Поймав извозчика на кремовой Волге, пошутил:
– Пока не «мерс». Но всё же.
Евгения тонко улыбнулась, не проронила в ответ ни слова.
За окном в лёгкой туманной дымке медленно вращалась Москва. Евгения попробовала отыскать свой дом, но тщетно: пятиэтажка терялась за частоколом башен, за зелёной шапкой леса.
– Красивый вид. – Промолвила Евгения. – Из нашего окна видны железные гаражи да пара кривых тополей, от которых пух по всей квартире.
– Из моего окна видна Нева. – Сказал Максим. – Немножко.
– Здорово. – Согласилась Евгения.
Они помолчали.
Гламурный паренёк в розовой рубахе пел:
– Зачарована, околдована,
С ветром в поле когда-то повенчана,
Вся ты словно в оковы закована,
Драгоценная ты моя женщина…
Официант величественный, как конферансье, разлил шампанское и гордо удалился.
– Просто удивительно, – рассмеялся Макс, – что из себя мнят наши халдеи. Английский лорд, как минимум. За бугром такого не встретишь.
Евгения рассмеялась и предположила, что в скором времени и в России тоже произойдут перемены.
– За тебя. – Поднял бокал Макс. – За начало взрослой жизни.
– Спасибо, – кивнула она.
Бокалы на мгновенье соединились в поцелуе. Евгения сделала несколько глотков, поставила и завороженно наблюдала, как пузырьки, недовольно шипя, пытаются выскочить из хрустальной ловушки.
Максим бережно накрыл её руку своей.
– Евгения, Женька… – голос срывался от волнения. Тысячу раз проигрывал в воображении, но теперь всё равно с трудом подбирал нужные слова, – я давно хотел сказать… Думаю, ты и сама догадываешься, как я к тебе отношусь… Ты мне очень нравишься. И теперь, когда ты стала взрослой, мы могли бы начать встречаться, если ты, конечно, не против…
Евгения густо покраснела, на лице проявилось выражение крайней растерянности и замешательства. Беспомощно захлопала ресницами, прозрачно-зелёный взгляд скользил по сторонам, по плывущему за стеклом городу в туманной дымке. Максим почувствовал, что его прошибает холодный пот. Нет, не этого он ждал – удивление, смущение, радостное волнение – разве не так реагируют девушки на признание? Или напугала поспешность превращения старшего товарища в пылкого поклонника? Ведь в глубине души она ещё девчонка, не успевшая свыкнуться с мыслью, что детство закончилось. Наверное, ей нужно было время…
– Можешь не отвечать прямо сейчас. – Максим вымучил улыбку. – Давай наслаждаться ужином.
Оба молча, безо всякого аппетита, ковыряли салаты. Евгения по-прежнему старательно отводила глаза, избегая его выжидающего взгляда.
– Макс, – наконец, заговорила она, – всё так неожиданно. У меня, конечно, бывали насчёт тебя всякие мысли… Но мы так редко виделись… Я была ребёнком, многого не понимала. Возможно, я говорила и делала что-то не то, и ты мог истолковать превратно… Да и сейчас мы так далеко друг от друга, ты в Питере, я в Москве, как нам встречаться?
– Я скоро закончу универ и могу переехать в Москву. – Сказал Максим. – Хотя Питер мне намного роднее, там у меня работа, связи, я зарабатываю неплохие деньги, а смогу зарабатывать ещё больше. Ты ни в чём не будешь нуждаться, если станешь моей женой, Евгения…
Впервые в жизни он произнёс слова, которые, казалось, никогда не соберётся произнести. И, как ни странно, почувствовал облегчение, словно пудовый камень свалился с души.
– Ты хочешь, чтобы я стала твоей женой? – Изумлённо переспросила Евгения. – Это что, предложение? Ты меня любишь?
– Люблю, всегда любил. – С жаром подтвердил Максим.
Евгения опустила глаза и снова залилась краской. Мохнатые ресницы мелко подрагивали, как лепестки сирени. Максим снова не видел её глаз. Официант косился на их столик с плохо скрываемым любопытством. Наверное, решил, что Максим предлагает девушке нечто непристойное.
– Макс, пока я не готова к серьёзным отношениям. Мне надо учиться… – Евгения нервно скомкала салфетку.
– Я понимаю, тебе нужно время. – кивнул Макс, – Ведь ты ещё очень молода. Я готов ждать, сколько потребуется… Только скажи, есть ли мне смысл ждать? Нравлюсь ли я тебе хоть немного ни как друг, а как мужчина?
– Ну, да… – Прошептала она не слишком уверенно. – Нравишься… Но я не уверена, любовь ли это…
– Не страшно. – Вымолвил Максим, – уверен, что ты тоже меня полюбишь. Никто не станет любить тебя сильнее, чем я. Поверь, я сумею сделать тебя счастливой.
Банальная фраза безумно влюблённого, искренне верящего, что он первый и последний, кто её произносит, и что в ней заключена истина.
Вечером, когда проводил Евгению до квартиры, Максим впервые поцеловал её, ничего не опасаясь, со всей нежностью и страстью любящего мужчины, старавшегося разбудить в девушке ответные чувства. Она попыталась отстраниться, пробормотала что-то про соседей.
– Увидимся завтра? – Спросил Максим, не в силах разомкнуть кольца горячих рук, изнемогая от страсти и страха испугать девушку своей горячностью.
– Не знаю. – Она осторожно, но настойчиво высвободилась из объятий. – Я обещала встретиться с Машкой. Позвони завтра. И… ступай.
– Я должен передать тебя из рук в руки. – Возразил Максим.
– Не волнуйся. Я скажу маме, что ты довёл меня до самой двери. Иди же…
Ему было неприятно, что Евгения настолько явно пытается его спровадить. Но Максим решил, что, наверное, ей необходимо побыть одной, привести в порядок мысли и чувства.
– Я позвоню завтра. – Предупредил он и, пошатываясь от переизбытка эмоций, стал спускаться по лестнице.
И началось время, полное надежд, томительных ожиданий, волнений и тревог. Он никогда не думал, что может так сходить с ума. Максим прощался с Евгенией и тут же начинал считать часы до следующей встречи. Он думал о девушке постоянно: открывая утром глаза и закрывая вечером. Это стало наваждением. Когда вернулся в Питер, звонил ей по несколько раз на дню, оплачивал длинные телефонные счета. Срывался на выходные и праздники в Москву, теряя уйму выгодных заказов и выслушивая недовольство начальства. Ему никак не удавалось пробудить в ней ответную страсть. Они ходили в кино, театры, посещали выставки. Оттягивались в ночных клубах. Евгении всё было интересно, от живописи до политики, она заражала неуёмной энергией, юным задором, жаждой познания окружающего взрослого мира. Но лишь доходило до самой сладкой, интимной стороны отношений, девушка впадала в ступор. Максим никак не мог уговорить её заняться любовью. Евгения упорно твердила, что не хочет, не может, не готова, доводя Максима до белого каления. Разумеется, в Питере он снова стал встречаться с другими женщинами, оправдываясь перед собой тем, что здоровый парень не может обойтись без регулярного секса. Бесспорно, Максим превратит всё это, как только Евгения перестанет упорствовать.
