Я писала, искоса поглядывая на мужчину, он, кажется, этого не замечал. Сидел, погруженный в какие-то бумаги, коих на столе было немало.
Отложив листок, я спросила:
— Ну я пошла?
Синичкин, взяв его в руки, бегло пробежался взглядом, а отложив, спросил, внимательно глядя на меня:
— Скажите, Анастасия Михайловна, правда ли, что вы грозились убить Шилова?
На мгновение у меня похолодели пальцы, а тело, наоборот, бросило в жар. Я почувствовала, как вспотели подмышки и ладони.
— Грозилась убить? — переспросила нерешительно.
Нет, он не может знать о тех моих сумасшедших мыслях, потому что они варились только в моей голове и не покидали ее пределы. Ведь не покидали же?
— Говорят, незадолго до вашего разрыва между вами произошёл конфликт, и вы заявили, что знаете способ убить Шилова так, что никто никогда на вас не подумает.
Я поморгала, глядя на следователя в изумлении. А потом вспомнила тот вечер. Он произошёл незадолго до юбилея Косницына.
Я смотрю на себя в зеркало и честно не узнаю. За эти месяцы неволи… Или как назвать эти странные отношения? За эти месяцы что-то внутри меня треснуло, а потом срослось заново. Места склейки вроде бы и не видно, но смотришь и понимаешь: что-то не так.
Мы с Шиловым едем на какую-то неформальную встречу. Там будут его соратники по бизнесу. В ресторане для нас заказан отдельный кабинет. Всего оказывается четыре пары, включая нашу. Я всматриваюсь в лица дам и вижу в них легкое презрение, все они старше меня лет на десять. И все, конечно, жены, настоящие, не то, что я. Потаскушка, раздвигающая ноги за деньги. Это не я так думаю, это я случайно слышу, когда иду в туалет. Задевает ли меня данный факт? Нет. Они совсем не знают, как обстоят дела на самом деле, и меня это вполне устраивает. Лучше быть продажной шлюхой, меньше вопросов.
Шилов не за рулем, потому позволяет себе выпить. Я смотрю на него и напрягаюсь: знаю этот его насмешливый взгляд. И он мне не нравится. Андрей, когда так смотрит, неизменно пытается что-то у меня выведать. Залезть, что называется, в душу. А у меня душа закрыта, и ключ от замка я давно выбросила в глухой омут.
Шилов знает, что меня бесят такие разговоры, но не отказывает себе в удовольствии вышибить меня из колеи.
Вот и сейчас он смотрит, прищурившись, а потом вдруг тихо говорит:
— Ненавидишь меня?
Я одариваю его тяжелым взглядом и отворачиваюсь. А Шилов наклоняется к моему уху и начинает шептать:
— Я знаю, что ненавидишь, Ась. Иногда ты разговариваешь во сне. И я слышу это. Слышу твои планы.
Резко обернувшись, я смотрю на него, широко раскрыв глаза. Он блефует? Издевается? Неужели я реально разговариваю во сне? И неужели именно об этом? Его глаза так близко, что мне кажется, Андрей смотрит прямо в мои мысли, которые сейчас, как на ладони.
— Какие-то глупости, — нахожу в себе силы вытолкнуть эти слова и отворачиваюсь. Беру вилку и нож, начинаю старательно резать кусок мяса. Шилов не отстраняется, смотрит все тем же пронзительным взглядом, и у меня непроизвольно начинают дрожать руки.
— Ну я не принимаю их всерьёз, Ась, — выдаёт Андрей. — Хотя, может, стоило? Не зря же ты в психушке лежала.
Я сжимаю вилку, пытаясь ухватиться за остатки разума и не отреагировать на этот выпад. Но перед глазами уже расстилается пелена. Откидываю приборы, кажется, они грохаются на тарелку с оглушительным звоном, от которого закладывает уши. Повернувшись, встречаюсь с насмешливым взглядом.
— Если хочешь знать, Шилов, я действительно мечтаю тебя убить, — я говорю, уже не пытаясь сдерживаться. — И да, думаю об этом. Постоянно думаю. И советую тебе быть аккуратным и внимательным, потому что я слишком хорошо тебя изучила. Поверь, если захочу, смогу убить, а никто даже не догадается, что это была я.
