— Вот и славно! — обрадовалась Варвара. Полезла к нему в куртку, вытащила зажигалку и опять показала ему расписку. — Полюбуйтесь на нее в последний раз.
И щелкнула зажигалкой, поднося язычок пламени к расписке. Вадим дернулся, но лишь ударился головой об пол.
— Какой вы горячий! — рассмеялась она, опять присаживаясь подле него на корточки. — В следующий раз будете знать, кому деньги одалживать.
— Вы имеете в виду, одалживать только таким, на которых сосулька не может упасть?
— Раз вы еще способны шутить, значит, есть надежда, что вы не броситесь на меня, как только я вас развяжу.
— А чего вдруг я должен буду на вас броситься? — хмуро буркнул он.
— Со зла, конечно. Мужчины злятся гораздо охотнее, чем женщины.
Вадим вовсе так не считал, потому огрызнулся:
— Похоже, у вас большой опыт по части мужской психологии.
— Увы, не очень, иначе я знала бы и о расписке, и о той огромной для меня сумме денег, которая откуда-то появилась у моего мужа. Ныне покойного, — поправилась она. — Все никак не привыкну, что я вдова. Странно, раньше я представляла себе вдов непременно старыми женщинами во всем черном… Глупо, да? Но это все лирика. Я предлагаю вам прийти к консенсусу.
— Это еще что такое?
— Не притворяйтесь. Это — согласие по спорному вопросу.
— После того как вы сожгли расписку?
— А мы будем иметь ее в виду.
— Странная вы женщина. Зачем тогда было жечь?
— Постраннеешь тут, общаясь с… в общем, с такими мужчинами.
— Понятно, я — странный, потому что хотел получить назад свои деньги…
— От человека, который не имел к ним никакого отношения.
— Совсем не обязательно из-за этого бить по голове.
Ему стало обидно: за что?!
— А вы не подсматривайте, — ответила она на его невысказанный вопрос. И уточнила: — За мной. А за остальными, раз у вас это так хорошо получается… Я ведь засекла ваше наблюдение только в магазине… В общем, я хочу предложить вам роль частного сыщика. Какой у вас график работы?
— Сутки через трое.
— Видите, как удобно. Спать на работе вам удается?
— Часа три-четыре можно урвать.
— Значит, вам вовсе не обязательно целый день потом отсыпаться. Четырех часов хватит. Все остальное время вы будете работать…
— На вас?
— На нас, — уточнила Варвара.
— Не понимаю, что вы задумали, — пробормотал Вадим.
— А вы пошевелите извилинами. Сколько, говорите, было денег у покойного?
— Тридцать тысяч пятьсот баксов. По крайней мере Борис мне именно эту сумму называл. Сам я этих денег не видел.
— Вон как, тридцать пятьсот, — протянула она. — А почему он занял у вас пять тысяч, а не четыре пятьсот?
Вот ведь какая въедливая баба! Докопалась. Раньше за ним вроде не водилось это — излишняя болтливость. Пришлось на ходу придумывать объяснение.
— Не знаю, — пробормотал он. — Может, еще и на оформление деньги были нужны. Или налог какой.
Если она и не поверила, то не подала виду.
— Собственно, это и не столь важно. Узнаете, когда начнете расследование.
— Но я никогда не занимался никаким расследованием.
— А придется! Если, конечно, вы хотите вернуть свои деньги.
— И сколько вы мне будете платить?
— Я — нисколько. Вы получите процент от найденных денег.
— Чьих денег?
— Одно из двух: либо я слишком сильно огрела вас огнетушителем, либо вы от природы не очень сообразительны. Тридцать пять тысяч мой покойный муж куда-то дел? Дома их нет, я всюду искала.
— Не прошло и девяти дней, — буркнул Вадим.
— Вспомнил! — Она хлопнула себя по бедрам. — А что же вы-то сами и девяти дней не подождали, а заявились к безутешной вдове буквально на второй день после смерти должника требовать своих поганых денег?
— Они вовсе не поганые! — Он дернулся и опять ударился щекой об пол.
— Хорошо, не поганые. Но я вам их отдать не смогу, пока вы сами за ними не побегаете.
— Не понял.
Он даже попытался приподняться, чтобы посмотреть ей в лицо — не издевается ли над ним эта женщина?
— Вы кем работаете — сторожем?
— Телохранителем! — возмутился он.
Она сделала вид, будто не помнила, что он ей об этом говорил. Или проверяет, не обманул ли?
— Ах да, а сторожам, значит, пистолеты не положены.
— Сторожа тоже разные бывают.
Сторож, надо же! Не могла не обидеть. Но ведь она не может знать, что сейчас Вадим работает охранником. Значит, для чего-то пытается вывести его из себя? Проверяет на выносливость? Лицензия на ношение оружия у него еще не кончилась, а пистолет, между прочим, его собственный, в милиции зарегистрированный.
— Телохранителям, похоже, извилины не очень нужны, — заключила она.
— Да с чего вы взяли? — вскипел Вадим. — Кто вам рассказывал такие глупости про телохранителей? Это всего лишь физически развитые люди.
— А умственно?
На глупые вопросы отвечать он считал ниже своего достоинства.
— Как вы сейчас напомнили мне Филю.
— Кого?
— Мою собаку — немецкую овчарку. Он тоже, когда сердится, вот так вбок смотрит. Наверное, чтобы сдержаться и не искусать обидчика.
Теперь она сравнивала его с какой-то собакой!
— И где теперь ваш Филя? Сосулькой убило? — поинтересовался он.
— Это у вас юмор такой, да? Желать смерти ни в чем не повинному животному. Филя, между прочим, живет у моих родителей. В селе. Охраняет дом. Причем по части сообразительности может дать фору и кое-кому из людей.
— Так у вас родители в селе, а я думал — в Кремле! — съехидничал он, сам понимая, что не очень умно.
— Если вы хотите вывести меня из равновесия, то напрасно стараетесь. А вот себе жизнь испортите. В смысле, укоротите. Еще одна такая шутка, и я уйду, оставив вас здесь.
В какой-то миг он чуть было не сказал: «Ну и вали отсюда!» Так раздражала его эта Самоуверенная женщина. Ничего собой не представляет, а туда же! Четыре тысячи она получает. Значит, работница такая. В банке у его шефа женщины получают четыреста — пятьсот долларов…
Правда, ноги у нее неплохие. Ноги он, лежа здесь, вполне мог рассмотреть. И духи приятные. Она присаживалась подле него, а потом вставала, и тогда их запах усиливался. Он не мог бы эти духи назвать, потому что в них не разбирался и женщинам их никогда не дарил. К тому же прежде он такого запаха не знал. Такие духи можно было бы подарить любимой женщине, когда она у него будет. Чтобы она тоже соблазнительно пахла.
— У вас есть машина? — неожиданно спросила она.
— Сейчас нет, — покраснел Вадим.
У него был комплекс на этой почве: все его товарищи и охранники банка имели личные автомобили, а у него был прежде старенький «жигуль», «копейка», который он подарил отцу. Тот устроился на работу в пригородный совхоз, и городским транспортом ему пришлось бы подолгу ездить.
