– Никаких планов. В этом-то вся прелесть, когда я у тебя. Почитаю у камина. Потом, наверное, лягу.
– А я, может быть, съезжу в «Гасиенду-Инн». Не хочешь со мной?
– Нет, пожалуй, не поеду. Как там обстоят дела? Я слышал от моих знакомых восторженные отзывы. Когда я хвастаюсь, что знаком с тобой, они говорят, ты никогда там не бываешь.
– Я предпочитаю появляться и исчезать незаметно. Пропущу стаканчик в баре, послушаю разговоры постояльцев, пройдусь по этажам и узнаю гораздо больше, чем во время запланированной проверки, к которой тщательно готовится администрация отеля.
Чарльз вспомнил те времена, когда «Гасиенда-Инн» была ранчо-призраком, покинутым своими обитателями. Оно было построено еще его прабабкой на северной границе земельного владения Фордов, неподалеку от Санта-Фе, но после ее смерти пришло в упадок. Мальчику это место казалось загадочной, таинственной страной: днем там можно было играть и дурачиться, а когда на пустыню опускались сумерки, душа уходила в пятки от гнетущей боязни столкнуться с призраками. Маленький Чарльз обследовал тогда каждый дюйм этих глинобитных развалин. Конечно, не обошлось и без неприятностей. Он и наступал на ржавый гвоздь в разломанном загоне для скота, и застревал в печной трубе, и растягивал лодыжку, упав с прогнившей крыши. Но сейчас ему вспоминалась не боль, а то сладостное ощущение далекой страны беспечного детства, когда чувства выражались незамысловато и просто: то слезами, то вспышками гнева или раскатистым хохотом.
В течение многих лет его не оставляла в покое одна из ведущих фирм по строительству гостиничных комплексов, специализирующаяся на небольших комфортабельных отелях. Она хотела купить у него это ранчо, переоборудовать его, рядом возвести курортный комплекс и два года назад уступила ему решающее право вето на любой план строительства. Когда Чарльз ознакомился с чертежами, те произвели на него такое сильное впечатление, что он продал землю этой фирме и инвестировал в проект часть своих собственных денег.
Последние несколько месяцев после смерти Розы Чарльз был безутешен и не мог писать, но, безотчетно пытаясь найти спасение хоть в каком-нибудь занятии, начал было активно интересоваться «Гасиендой-Инн», однако теперь приезжать туда он стал реже.
Чарльз встал.
– О'кей, Гарри, пойду-ка я, пожалуй. Если не дождешься меня и ляжешь спать, то увидимся за завтраком.
Он допил коньяк, Гарри – тоже. Чарльз подошел к раковине, вымыл бокалы и поставил их на место в шкафчик. Как ни странно, но ему стало немного легче. Возможно, разговор все-таки действительно помог.
В дом, расположенный на самом ранчо, они возвращались молча. Теперь все неуловимо изменилось. Появились планы, забрезжили надежды. Но, пожелав своему другу спокойной ночи, Чарльз никак не мог разобраться, отчего он так взволнован.
Сквозь прозрачный купол грязелечебницы щедро лились лучи яркого солнца. Лечебная грязь мягко облепила все тело Рейчел.
Запрокинув голову, она стала смотреть в безоблачное ярко-голубое небо, наблюдая за краснохвостым беркутом, высоко парящим в восходящих воздушных потоках. Она опустила глаза и посмотрела на пузырящуюся грязь, покрывавшую ее тело, а затем – на Тэссу, которая лежала рядом в точно такой же открытой, выложенной мозаичным кафелем ванне.
– Никак не пойму – то ли я умираю, то ли рождаюсь заново, – прошептала Рейчел. – Но как бы там ни было, я – в раю.
Тэсса повернулась к ней. Лицо ее было покрыто коркой засохшей грязи, поэтому смеяться она могла одними лишь глазами, горящими, словно угли на этой темной маске.
– Сло́ва невозможно произнести, не сломав эту корку, – нечленораздельно проговорила она.
К ним подошла служительница, внимательно наблюдая, нет ли признаков клаустрофобии – боязни замкнутого пространства, – появляющихся у некоторых пациентов в грязевых ваннах. Она погрузила в пузырящуюся массу термометр, затем вытерла его и посмотрела температуру.
– Девяносто восемь градусов,[9] – проговорила она как бы про себя.
«Температура тела, – подумала Тэсса. – Не удивительно, что ощущение такое приятное». На лице кожа туго натянулась; все тело было скользким и влажным, но сама она ощущала прилив жизненных сил. Грязь плотно, но мягко облегала ее, словно лайковая перчатка. Она не ощущала ни рук, ни ног, ни внутренних органов, словно их совсем не существовало. Казалось, что тело ее словно отлетело куда-то прочь, а разум замкнулся исключительно на самом себе. «Я мыслю, следовательно, существую».
– Почему так приятно? – спросила Рейчел.
– Я читала об этом за завтраком. Все дело в минеральных солях, входящих в состав грязи. Она оказывает полезное воздействие на кожу лица. Высыхая, она растягивает мышцы и тем самым тонизирует их.
– Какие бы научные объяснения ни существовали, это не важно. Восхитительное ощущение, Тэсс.
– Открыли благотворное значение этой грязи индейцы племени пуэбло. Когда в пустыне шел дождь, глина превращалась в целебную грязь, которой они приписывали чудодейственные свойства. Возможно, так оно и есть. Я чувствую себя просто великолепно.
– Я тоже. – Рейчел поудобнее пристроила голову на деревянном лежаке, на котором для удобства пациентов в форме треугольника были сложены белые хлопчатобумажные полотенца. Она глубоко вдохнула живительный озонированный воздух, напоенный ароматом шалфея. – Ты знаешь, по-моему, я действительно начинаю успокаиваться и расслабляться, – сказала она.
Тэсса ничего не ответила, погруженная в собственные мысли. Она думала о Камилле. Сейчас та, наверное, возится с пони в школе верховой езды. В свои восемь лет она уже вполне самостоятельная девочка, и ничего не доставляет ей большей радости, чем знакомиться с новыми людьми, бывать в новых местах, открывая для себя мир.
– Что у тебя после этого, Рейчел? – едва шевеля губами, прошептала она.
– Йога, по-моему. Но у меня, наверное, не хватит сил. Это так выматывает. Я и понятия не имела, что ничегонеделание настолько утомительно. А у тебя что-нибудь намечено?
– Спущусь в бассейн. Там у них водопады из минеральных источников с разной температурой. Одновременно с этим бьют струи под сильным напором прямо в самой воде. В рекламе говорится, что такой гидромассаж отлично снимает напряжение и усталость.
– Звучит заманчиво! Можно я пойду с тобой?
– Конечно. Вместе куда лучше!
Тэсса полностью расслабилась. Целебная грязь оказывала на нее свое чудодейственное влияние. Она вспомнила слова Рейчел за их первым совместным ужином. Камилла тогда спросила журналистку, есть ли у нее дети. «Еще нет, но надеюсь, что будут. Сначала мне нужно найти себе мужа». Этот ответ поразил Тэссу. Сейчас ей казалось, что возникшие между ними доверительные отношения позволяют расспросить ее об этом.
