«Как мне одиноко, – думал молодой человек по вечерам. – Там, в Виннице, меня всегда окружали люди. Там не было равнодушных. Там даже пьяница Николай отнесся ко мне с пониманием и протянул руку помощи, хотя я и не просил, и даже не ждал. Здесь же все как каменные, даже учителя в школе. Я помню, как косо они смотрели на меня, как обсуждали за моей спиной мой внешний вид, как смеялись над протезом. И после этого мне надо им улыбаться и поддерживать беседу? Никогда! Никогда я не опущусь до такой степени! Но все же мне так одиноко... Я всегда один... Никто не радуется, когда я возвращаюсь домой, не ждет с нетерпением, когда я ключом открою дверь...» Тоска не давала Владу вдохнуть полной грудью, словно камень давил на сердце и не позволял открыться окружающему миру. Все свои душевные порывы он направил на обустройство дома – ему очень хотелось сделать так, чтобы окружающая обстановка приносила долгожданный комфорт. За основу молодой человек взял стиль «барокко», с которым его познакомил Семен Аркадьевич, но внес свои нотки, ведь уже с восемнадцати лет он знал, что надо подчеркивать свою индивидуальность, а не копировать чужие мысли. Долго и старательно Влад подбирал мебель, ходил по антикварным магазинам и блошиным рынкам, сам сшил шторы и покрывало на постель, приобретя швейную машинку, которая, надеялся он, все-таки пригодится ему в этом недружелюбном городе. Пока все мысли и время занимало обустройство нового жилища, тоска отпустила Никольского, однако этот этап плавно подошел к концу, и внутреннее одиночество снова посетило его.
«Как же мне хочется, чтобы рядом был кто-то, – по ночам, лежа без сна, думал молодой человек. – Теперь я понимаю, как тяжело было Оксане, когда я уходил от нее. Она оставалась одна там, где была, хочется верить, счастлива со мной. Но у нее есть сын, и сейчас она по вечерам спешит домой к нему, зная, что мальчик ее ждет. У Кати есть муж, который любит ее и не дает чувствовать себя одинокой. Даже у отца появилась женщина. А я? Неужели мне так и суждено всю жизнь прожить в этом мучительном одиночестве? Как было бы хорошо, если бы меня ждали, пусть не любимая женщина, пусть даже собака какая-нибудь... Собака! Как я раньше не подумал? Надо будет спросить у мадам Лотты, не будет ли она возражать... А если будет? Что тогда? Скорее бы утро наступило, чтобы можно было спросить!»
На кухне что-то зашуршало, и Влад вскочил: «Мадам Лотта не спит! Какая удача! Не буду ждать утра – побегу спрошу прямо сейчас!» Он выскочил из комнаты, открыл скрипучую дверь между половинами дома и вбежал в кухню. Женщина испуганно обернулась:
– Владик, вы меня напугали! Что-то случилось?
– Нет, не беспокойтесь, мадам Лотта. У меня просто вопрос к вам.
Мадам Лотта, не отрываясь, смотрела на протез Влада – молодой человек так торопился, что забыл надеть перчатку, без которой он на люди не показывался. Юноша смущенно спрятал покалеченную руку за спину и повторил:
– У меня вопрос.
– Да, Владик, спрашивай. – Пожилая женщина отвела взгляд, поняв, что вела себя некорректно по отношению к постояльцу, в котором давно души не чаяла. У нее не было семьи, мужа, детей, и всю свою нерастраченную нежность и заботу она стала вкладывать в одинокого мальчика, случайно появившегося у нее в доме.
– Вы не будете против, если я заведу собаку? – Было видно, что для Влада этот простой вопрос очень важен.
– Собаку? – переспросила мадам Лотта. На душе неприятно заскребли кошки. Дело не в том, что хозяйка не хотела присутствия в доме животных, хотя и это было отчасти правдой. Больше всего она не желала делить своего постояльца ни с одним живым существом, в том числе и с собакой. Женщина ревновала, хотя и не отдавала себе в этом отчета. Первым ее порывом было сказать твердое «нет», желая, чтобы Влад проводил все свободное время только с ней, однако интуиция подсказала, что отказ может привести к отъезду юного Никольского, а это совсем не входило в ее планы. Собрав всю волю в кулак, она произнесла:
– Конечно, я не против. Я очень люблю животных и, если надо, буду помогать вам ухаживать за ней.
Лицо молодого учителя английского языка просияло – его детская мечта о щенке вот-вот могла стать реальностью.
– Спасибо вам, мадам Лотта, вы самая лучшая хозяйка на свете. Я постараюсь, чтобы собака не причиняла вам неудобств.
– Какие неудобства? Ну что вы, Владик? Это прекрасная идея, я очень рада.
Уже на следующий день молодой человек вернулся домой с крошечным созданием породы коккер-спаниель. Рыженький комочек смешно попискивал и вертелся в маленьком одеяльце.
– Какая прелесть! – воскликнула мадам Лотта, зашедшая на половину Влада, чтобы посмотреть на нового жильца. – А как его зовут?
– Это девочка, и я назвал ее Бони, – гордо произнес молодой человек. – Она еще очень маленькая. Надо было дать ей подрасти немного, но я не мог больше ждать – забрал сразу же. Ничего, выращу самостоятельно!
О своем поспешном решении Влад в первые дни проживания Бони в его комнате пожалел – щенок не мог спать один, он скулил и замолкал лишь тогда, когда хозяин брал его с собой в кровать. Владик очень боялся заснуть и случайно раздавить крошку, поэтому почти не спал – он охранял покой малышки. С кормлением тоже возникли проблемы – Бони не могла пока самостоятельно лакать из мисочки, поэтому приходилось кормить ее из детской бутылочки каждые три часа. В выходные, по вечерам и ночам Влад занимался этим сам, а вот в будни, когда в школе были уроки, ему приходилось доверять любимицу мадам Лотте.
– Вы справитесь? – беспокоился молодой человек, передавая теплый комочек женщине. – Молочко подогреть нужно. Она бутылочку сразу не берет, так что придется помучиться...
– Владик, не беспокойтесь, я справлюсь. Вы бегите, а то на урок опоздаете. – Хозяйка осторожно прижимала к себе дрожащее тельце и вдыхала нежный запах щенка.
Молодой человек гладил висящие ушки Бони и никак не мог выйти за порог дома, однако время поджимало – через несколько минут прозвенит школьный звонок, и ему придется войти в класс и сказать привычное «Good morning».
Через несколько месяцев маленький беспомощный комочек превратился в озорного щенка, который носился по всему дому, грыз тапки хозяев, стаскивал скатерти со стола или пытался порвать шторы, красивые кисти которых лежали на полу. Несмотря на то что Бони уже начали выводить на прогулки, она иногда делала лужи прямо в комнате, однако все шалости «рыжей бесовке» прощались – и Влад, и мадам Лотта с умилением смотрели на свою любимицу.
Жизнь молодого Никольского в Черновцах наладилась.
Владу исполнилось двадцать девять лет. Он так и жил у мадам Лотты, ни с кем не общаясь, кроме своей хозяйки и собачки. За прошедшие четыре года молодой человек очень изменился внешне: в светлых волосах появилась седина, осанка испортилась от работы за швейной машинкой, лицо осунулось, а глаза впали. Многие люди, которые впервые видели Влада, думали, что ему уже около сорока лет – хмурый, неразговорчивый, замкнутый...