Я не замечаю, как вокруг повисает тишина, как все взгляды устремляются на меня. Не замечаю и того, что я уже не шепчу, а говорю громко. И только закончив и отстранившись, вижу изумленные лица вокруг. Бросив взгляд на Шилова, который сидит со все той же ухмылкой на лице, я спешно поднимаюсь и, извинившись, сбегаю в туалет. Дрожащими руками открываю холодную воду, набрав в ладони, брызгаю на лицо, растираю. Еще раз, еще.
Наконец, поднимаю глаза и смотрю на свое отражение в зеркале: размазанная косметика на бледном лице, глаза широко раскрыты, губы дрожат. Вот это тебя торкнуло, Ася. Надо быть сдержанней. Сколько раз повторяла: следи за собой и за происходящим, не давай Шилову вывести себя на эмоции. Сглотнув, я беру салфетки, смочив, начинаю вытирать тушь и тени, размазанные по лицу. Итоговый результат далек от идеального, но по крайней мере, я уже не похожа на Мэрлина Мэнсона.
Глубоко выдохнув, выхожу из туалета и тут же натыкаюсь на Шилова, стоящего возле. На мгновенье теряюсь, а Андрей бросает:
— Поехали домой, — и начинает движение в сторону выхода из ресторана. Меня вполне устраивает такой конец вечера. Видеть незнакомых людей, при которых я высказалась таким категоричным образом, точно сейчас не хочу. А уж изображать, будто все нормально, тем более. Вот только что сделает Андрей в ответ на мои столь неожиданные откровения?
Такси ждет нас у выхода. Мы едем молча в разных концах салона. Я смотрю в окно на мелькающие огни города. Слышу, что Андрей садится ближе, и тут же напрягаюсь, превращаясь в натянутую струну, тронь, разорвется, и отдача не порадует.
Однако Шилов не пытается коснуться меня, просто негромко произносит:
— Извини, Ась. Вел себя, как дурак. Я отлично знаю, что крыша у тебя не течет, и почему ты оказалась в психушке — тоже знаю.
Я молчу, продолжая смотреть в окно, он снова отсаживается. В моих глазах мелькают огни, отражающиеся от стекла. А еще в них отражение бьющейся в голове мысли: ничего ты не знаешь. Не только ты умеешь прятать свои секреты, Андрей. Я тоже.
Вынырнув из воспоминаний, я посмотрела на следователя.
— Ну вы же не можете относиться всерьез к подобным словам? — спросила его, слегка улыбнувшись. — Влюбленные просто поссорились, мало ли кто что может сказать сгоряча.
— То есть вы на самом деле не знали способ убить Шилова так, чтобы на вас не подумали? — немного насмешливо спросил Синичкин.
— Конечно, нет. Или вы думаете, это я стреляла по его бензобаку? — я тоже добавила в голос насмешливости.
— Я просто собираю факты, — он пожал плечами. — Говорят, в день его гибели вы приходили в офис и были раздражены. Не подскажете, почему?
— Я его приревновала, — ответила и растянула губы в улыбке.
— К кому?
— Ко всем женщинам мира. Андрей, знаете ли, не отличался постоянством.
— Но инициатором возобновления отношений был он?
— Да.
Следователь немного покивал, думая о своем и глядя в стену. Нет, он серьезно считает, что я могла убить Андрея? Глупость какая. Но в это время мужчина перевел на меня взгляд и задал вопрос, который просто пригвоздил к месту:
— Вы знаете, что ваш брат владеет двадцатью процентами акций фирмы Шилова?
Я часто заморгала, открывая и закрывая рот. Неловко усмехнувшись, глупо переспросила:
— Илья? — получив в ответ утвердительный кивок, отвела свой взгляд.
Что за бред… Откуда у моего брата такие деньги? Ведь Шилов очень немало зарабатывал, и чтобы выкупить хотя бы такой процент акций… Но тут накрыла другая мысль, и я подняла глаза на следователя. Мы немного посверлили друг друга взглядами, он усмехнулся.
— Видите, что получается, Анастасия Михайловна, — заметил Синичкин. — Шилов составляет завещание в вашу пользу и в скором времени умирает. У него было сорок процентов, двадцать у вашего брата, и по двадцать у Прохорова и Косницына. Выходит, теперь, после смерти Шилова, фирма по сути принадлежит семье Киреевых.
