И вот в один из таких дней, я лежал на скамейке, прикрыв глаза. Солнце еще не так сильно грело, но приближение лета уже чувствовалось. Ни о чем не думая, я наслаждался погожим деньком, когда услышал рядом с собой знакомый голос.
— Упорно держишь слово Раин?
Я открыл глаза и увидел Микаэллу, склонившуюся надо мной. Она была одета в длинное белое платье, поверх которого был голубой до талии жакет. Не в силах выдавить из себя и слова, я просто молчал, смотря на нее.
— Что случилось, у меня что-то с лицом? — Спокойно произнесла она, обходя лавочку и облокачиваясь на перила у края площадки.
— Нет. — Я встал и подошел к ней.
— Что ты слышал обо мне? — Все с тем же спокойным голосом спросила Микаэлла.
— Что ты занимаешься проституцией. — Повторил я один из слухов. Лицемерить я не собирался.
Услышав это, она перелезла через перила и, держась за них руками наклонилась, смотря вниз. Возникло ощущение, что она сейчас прыгнет. Я сильно испугался, думая о том, что не успею ее схватить. Пусть высота была не самая большая, но все же попробуйте выпрыгнуть из окна третьего этажа на асфальт, и расскажите потом всем как это безопасно. Поэтому продолжал бездействовать, дабы не провоцировать ее.
— О чем ты сейчас думаешь? — Спросила она, продолжая смотреть вниз.
— Хочу обнять тебя. Я соскучился. — Слова вырвались на автомате.
— Но я ведь ужасно грязная, будет противно.
Я тоже заглянул за перила. — Грязная… Посмотри на них всех. Ты знаешь хоть кого-то в этой навозной куче, кто был бы чистым?
Она слегка улыбнулась и перелезла обратно. Так и начались наши свидания.
На занятиях мы не общались, но я продолжал с ней здороваться. Парк стал для нас тем местом, где можно было забыть о существовании этого университета, и всех этих мерзких, грязных людях, что учатся в нем, обсуждая досужие сплетни.
— Знаешь, мне часто сниться один и тот же сон. Я еду на поезде из Токио. За окном мелькают огни, и идет снег. Поезд везет меня вдаль без остановок туда, где чисто и светло. Где нет боли и злобы. Где нет болезней, и все живут счастливо. Странный сон.
— Раин, мне хорошо с тобой, мне очень нравится, что ты обращаешься со мной как обычно. Разговаривая с тобой, я чувствую, что еще живу.
Теперь Микаэлла была совсем не похожа, на себя прежнюю. Исчезла та саркастичная манера разговора. Она была очень спокойна. Почти не улыбалась и совсем не шутила. Разговаривали мы на странные темы. Но мне было достаточно просто поддерживать ее. Я верил, что это всего лишь очередное испытание. И что помогу ей пройти его до конца.
— Сейчас ты единственный, с кем я могу говорить здесь. Ты единственный, кого еще не затянуло грязное болото.
Слушая ее монолог, мне хотелось возразить и как-то подбодрить. Но я понимал, что это не поможет. Сейчас я должен просто слушать.
— Недавно, какие то люди пытались приставать ко мне возле метро в переулке. Я успела закричать, и они убежали.
— Давай вместе уходить из университета. Я смогу тебя защитить.
— Думаю, это будет излишне. Многие и так начинают уже отзываться плохо о тебе, из-за того, что здороваешься со мной.
— Мне плевать на то, что обо мне подумают другие. — Ответил я.
— И все же не стоит. Ты и так здесь, и каждый день ждешь меня. Мне этого достаточно. Есть в тебе что-то, что заставляет меня хотеть быть с тобой. Но мне будет только хуже, если я начну от этого зависеть. Посмотри на этот пейзаж, что ты видишь?
— Серый мир и много грязи.
— Я вижу то же самое. Они все для меня такие. Весь мир такой. И я всегда это знала, но так же я знала, что настоящую меня не примут в обществе. Поэтому я всегда играю роль.
— А по-твоему кто не грязный? Мы все такие.
— Нет, ты чистый. — Произнеся это, она посмотрела мне в глаза с искренней мольбой, чтобы это оказалась правда в последней инстанции.
— Ты ошибаешься. — Тихо произнес я и отвел глаза.
— Не заставляй меня повторять это снова. И спасибо тебе.
— За что?
— За то, что принимаешь меня настоящую. — Сказав это, она снова улыбнулась мне своей печальной улыбкой.
В таких беседах теперь и пролетали мои учебные дни.
Однажды, после утренних лекций, ребята позвали меня пообедать вместе. За столом, в кафетерии университета, вместе со мной сидели Юске Наоки и Рин. Мы разговаривали о предстоящем семинаре по художественному искусству, вспоминая классиков японской литературы. Микаэлла проходила мимо с подносом и направлялась к пустому столу, я попытался позвать ее к нам, но она не откликнулась.
— Раин, ты что делаешь? — Спросил Юске. — Не хватало еще и нашу репутацию погубить.
— Она же наша подруга. — Возразил я. — Как ты можешь такое говорить?
— Подруга? Она перестала ей быть, когда стала заниматься такими грязными вещами. — Возмутился Наоки.
— Да уж, а вы слышали, что ее видели с каким-то парнем из якудзы? Неужели она делает это за деньги с мафией, как отвратительно! — Произнесла Рин.
— Отвратительно? И ты веришь таким слухам Рин? И после этого, обсуждая за спиной свою подругу, ты смеешь произносить это слово. Тебе самой не противно?
— Раин выбирай слова. — Попытался заступиться за Рин Юске. Но поздно, меня было уже не остановить.
— А ты Юске. Ты боишься за свою репутацию? Ты тоже считаешь ее грязной? И это после всех тех женщин, с которыми ты встречался? Скажи, со сколькими одновременно, ты крутишь роман сейчас? А ты Наоки, чем лучше Микаэллы? Говоришь, что она скрывала что-то, веря мерзким слухам, а не ей, она же и твоя подруга. Да все вы кучка жалких лицемеров! Грязных червей, которые просто пытаются выглядеть более чистыми, очерняя других.
Я собрался встать и пойти за стол к Микаэлле, уж лучше мне сейчас с ними не разговаривать. Но в последнюю секунду, меня за руку схватил Юске и произнес. — Раин, если ты сейчас все не исправишь, и не извинишься, мы не будем больше с тобой разговаривать.
— Это ваше право. За то моя совесть будет чиста! — Последние слова я произнес так громко, что услышали их все в кафетерии. Есть мне уже не хотелось и, оставив поднос на столе, я вышел на улицу. У выхода я столкнулся с Чисой.
— Добрый день Раин. — Как всегда обходительно поздоровалась она.
— Привет. — Без энтузиазма ответил я.
— Уже пообедал? Я вот тоже. Может, пройдемся до аудитории семинара вместе?
— Давай.
— Что то произошло? Ты выглядишь рассерженным. — Заметила Чиса.
— Все из-за того, что поругался с друзьями. Они плохо отзывались о Микаэлле. Я считаю, что друзья не должны так поступать.
— Но ведь она не опровергает слухов. Разве это не доказывает ее вину?
