В первый день здесь были Кэти и Ричард, которые занимались бумагами миссис Килберн и всем, чем должны заниматься родственники. Бриджет не знала, насколько они в этом преуспели, — Ричард то и дело разыскивал ее, чтобы поддержать, а Кэти каждый раз, когда Бриджет приносила ей чай или предлагала помочь, погружалась в воспоминания о Море. Наконец, они отправились в дом Хадсонов, чтобы приготовить все для похорон. Кроме Бриджет, здесь не осталось никого.
— Что же, девочка, — тихо сказала она себе, — вот и все. Пора собираться.
Повернувшись на каблуках, Бриджет осторожно закрыла дверь в комнату миссис Килберн. Спускаясь к себе, она запоминала каждую деталь дома. Решив полностью настроиться на то, что ей сегодня предстояло, Бриджет не могла удержаться и взяла конверт с туалетного столика в своей комнате. Усевшись, она снова перечитала письмо Моры Килберн.
«Моя дорогая Бриджет, покидаю тебя на четыре дня. У тебя достаточно времени, чтобы пережить растерянность, которую может вызвать это письмо.
Бриджет, дорогая, я счастлива, что вы с Ричардом нашли друг друга. Ричард научит тебя жить уверенно в этом сложном мире, который зачастую не понимает души такой, как у тебя, или меряет ее по себе. А ты научишь Ричарда ценить преимущества, которые достались ему.
Я желаю вам всех благ, которые только могут быть в жизни, чтобы ваши мечты смогли осуществиться здесь или в Ирландии — как решит судьба. Люби Ричарда, если только ты его действительно любишь. Если нет, то знай, что ты всегда будешь частью души и семьи моей, а также моей наследницей. Горячо любящая тебя
Мора Килберн».
Бриджет осторожно сложила письмо, убрала в конверт и прижала к сердцу. Как же просто Мора писала о будущем! Теперь же, когда миссис Килберн не стало, Бриджет не была уверена, что у нее вообще есть будущее. Она могла бы попытаться найти другое место, надеясь, что не спросят документов. Или, если спросят, то, может, предполагаемые хозяева поверят тому, что она скажет, и не отправят ее в службу иммиграции. Конечно, был еще и третий, последний вариант, при мысли о котором у нее замирало сердце. Если она будет с Ричардом, то проблем с иммиграционной службой не возникнет, и она посвятит себя человеку, которого любит. Человеку, который, она была уверена, любит ее. Может, он еще не был готов связать себя с ней, пока была жива его бабушка, но теперь все изменилось. Бриджет верила, он не позволит, чтобы с ней что-нибудь случилось.
Словом, счастье и горе перемешались в ее душе. Сознавать, что именно смерть миссис Килберн поставила их с Ричардом взаимоотношения на эту грань, было тяжело, и все же она принимала это. Бриджет положила письмо и постаралась не думать о завтрашнем дне. Сегодня имело значение только сегодня. Сегодня она простится с женщиной, которая любила ее. Затем будет думать об остальном.
Внезапный телефонный звонок вывел ее из задумчивости. Звук, который дал ей понять, что она не забыта, утешительный звук, прокатившись эхом по печальному дому, вдруг показался странно пугающим.
— Дом миссис Килберн, — тихо сказала Бриджет.
На другом конце несколько мгновений молчали, затем приятный глубокий голос Ричарда произнес:
— Прости, Бриджет, я на миг задумался. Я почти ждал, что подойдет миссис Рейли и скажет, что бабушка сейчас возьмет трубку.
Он извинился так деликатно, что у Бриджет потеплело на сердце от нахлынувших воспоминаний.
— Странно так отвечать на телефонные звонки сейчас, когда она ушла, — сказала Бриджет, полностью разделяя его чувства. — Наверное, еще более странно слышать. Ты по привычке мог бы попросить позвать ее.
— Ты права. Эту привычку трудно будет изжить — ведь для меня она по-прежнему здесь.
Бриджет представила себе Ричарда, сидящего, склонив голову к плечу, как он обычно сидел задумавшись. Она ждала, пока он заговорит снова. Может, он сейчас вспоминал бабушку, и она не хотела мешать ему.
— Да, это глупо, — вздохнул Ричард. Девушка услышала, как дрогнул его голос. — На самом деле я позвонил по делу, но когда ты подошла к телефону, я забыл, о чем собирался сказать.
— Да, этого можно было ожидать. Как твоя мама? — Бриджет надеялась разговором отвлечь его.
— Как и следовало ожидать, — печально вздохнул Ричард. — Это так просто не пройдет. Бабушка была такой энергичной. Тем труднее смириться с ее смертью. Если бы она была инвалидом, мы могли бы считать ее смерть избавлением от страданий. Но сейчас мама клянет себя.
— Ну уж только не она!
— Мама ничего не может поделать с собой. Это была ее идея с поездкой. Она думает, если бы бабушка осталась здесь, все было бы хорошо.
— А если бы миссис Килберн умерла, когда твоей матери не было в городе, разве смогла бы она быть с ней рядом до последнего часа? Нет, конечно, — с мягким укором сказала Бриджет. — Ричард, ты должен ей напомнить, что доктор Перри уже несколько лет ожидал этого. Нам всем повезло, что твоя бабушка так долго была с нами. Никто не виноват в ее смерти, и меньше всех твоя мать.
— Я знаю это. Ты права. Но мне кажется, мы все считали, что бабушка будет жить вечно, — она ведь жила такой полной жизнью, несмотря на слабое сердце. Даже я чувствую себя виноватым. Я жил так далеко от нее, посылал письма от случая к случаю и верил, что она всегда будет на месте, когда я решу вернуться домой. А теперь вижу, сколько времени я потерял…
— Успокойся, дорогой, разве это она хотела бы услышать! Она так гордилась твоей работой в Генеральной прокуратуре. Она всегда хвалилась твоими успехами. Миссис Килберн не хотела бы, чтобы ты вернулся домой только для того, чтобы ожидать ее смерти. Ричард, она слишком любила жизнь, чтобы не давать тебе жить так, как ты хочешь!
Ричард рассмеялся тихо и ласково.
— Бриджет, я так счастлив, что именно ты была с бабушкой все эти годы. Ты не дала ей впасть в уныние из-за того, что она не могла жить такой насыщенной жизнью, как ей бы хотелось. Ты замечательная женщина.
— Мы все делали ее жизнь яркой. Миссис Килберн окружали люди, которые заботились о ней и любили ее. Она была счастлива, потому что вокруг нее было много таких людей, — настойчиво говорила Бриджет.
— И нам тоже выпало счастье — она так любила нас.
Бриджет ничего не могла поделать с собой — ее бодрость улетучилась. Ей хотелось, чтобы он сказал ей слова, которые значили для нее все. Ей нужно было знать, что он любит ее и не даст остаться одной в этом мире. Сердце ее настолько принадлежало ему, что она не могла и помыслить, что оно будет биться вдалеке от него. Но он попросту продолжил:
— Слушай, я, собственно, позвонил, чтобы спросить, не подбросить ли тебя до церкви. Я смогу подъехать к тебе минут через сорок. Затем нам придется очень быстро вернуться.
