Еще какое-то время надеюсь, что он меня остановит. Выберется из своей берлоги и поинтересуется: не умерла ли я тут от тоски? Но нет!
Ну и ладно!
Открываю окно и направляю взгляд вниз, на железный каркас крыльца. Страх горячим спазмом подбивает сердце к горлу. Сглатываю и, вцепляясь пальцами в прутья, взбираюсь на подоконник. Все еще с сомнением смотрю на расстояние между арматуринами. Затем с той же ущербной надеждой — на дверь.
Тишина.
Сердито вздыхаю.
Если застряну, стыда не оберусь.
Эта мысль мелькает, когда уже ногу просовываю. Так боюсь, что не удастся пройти — слишком быстро и яростно проталкиваюсь. Эластичная ткань платья скатывается, бедро резкой болью продирает.
Морщась, распахиваю в немом стоне рот. Слезы из глаз выкатываются.
Черт… Как же больно…
Просовываю верхнюю часть тела и, наконец, вгрызаясь зубами в нижнюю губу, протаскиваю бедра. Через несколько мучительных секунд повисаю на решетке с обратной стороны. Хоть и понимаю, что невысоко, прыгать вниз страшновато.
— Мамочка, помоги… — шепчу и разжимаю пальцы.
Приземляюсь на задницу с крякающим выдохом. Вдохнуть обратно не сразу получается, но долго валяться я себе не позволяю. Перемещаюсь дальше и спрыгиваю на мощеное дорожное покрытие. Оттягиваю задранное платье и, не мешкая, без плана и какого-либо логического понимания идти начинаю.
Куда? А если заблужусь? Если беда какая? Если не смогу вернуться?
Новые обоснованные волны страха приливом в голову ударяют.
Тарский сказал, что мне ничего не угрожает. Это главное, решаю я.
Буду вести себя естественно. Немного развеюсь и вернусь. Далеко не пойду, конечно. На звуки музыки в ближайший бар тащусь.
Ламбада. Синеватый сумрак. Цветные бокалы с коктейлями. Заинтересованные взгляды. Ритмичные и заводные движения на танцполе.
Весело… Должно быть весело.
13
Она жаждет новых ощущений,
И романтических впечатлений…
© Ricky Martin «Livin’ la vida loka»
Черт, это же какой-то австрийский Мулен Руж! Местная группа очень круто играет, поет и подражает оригинальным исполнителям. А на танцпол будто профессиональные дэнсеры затесались. Ладно, на эмоциях, возможно, слегка преувеличиваю. А может, и не совсем слегка. Людям весело, а я уж и вовсе очень-очень давно так не отрывалась. Забываю о сосущем душу неудовлетворении, страхах и даже жгущем задницу порезе.
Во мне бурлят жизнь, молодость и три «Маргариты», конечно. Угадайте, чего все-таки больше?
На бедра ложатся крепкие ладони моего нового случайного партнера. Не оборачиваюсь, чтобы его увидеть, мне безразлично, как он выглядит. Предусмотрительно стараюсь ни с одним мужчиной надолго не задерживаться. Лишние иллюзии в этом котле разгоряченных тел раздавать ни к чему. Без конца перемещаясь по залу, красноречиво транслирую, что меня интересуют только танцы, ничего более.
Мужчина гладит мои бедра. Я, закладывая руку на затылок, ускользаю в сторону. Он вышагивает следом. Синхронно движемся в заводных ритмах латиноамериканской музыки. Я физически и душевно кайфую. Легкая ткань платья при каждом движении мягко струится по бедрам. Мышцы приятно ноют от непривычной нагрузки и горячего напряжения. Волосы тяжелым каскадом рассыпаются по плечам.
— Ты способна покорить весь мир, — выкрикивает австриец мне в ухо.
Обдавая его влажным дыханием, прикасается губами к коже. Это вызывает во мне мгновенную брезгливость и глухое неприятие. И все же прочесывает нервные окончания вовсе не это вальяжное обращение. Мой блуждающий взгляд будто магнитом тянет в сторону, пока мне не приходится напороться им на Тарского. Он возвышается над другими. Он превосходит их по комплекции. И он направляется прямиком ко мне.
Воздух из груди выбивает. Обратно втянуть с трудом получается.
