обращаться к врачам, поэтому узнали обо всё уже слишком поздно. Правда Лидия не была уверена, что если бы отец не так ленился, а маму спасло бы чудо, что что-то изменилось бы.
Она вошла в гостиную и решила сделать себе кофе. В это время, там наверняка осталось немного этого напитка. Только вот кофе был холодным.
— Привет, пап.
— Это моя девочка, — он поднял голову, чтобы она смогла поцеловать его в щёку, положив пульт на подлокотник кресла, чтобы сжать её руку. — Здорово, что ты снова вернулась за стойку бара. Ты всегда хорошо ладила с клиентами.
— Ну, хоть кто-то так считает, — сказала она, думая о своей работе в Конкорде.
Пиво и бургеры для неё были более привычным делом, решила она.
— Я слышал, что ты вчера появилась в доме и устроила сцену, — сказал он, и она поняла его мотивы.
Она была здесь, чтобы выслушать лекцию.
— Я приходила туда не для того, чтобы устроить сцену. Я хотела поговорить со своим братом. Это совсем другое, — она не ожидала, что он узнает об этом.
По его мнению, личные дела никак не связаны с работой.
— Это не твоё дело, Лидия.
Она приняла решение о том, что не вернётся обратно, когда Эшли выйдет на работу, но теперь ей казалось, что провернуть всё так легко у неё не получится.
— Я бросила работу, потратила сбережения, чтобы оплатить аренду на месяцы вперед, так что я считаю, что брак Эшли тоже моё дело. К этому добавь ещё, что она и моя семья тоже. Думаю, что это имеет значение.
— Следи за языком, — сказал он, показывая всем своим видом, что она не права.
— Тебе не кажется немного грубым, что Дэнни остался здесь?
Он думал в течение пару секунд, затем покачал головой.
— Он не остался тут со мной. А даже если бы и так, то он был частью семьи долгое время. Ты хочешь, чтобы он жил на улице?
— Ой, не надо этого. У него есть много вариантов пребывания, помимо улицы и твоего дома.
— Он остался у Скотти, а не у меня.
Лидия закатила глаза.
— Опять же, под твоей крышей.
— Твой брат платит арендную плату. Имеет право приводить гостей.
Если она потеряет контроль над собой в споре с отцом, то это вряд ли положительно скажется на всей ситуации, поэтому она проглотила часть гнева.
— Я знаю, что он сдаёт в аренду комнату на втором этаже, но ты всё ещё его отец и это твой дом. Я думаю, что вы могли бы принять во внимание, что Эшли может быть неудобно, что Дэнни живёт здесь.
— Он не живёт здесь. Он просто... как это назвать? Временно остановился. Ему тяжело, пока Эшли приходит в себя, — он как будто ощутил, какую бурю слов она захотел тотчас же выдать ему, поэтому продолжил. — И если говорить об аренде, мы ремонтируем комнату на третьем этаже. Почти закончили.
— Да? Ты собираешься сдавать её Дэнни?
— Нет, я собирался сдавать её тебе.
Нет, чёрт возьми.
— Зачем мне это?
— Ты не можешь жить у своей сестры вечно.
Она на миг потеряла дар речи. Она не собиралась оставаться в Бостоне. Эшли просто собиралась немного отдохнуть, а Лидия в это время её просто заменит. Ничего из этого не указывало на то, что она собирается остаться тут навсегда.
— А ты, к тому же, будешь мешать воссоединению Эшли и Дэнни, — продолжил он, делая ситуацию патовой.
Лидия шла нога в ногу со своим отцом последние годы. Эшли может быть и старше, но всегда отступала и позволяла сестре договариваться за неё и младшего брата. Лидия знала, что отец никогда не поднял бы на неё руку в гневе, так что ей было не страшно ругаться с ним.
