После торжественной части Галочке не удалось сразу уйти, потому что Людмила Константиновна собрала под руки-крылья всех своих девочек и в который раз начала расспрашивать о том, как они собираются жить дальше и часто ли будут навещать родную школу. Галочку Людмила Константиновна особенно любила, потому что та очень хорошо писала сочинения, и девушке никак не удавалось вырваться из ее объятий.
Пока беседовали со своей классной руководительницей, молодые люди успели отодвинуть к задней стене зала все стулья, освободив таким образом место для танцев. Надо ли говорить, что первой из динамиков полилась мелодия «Школьного вальса». Директор школы, Иван Митрофанович, тут же подхватил молодую учительницу математики Ольгу Петровну и закружил ее по залу. Они танцевали так красиво, что Галочка невольно засмотрелась. Потом к директору с математичкой присоединились несколько родительских пар, а после – Людмила Константиновна заставила своих парней пригласить на вальс учителей. Не все молодые люди умели танцевать вальс, а потому только топтали учительницам ноги, но те на них совершенно не сердились, а лишь смеялись и пытались наскоро научить танцевальным движениям.
Галочка смотрела в зал и улыбалась. Она поймала себя на том, что в глазах дрожат слезы. Она последний раз видит этот зал, своих учителей, и директора, и любимых школьных нянечек, и деловую мужиковатую завхозиху, которая вела самый строгий учет половых тряпок и даже мел всегда выдавала только по счету. Все сейчас казалось девушке трогательным, близким и родным. Ей совсем не хотелось уходить домой, но она понимала, что придется. Сейчас закончится вальс, посвященный учителям, и она станет лишней на этом красивом празднике. Галочка подумала, что она постоит рядом с Людмилой Константиновной еще немножко, подождет, когда в школьной радиорубке сменят пластинку, и уйдет как раз тогда, когда юноши начнут приглашать своих одноклассниц.
Из динамика полилась песня Анны Герман «Танцующие Эвридики», которая только-только начинала входить в большую моду. Галочка несколько задержалась в зале, и к ней подошел Сашка Вербицкий. Она даже не сразу поняла, что он от нее хочет, а потому заранее испугалась и вжалась чуть ли не в грудь своей учительницы.
– Ну что же ты, Галя! – Людмила Константиновна легонько оттолкнула от себя свою ученицу. – Саша ведь тебя приглашает!
Бежать Галочке было некуда, и она на ватных ногах пошла к центру зала вслед за Сашкой, который при этом еще и держал ее за руку на виду у всех. Когда Вербицкий положил девушке на талию свою горяченную руку, ей показалось, что тонкий капрончик маминой кофточки расплавился и прилип к спине.
Анна Герман, как всегда, пела красиво и проникновенно. У Галочки от ее пения мягчело и горячело в груди, но она старалась не расслабляться. Ее теперь никакими трогательными песенками не собьешь. Знает она, до чего в конце концов дотанцуются эти Эвридики.
И все же волшебный голос замечательной польской певицы заставил девушку на некоторое время утратить бдительность. Именно в этот момент Вербицкий приблизил к Галочкиному уху свои губы и сказал то, что ему не стоило бы говорить:
– Я люблю тебя, Галя…
Бедную Галю Харину будто ударило током. Якушев тоже нашептывал примерно то же самое, когда стягивал с нее халатик. Она отшатнулась от Сашки, как от Змея Горыныча, дохнувшего ей в ухо пламенем, и со всех ног бросилась от него из зала, расталкивая танцующие пары. Было все равно, с каким удивлением все смотрели ей вслед и как до побелевших губ растерялся Вербицкий, оставшийся в одиночестве посреди зала.
Галя хотела выскочить из школы, но возле входных дверей стояли директор школы с капитаном милиции, который помимо исполнения прямых должностных обязанностей исполнял еще и роль отца одного из Галиных одноклассников. Таким образом, спасительный путь на улицу для девушки был отрезан. С минуту задержавшись в вестибюле школы, Галочка бросилась вверх по лестнице к своему классу, который находился на втором этаже. Она отсидится там, а потом, когда Сашка успокоится и пригласит на танец кого-нибудь другого, а директор с милиционером покинут пост у двери, она и уйдет тихохонько домой.
До своего класса Галочка не добежала, потому что из туалета мальчиков ей навстречу вдруг вышел Васька Лагутенок из параллельного одиннадцатого и загородил дорогу.
– И куда же мы так несемся? – развязно спросил ее Васька и даже попытался приобнять. Девушка вырвалась и отскочила к стене. Лагутенок тут же уперся обеими руками в стену с двух сторон от Галочки, и она таким образом оказалась в настоящем капкане. Васька, совсем как Вербицкий, приблизил к ее уху свои губы и гораздо более противным голосом проговорил: – Не на свиданку ли летишь, Харя ты наша тонконогая?
Галочка почувствовала, что от него сильно пахнет спиртным. Это было неудивительно, потому что Лагутенок являлся гнойной болячкой на теле образцового коллектива школы № 1. Странным было то, что он наливался в туалете в одиночку, никого не пригласив к себе в компанию.
Долго размышлять о Васькином одиночестве Гале не пришлось, потому что Лагутенок вдруг схватил ее за руку и с силой потащил в мужской туалет.
– Не надо… Вася… да ты что… отпусти… – лепетала Галочка, напрасно пытаясь найти на гладкой стене коридора какой-нибудь выступ, за который можно было бы ухватиться и хоть как-нибудь задержаться. Никакого выступа не было, и Лагутенок на удивление быстро затолкал упирающуюся Галю Харину в туалет.
– Ну че ты из себя изображаешь… – начал Васька, дыша в лицо девушки зловонным перегаром и одновременно пытаясь расстегнуть на ней прозрачную блузочку с пуговками-глазками-наоборот. – Все же знают, что Колька тебя давно распечатал… а я… чем я хуже Кольки… я тоже хочу…
Лагутенок с силой рванул полу Галочкиной блузки. Пуговки горохом посыпались на кафель туалета. Девушка обеими руками попыталась как-то запахнуться обратно, но Васька начал задирать кверху ее узкую юбку. Старенькая ткань затрещала по швам. Галя оторвала руки от блузки, чтобы не позволить Лагутенку разодрать на ней еще и юбку, но тот уже распалился так, что сам черт ему был не брат. Он всем телом навалился на нее, прижимая к стене, крашенной масляной краской. Капроновая блузочка Галочки заскользила по ее поверхности, и девушка рухнула, увлекая за собой Лагутенка. Они оказались прямо в луже, которая образовалась от подтекающего унитаза.
Ваську, похоже, уже не смущало даже то, что из туалета когда-нибудь придется выходить, мокрым, встрепанным, и как-то объясняться на этот счет. Он елозил по мокрому полу, пытаясь содрать с Галочки то, что вперед удастся: трусики или лифчик вместе с белой комбинацией. Девушка сопротивлялась как могла, пытаясь сбросить с себя насильника, но он был сильней. Когда озверевший парень, присосавшись к ее шее, несколько ослабил бдительность и уже не с такой силой совал ей руку между ног, Галочка сумела крикнуть: «Помогите!» Конечно, не слишком громко, потому что на грудь ей давила туша Лагутенка, но ему и это не понравилось. Он оторвал мокрые губы от ее шеи, размахнулся и ударил кулаком в лицо. Из носа девушки сразу потекла кровь. Васька злобно выматерился и, взявшись за края юбки, уже разошедшейся по шву, разодрал ее пополам.