Но я, конечно же, храбрюсь. Оставляя своего партнера, лечу навстречу наказанию. Это случится потом, а сейчас я, верная своему взбалмошному характеру, пытаюсь извлечь из ситуации что-нибудь положительное.
Замираем с Тарским посреди площадки. Друг напротив друга.
Запрокидываю голову, чтобы столкнуться с его тяжелым взглядом. Сейчас он необычайно густой и крепкий, будто концентрированный, незнакомый моему организму дурман. Врываясь в меня, не просто ломает волю. Подавляет работу всей нервной системы. Поражает, словно радиация. Я волнуюсь и вместе с тем испытываю неизъяснимое мятежное наслаждение. Оно вспышками разносится по моему телу. Раскручивается в груди подобно кипящему водовороту.
Боюсь шевелиться, словно загнанная зверем жертва, и все же поднимаю руки. Очень медленно, в надежде, что это не послужит раздражителем, кладу ладони на твердые плечи Таира. Он не двигается, и я, не разрывая тягучего визуального контакта, скольжу выше, пока не сцепляю дрожащие пальцы на затылке.
Едва это происходит, Тарский шагает на меня. Отступаю ровно настолько, насколько он вынуждает. Рвано выдыхаю, когда ощущаю на талии стальное давление сильных рук.
— Сначала потанцуй со мной! Потом убьешь, — прошу с вибрирующим смешком.
Понимаю, что это не игра, но не могу сдержать эмоции.
Музыка все так же ударными ритмами качает зал. Люди продолжают плясать и выделывать замысловатые петли. Лишь мы неподвижно стоим. В самом центре. Задерживаю дыхание, когда голова начинает кружиться. И дело ведь не в «Маргарите»… В попытке поймать такт, виляю сначала плечами. Дальше уже по инерции тело само ведет: чувственно извиваясь, задеваю Таира грудью.
Когда его руки оживают и медленно скользят по моим бокам вверх, усиленным порывом возобновляю дыхание. Меня хлещет жаром и мелкой дрожью. Пока он не затискивает мне ладонями ребра. Резко и грубо останавливает лишние движения моего тела. Затем снова шагает, вынуждая отступать. Тогда меня реально треплет, словно чучело на ветру.
Естественно, он не собирается поддаваться на какие-либо провокации. Не после того, как я сбежала. Да и в принципе… Пора привыкнуть, что ему плевать на мои чувства. Пока я глупо надеюсь на какую-то эмпатию с его стороны, он просто выполняет свою работу.
— Ты меня переломишь, — шиплю, ощущая трескучую смену эмоций. — Больно… — затыкаюсь, когда стихает музыка.
С удивлением отмечаю, что народ начинает расходиться. Трудно предположить, который сейчас час, но, кажется, я не на шутку загулялась.
— Поверь, Катерина, это еще не больно, — голос Таира звучит негромко и в то же время будто грохочет. Камнями меня бьет. — Быстро домой. Впереди меня, чтобы я хребет тебе не вынул, — с силой пальцы вдавливает, пока у меня не вырывается булькающий всхлип. — Посыл понятен?
Можно, конечно, продолжать дуть щеки и нарываться на подавляющую грубость. Узнать, что же значат его заверение: «Злым меня ты еще не видела». Только я не совсем потерянная дурочка, чтобы добиваться этого намеренно. Мне без того уже страшно.
— Понятен…
Едва произношу это слово, Тарский убирает руки. Пока обхожу его, ловлю на себе липкие взгляды невольных свидетелей. Жар гнева, обиды и унижения жгучими языками лижет кожу лица и шеи. Но я склоняю голову и стремительно движусь на выход. Домой практически бегу. Плевать, если это выглядит смешно.
У двери все равно приходится ждать. Скрещивая руки на груди, прислоняюсь спиной к стене. Постукивая носком туфли, шумно и возмущенно дышу.
Да где он? Специально, что ли, ждать заставляет?
Пока Таир поднимается, у меня последние краны свинчивает. Встречаю его свирепым взглядом. В ответ на мою демонстрацию, лишь слегка сощуривает глаза.
Ну, и ладно… Ну, и хорошо…
Дождавшись, когда откроет дверь и пропустит меня внутрь, в прихожей в нервах разуваясь, едва не заваливаюсь на пол.
